вор, у которого украли сердце

До празднования дня рождения принца остаётся не так много времени, поэтому все королевство буквально на ушах ходит. Кто приглашения оформляет и рассылает их с гонцами, кто занимается оформлением бального зала, кто расписывает подробное меню и готовит стол для фуршета, кто всеми руководит и так далее, каждый в общем занят делом. А Хосок почти весь зажил, точнее ему уже не больно, но синяки все ещё сходят. — это ужасно, почему до твоего дня рождения целая неделя, а такое ощущение, будто оно уже завтра? мы так долго все готовим, пока ты продолжаешь наслаждаться жизнью, мелкий негодник, — ворчит Хосок, любому бы захотелось дать ему подзатыльник, а вот Чонгуку кажется, что это мило. Они сидят в покоях младшего, слуга на кровати, а принц на полу между его ног, опираясь спиной на кровать, пока рыжий сушит полотенцем его влажные после купания волосы. — я уже сто раз предлагал, давай я освобожу тебя от каких-либо обязанностей? — юноша кайфует, истинно наслаждается моментом с прикрытыми глазами и расслабленной улыбкой. — о, нет, мне нравится страдать и продолжать ныть тебе об этом, — ехидно протягивает старший, откладывая полотенце в сторону, — ну все, вставай, — лис толкает несильно темную макушку. — а как же причесать, м? — Чонгук вообще не сдвигается с места. — ой, причесать его ещё. И несмотря на показушное нытье, слуга все равно берет гребень с маленького столика, чтобы провести аккуратно им по ещё влажным волосам. Принц откровенно довольствуется, ещё сильнее расслабляясь, пока ловкие руки старшего нежно приводят в порядок темные локоны, а позже Хосок и сам не замечает, как убирает гребень и уже просто перебирает пальцами мягкие волосы. В целом, внутренний мир лиса хоть как-то успокоился, и поспособствовало этому по большей части то, что в одну из бурных ночей он выпросил у принца обязанности того, кто относит заключённым сухие пайки. Объяснил это тем, что он слишком добрый и понимающий, особенно после того, как оказался на их месте. На самом же деле всё, естественно, только ради Юнги. Чон ворует для него с кухни чуть больше и вкуснее еды, чем положено, и каждый раз шепотом обещает, что ещё немного и он его вызволит. И действительно планирует, что не сейчас, но скоро, во время празднования дня рождения принца. Все будут заняты и расслабленны, всё-таки такое событие, совершеннолетие будущего короля. А Хосок в это время украдёт ключи от одной из клеток и поможет Мину сбежать, даже лошадь ему предоставит, хоть с этим и придётся повозиться больше всего. План отличный. — кстати, я тут недавно задумался, я уже приличное время в замке, но ни разу не увидел короля, — задумчиво произносит рыжий, убирая волосы за ушко принца, что почти засыпает в такой позе, с головой на бедре слуги. Хосок чувствует, как младший сильнее сутулится, а затем тихий вздох слышит. Снова полез не туда, куда можно было. — это секрет, об этом знают только доверенные люди, — спокойно шепчет, целуя бедро старшего, — но тебе тоже можно знать. Хосоку стыдно, что младший так сильно ему все доверяет, а он в ответ врёт больше, чем говорит правды. — король очень болен, он уже полгода как почти не встаёт с постели, — отвечает младший и вздыхает тихо. И понятное дело, что это огромный секрет, а любого, кто проболтается, ждёт неминуемая казнь. Наверное поэтому Хосока никогда не пускали в правое крыло замка, король точно находится там. Рыжий понятливо кивает и более ласково перебирает мягкие волосы юноши. — получается, ты действительно уже одной ногой король? — возможно звучит грубо, учитывая, что отец Чонгука вообще-то жив ещё, но Хосок на то и Хосок, чтобы сначала сказать, а потом подумать, — мне жаль... короля. А принца совсем не задевает, он пожимает просто плечами, поворачивая голову и целуя гладкое бедро своего слуги. — все нормально, так и есть. — если ты станешь королем, то тебе точно подсунут какую-нибудь королеву, дабы укрепить отношения и все такое, — Чон звучит спокойно и просто хочет отвести тему в другое русло, чтобы не расстраивать принца, но тот все равно узнает в его голосе нотки недовольства. — тогда мне отказаться