Зубная Фея

***

Чимин не верит в зубных фей, поэтому, когда его хён говорит: «Положи зуб под подушку и его заберет Зубная Фея», Чимин просто смеется. Чимину восемнадцать лет и все его молочные зубки уже давно заменили полноценные взрослые зубы, однако, сегодня один из них, молочно белого цвета, с запекшейся кровью у корня, что напоминало ему о той боли, с которой он выпал, лежал в его ладошке. Кончик языка ощущал дырку в десне между правым центральным резцом и клыком. Некое чувство неполноценности и потери возникало каждый раз, как язык нащупывал эту дырку. — Зубных Фей не бывает, — говорит Чимин, разглядывая зуб, с которым собирался прожить еще очень долго, если бы развязанные шнурки, лестница и природная неуклюжесть не сделали свое дело. — Ну, а ты все равно положи, — говорит его хён. Хён Чимина классный. У него классное имя — Сокджин, а еще он высокий, что нельзя сказать о самом Чимине. У него широкие плечи, за которыми можно прятаться от солнца и чувствовать себя еще меньше чем есть на самом деле, что не радует, но бывает весьма выгодным. Его хён забавно смеется и божественно готовит. Он чуткий, внимательный и заботливый, очень добрый и сострадательный, мягкосердечный, любящий, милый, порядочный и честный, а еще нежный, вежливый, приятный, иногда чудной, но очень славный и Чимин может продолжать так еще долго, потому что его хён действительно классный. Поэтому когда его классный хён Сокджин говорит: «Положи зуб под подушку», Чимин смеется, но все равно кладет зуб под подушку, потому что так сказал его хен.