от титула, м? — Гук улыбается хитро и обнимает ногу лиса. — ну конечно, а править будет девчонка, которая верит всему подряд? — теперь голос Хосока откровенно недовольный. Но понимание того, что он совсем разбаловался и сейчас бузит не абы на кого, а на старшую сестру Чонгука, приходит слишком поздно, она же ещё и по совместительству принцесса, между прочим, первая и единственная дочь короля. — тебе стоит относиться к ней уважительнее, — впервые за долгое время младший упрекает своего слугу. Хосок замолкает, надуваясь, он так себя обычно не ведёт, но рядом с Чонгуком он вообще всегда другой какой-то. Принц замечает изменения в настроении рыжего тогда, когда нежные поглаживания заканчиваются, а ладони Чона и вовсе исчезают с головы. — Хосок? — принц оборачивается, чтобы посмотреть на личико старшего и тут же умиляется. Кажется, он и правда слишком разбаловал слугу, тот недовольно отводит взгляд и скрещивает руки на груди. — боже мой, хён, иногда ты такой малыш. Хосок выгибает бровь и смотрит на Гука в ответ уже совсем недовольно, хотя одна его часть понимает, что он действительно слишком много себе позволяет. Иногда нужно знать границы. Чонгук смеется, поднимаясь с пола, и теперь наваливается на старшего, заставляя того лечь на кровать. — скажи что-нибудь, м? — слишком интимно шепчет на ушко слуги, обнимая его за талию, ноги Хосока даже непроизвольно сами разъезжаются в разные стороны, заставляя младшего ухмыляться. И лис вот так теперь всегда, этот мелкий негодник-принц каким-то образом очень легко может на него воздействовать. Хосок спускается в темницы, а в руках у него поднос с подобием еды, ну так думают охранники, а на самом деле парень несёт свой ужин, который даже лучше, чем у принца, поскольку тот часто что-нибудь сплавляет своему слуге, якобы не хочет, но старший знает, что это просто проявление заботы. Ему до сих пор не по себе в этих сырых и холодных стенах, воспоминания совсем немного давят, хоть он и знает, что в замке никто и пальцем его не тронет. Слухи о том, как принц примчался на главную площадь и разнёс там все, причем в прямом смысле, только из-за своего слуги, очень быстро разошлись по всему замку. Все, конечно, воспринимают это за великодушие его величества, за то, какой он преданный господин, ценящий своих людей. Некоторые даже выдумывают, что принц и слуга лучшие друзья! Но никто почему-то и предположить не может, что эти двое по ночам делают. Принц ведь слишком идеален и не может быть с какими-то неправильными наклонностями, так ведь? — Юнги? — тихо шепчет парень и проталкивает поднос в щель, специально для этого предназначенную. На самом деле заключённых здесь не кормят, точнее не всех. Еда, в виде воды и куска засохшего хлеба, обычно достается только тем, кто ждёт суда, а остальные на казнь, так зачем их кормить, если им все равно умирать. И это даже не сурово, потому как в других королевствах вообще никого не кормят, не важно, случайно человек попал в темницу или действительно за дело. Бывает такое, что даже суда нет, король сам тыкает, кого повесить, а кого зарубить, и вариант сохранения жизни, конечно, есть, но используется так же редко, как рыбы начинают ходить. Но суд тоже одно название. Редко кого оправдывают, а ещё ожидание его длится очень долго, Юнги вон вообще, уже месяц сидит тут. — не ходи сюда так часто, тебя заподозрят в чем-нибудь, — хрипит старший, подползая ближе к решетке, но даже несмотря на ворчание, он улыбается. — ох, поверь мне, если они на меня даже посмотрят как-то не так, то точно без глаз останутся, — самодовольно хмыкает Чон, наблюдая, как Юн принюхивается и с удовольствием начинает кушать большой кусок мяса, даже остывшим он кажется нереально вкусным. Хосока радует, что Мин уже не такой тощий, хоть вид у него все равно не самый приятный, но зато немного сил появилось. — самое обидно, что твоя сестра могла подумать, что я сбежал или меня убили, — вдруг говорит парень с полным спокойствием на лице, видимо много раз уже об этом думал. — скоро я тебя освобожу, — уверяет Хосок, кивая сам своим словам. — даже если действительно получится. Думаешь, никто не догадается, что это ты помог мне бежать? Хосок молчит и Юнги понимает, что младший уже думал об этом. Он не знает в чем дело, но понимает, что рыжего что-то держит в замке и перед ним стоит выбор. Либо лишиться одного, либо другого. Только вот Хосок уже давно свой выбор сделал. — я побегу с тобой, наверное, — отвечает Чон и вздыхает, — ладно, мне уже пора, держись тут. Дни продолжают лететь так быстро, что Хосок с тоской и грустью в который раз убеждается, что видимо не в этой жизни он будет счастлив. Завтра уже день рождения принца, его совершеннолетие, эта новость делает праздник не только в замке, но и по всему королевству. Один Хосок наверное не хочет этого. — фу, я так вымотался, — принц присаживается на лавочку рядом с Хосоком. Они как обычно сидят в саду под конец дня, уже и солнце село, но все равно не совсем темно. — если ты вымотался, то я помираю, — Хосок вздыхает, прикрывая глаза и откидывая голову назад, — ноги гудят. Чонгук ничего не отвечает и старший считает это подозрительным, потому что обычно принц всегда заканчивает диалог последним, чтобы не оставлять своего хёна проигнорированным. Мелочь, а приятно. Между ними раздаётся тишина, но Хосок слишком устал, чтобы обращать на это внимание, он просто продолжает так сидеть, пока не ощущает, как сильные руки аккуратно касаются его ноги под коленом и обувки. Лис открывает глаза, замирая в удивлении. Чонгук сидит перед ним на одном колене и бережно снимает чужую обувь с обоих ножек, а затем берет в ладони голые стопы. — Ч-чонгуки? — Хосок сам не знает почему, но его голос звучит тихо и навевает легкую атмосферу тайны. — у тебя такие тонкие щиколотки, хён, — очень спокойно отзывается младший, заглядывая в глаза рыжего слишком нежно. По крайней мере Хосоку кажется, что это слишком. Особенно слишком становится тогда, когда Чонгук аккуратно начинает разминать уставшие ножки. Хосок смотрит завороженно и сглатывает, пытаясь не закатить глаза от удовольствия. Это очень странно, когда принц, который скоро получит титул короля, управляющего целым государством, сидит тут в саду на коленях и массирует ноги какого-то жалкого слуги. — тебе не стоит так делать, а если кто увидит.. ты хоть немного думаешь о своей репутации? — старший хоть и начинает снова ворчать, все равно не сопротивляется. — твои ножки очень красивые, — Чонгук пропускает мимо ушей то, что до него пытается донести рыжий и улыбается счастливо, словно только и мечтал потрогать чужие ступни. — боже, ты невыносим, честное слово, — Хосок выдыхает блаженно, когда ловкие руки младшего скользят вверх по икрам и снова вниз. — хён, знаешь на какого зверька ты похож? — м? — Хосок думает, что сейчас его снова назовут лисом, будет даже неловко слышать своё прозвище от Гука. — на белочку! — младший усмехается и обнимает ноги хёна, опуская голову на его бедра, — ты такой уютный, мягкий и удобный, а ещё забавный, — прикрывая глаза шепчет темноволосый. Хосок удивляется и застывает, его никогда с белками не сравнивали. А ещё Чонгук сейчас слишком ребенок, рыжий вспоминает, что парню всего восемнадцать лет и сразу улыбается мягко, зарывая ладонь в его волосах. — ты такой ребенок, эх, — слишком нежно звучит, что Хосок аж сам смущается. — у нас тут бегала рыжая белочка раньше, перелазила через забор, такая проворная была, ни разу поймать не получилось, я пытался в детстве, а потом завидовал тому, какая она вольная, куда захотела, туда и побежала, ты как будто именно такой, — продолжает Чонгук, потирая носом о ногу слуги. — ох, думаешь.. — Хосок сглатывает и поражается, какой принц проницательный на самом деле. — а теперь я наконец поймал белочку, — парень поднимает голову и смотрит в глаза старшего, обхватывая его ладошки. — да? — Чон ухмыляется и понимает, что младший сейчас сравнивает его со зверьком, так мило все интерпретируя. — но я не стану сажать её в клетку, так что буду рад, если она все равно останется со мной и не убежит, — очень деловым тоном заявляет Чонгук и начинает обувать Хосока обратно, после этого снова усаживаясь на скамейку. А старший ничего не отвечает, только постыдно отворачивается, смотря в сторону, ну не будет же он сейчас врать, что останется в замке навсегда. — я думаю, ты слишком романтичный, — Хосок неловко улыбается и тянется к Чонгуку, чтобы оставить на его щеке быстрый поцелуй, — давай, пошли искупаемся. Лунный свет мягко падает на темную водную гладь, оставляя красивые блики, которые отражаются в глазах Хосока, заставляя Чонгука задыхаться от прекрасной картины. Его хён, полностью обнаженный, сидит на краю и что-то эмоционально рассказывает, плеская в теплой воде стройные ножки, пока сам он стоит перед ним в бассейне и разглядывает с восхищением, совсем не слушая, ему даже стыдно за это, но совсем немного. Чонгука завораживают не только глаза. Худощавое, но не менее от этого изящное тело, слишком бледная от лунного света кожа, улыбка, полная жизни при воспоминаниях о жизни за пределами замка. Чонгука цепляет абсолютно всё в Хосоке. И когда старший наконец замечает этот взгляд, то его сердце пропускает удар, он замирает, переставая болтать, хоть и не рассказал свою историю до конца. Взгляд слуги становится мягким и он протягивает руки к Чонгуку, подзывая подойти ближе, что тот сразу же делает, опираясь руками по бокам от бедер хёна и не разрывая зрительного контакта. Хосок ласково обнимает младшего за шею и прижимает к себе, касаясь его лба своим. — ты знаешь, что из-за твоего взгляда я когда-нибудь в будущем сломаюсь? — тихий шепот в чужие губы. — почему? — Чонгук сглатывает, опуская взгляд на хёновы губы и обратно смотрит в глаза. — потому что так на меня больше никто не посмотрит, — лис улыбается слабо. — зато я всегда буду, — уверенности хоть отбавляй. Хосоку и не надо ничьих взглядов больше, нужен только один единственный. Но он, в отличие от младшего, понимает, что совсем скоро у него не будет даже возможности ощутить этот взгляд на себе. Не говоря о том, что скорее всего, любящий взгляд станет ненавидящим. Чон выдыхает тихо и льнёт к принцу сильнее, накрывая его губы своими, поддается эмоциям, сильно зажмурив глаза. И поцелуй получается таким отчаянным, что Чонгук просто не может не уловить какого-то подтекста, что поселяет в его душе тревогу, но все, что он может, это только крепко обвить талию старшего, прижимая того к себе. Хосок целует так чувственно, как даже представить себе не мог никогда, и тот момент, когда у него по щекам скатываются слёзы, он успешно пропускает. Чонгуку кажется, что хён целует так, словно на всю жизнь запастись пытается, и младший в ответ полностью ему отдается. Он не считает это хорошим знаком, но поделать все равно ничего не может. Эта ночь оказывается для обоих слишком на грани. Они целуются и сплетают конечности, наслаждаясь друг другом так, будто никогда больше не смогут. И если Хосок сам это понимает, то Чонгук нет, однако что-то подсказывает ему, что лучше сейчас брать сверх того, что дозволено, чем сожалеть потом. Он не углубляется в свои тревожные мысли, всё, что волнует, это как доставить старшему максимальное удовольствие. А может, наоборот стоило задуматься? Хосок упивается жаром чужого тела, запоминает все изгибы и рельефы, ощупывает смуглую кожу, выцеловывает мокро, разглядывает, вдыхает любимый запах. И плачет, из-за чего болит не только его сердце. Чонгук все время пытается убрать ладошками или губами мокрые дорожки, сжимает рыжего в крепких руках, оставляет кучу следов на теле, чтобы еще неделю не сходили, сводит брови на переносице, потому что не может поинтересоваться откуда слёзы, и даже в такой момент поражается тому, какой Хосок красивый, несмотря на красные опухшие глазки. Они просто дарят друг другу весь спектр эмоций и испытывают лучшее наслаждение на протяжении всей ночи. Парни встречают рассвет и утреннюю свежесть на мягкой и огромной постели младшего, испытывая приятную усталость и небывалое спокойствие. Получили все, что хотели. — с днём рождения, Чонгуки, — шепчет Хосок хриплым от частых и несдержанных стонов, он уже не плачет, только улыбается слабо, но действительно искренне, он благодарен за этот месяц. — спасибо, — Чонгук целует затылок старшего, обнимая его со спины, а тот сам ближе к теплой груди прижимается.