***

Когда Чимин пробудился от холода, на циферблате маленькая стрелка указывала на двойку, а большая на пятерку. В голове шумом отдавало тиканье часов, а в глазах плыл туман. Окно было открыто настежь и шторы колыхались от ночного, поднявшегося ветра. Пахло приятно и свежо как перед грозой, и неуловимый сразу легкий запах мяты окутывал легкие. Сверкнула молния, и комната на секунду осветилась и снова погрязла в ночную темноту. Но этой секунды хватило чтобы понять — в комнате Чимин не один. Он определенно видел блики, чьих-то, глаз у окна и силуэт, что пытался скрыть свое присутствие за колыхающимися шторами. В это время ветер только крепчал, и шторы колыхались еще сильнее, оголяя, чьи-то, неухоженные ноги. Снова сверкнула молния и Чимин окончательно скинул с себя наваждение сна, откинул одеяло и сел вглядываясь в землистого цвета, потрескавшиеся ногтевые пластины, что торчали из-под штор. Неожиданно большой палец ноги выгнулся и почесал соседний, тем самым доказав, что он жив и, что это не ночное видение. Чимин вскочил с кровати в противоположной от штор стороне, схватил конспект, что оставил на прикроватной тумбочке и встал в оборонительную позицию, как будто конспект лекций может сделать больно ночному гостю. Кому больно он делает так это самому Чимину, когда тот пытается вчитаться в свой эльфийский почерк. — Я знаю, что ты там, — Чимин был испуган, и его голос это выдавал. Силуэт за шторами, казалось, напрягся и с еще больше усилием продолжал имитировать что-то не живое. — Я тебя вижу, — продолжил Чимин, когда на его первые слова не было никакой реакции. Секунда, вторая, третья и силуэт расслабился, издав короткий вздох. Чимин наоборот напрягся только больше. Поначалу появились подушечки пальцев, что ухватились за штору, эти пальцы были словно новенькие карандаши, длинные и тонкие, на них красовались неприятного вида ногти, один из них даже казалось, подгнивает, но было темно, поэтому Чимину могло и показаться. Эти пальцы-карандаши цепко держали шторку и медленно ее оттянули, совсем немножко, но достаточно, чтобы увидеть глаза пришельца. Глубоко посаженные два больших глаза с желтоватыми белками и огромными, темными, зрачками. Эти глаза взирали из-под спутанной копны мятного цвета волос. Скуластое лицо выглядело как натянутый белоснежной кожей череп. Сухие и потрескавшиеся губы растянулись в скалистой улыбке, оголяя ряд ровных клыкастых зубов. Глядя на эти зубы невольно вспоминаешь фильм «Челюсти». — Ты, правда, видишь меня? — скрипучий голос, словно когтями провели по школьной доске, заставил Чимина покрыться сотнями тысяч мурашек. Чимин кивнул, а позже спохватившись, что возможно взломщик не заметил кивка, прибавил:  — Да, я вижу тебя. Фигура полностью вышла из-за штор, и теперь Чимин мог рассмотреть и ее одеяние. И хотелось бы, да вот только одежды не было. Поначалу его сбило с толку внешний вид этого нечто, полностью голый и с жемчужно белой кожей, что при свете молний казалось, даже, сверкает. И это приводило в нереальный восторг, но потом взгляд падал на эрегированный белесый член, торчащий, словно гриб из зарослей мха и Чимин уже сдерживал в себе свой ужин, который решил, в скором порядке вернутся обратно. Пока незнакомец казалось, был в замешательстве и что-то обдумывал, Чимин снова вернулся к его изучению. Судя по наличию члена, это был мужчина, но кое-что смущало, а именно отсутствие яичек. Он словно был выточен из какого-то камня, так как все его углы были настолько острыми для глаза, что можно порезаться. Ребра напоминали острые плавники окуня, а ключицы бумеранг. Его живот был впалым, а вместо бедер можно было разглядеть форму тазобедренной кости, ноги, как и руки, словно колыхающиеся ветки деревьев на ветру. Ладошки грязные, как и ступни, но только если на ладошках грязь присохла, то ступни оставляли после себя земляные следы с травяной примесью. Была еще одна деталь, которая сначала не бросилась в глаза, это ожерелье. В несколько слоев намотано на шею ожерелье из разных размером идеально белых зубов. Из-за белизны кожи они не сразу были замечены, но когда обнаружились, в голове Чимина прозвучал его же голос с голосом его хёна: — «Положи под подушку, его заберет зубная фея… Зубная Фея». Конспект выпал из рук и Чимин резко дернулся к кровати и начал шарить руками под подушкой, не нащупав ничего, он откинул подушку и своими глазами увидел пустоту и только. — Ты его забрал, — возбужденно простонал Чимин, подняв глаза на Зубную Фею, которая наблюдала за ним все это время. — Ты забрал мой зуб. — Ты мне его сам отдал, — как-то обиженно ответила Зубная Фея. — Что ты с ним сделаешь, повесишь на шею? — любопытство сменило страх, и теперь Чимин сел скрестив ноги в ожидании ответа. Зубная Фея оценивающе его оглядела, раздумывая удостоить ли этого человека ответом или нет, после отвернула голову и фыркнула. — Ты меня видишь, — словно для себя уточнила Фея. — Вижу. — Это плохо. Чимин не понимал, почему это плохо, но поддавшись настроению, кивнул, не отводя глаз от глаз Феи. Снова сверкнула молния, приводя, на сей раз, с собой гром, Чимин увидел, как отлили зеленым зрачки Зубной Феи, словно крылышки жука золотистой бронзовки. Тихо, капля за каплей, они смотрели друг другу в глаза и снова молния, и снова гром, и теперь тягучий ливень заглушил все возможное, кроме сердцебиения одного восемнадцатилетнего парня который внезапно поверил в зубных фей. Еще одна молния и Зубная Фея молча исчезла, оставив после себя свежий запах перечной мяты и влажной земли.

***

 — Хён, — зовет Чимин, сидя напротив Сокджина в университетской столовой. — М? — Сокджин не отрывал глаз от конспекта в левой руке, а правой держал палочки для еды. — Я встретился с Зубной Феей, — говорит Чимин, ковыряя свою еду. — И как она тебе, миленькая? — Сокджин так и не оторвал глаз от конспекта. Чимин думает, что его хен явно над ним издевается, но ведь это он предложил положить зуб под подушку, значит, он был инициатором встречи Чимина и Зубной Феи. Чимин решил, что Сокджин должен теперь нести за это ответственность. — Не очень, — признается Чимин. Сокджин отрываться, наконец-то от конспекта и полностью отдается своей еде. — Что ж так, платьице не понравилось или светилась в неправильном цвете? — На ней не было платья и не она это вовсе, хоть и мерцала красиво. Чимин вспоминает, как отсвечивала кожа Зубной Феи при молниях жемчугами, а потом зеленый отлив глаз и теперь у Чимина снова мурашки по спине ходят и сердцебиение участилось. Сокджин замечает изменения в настроение донсена, поэтому спрашивает: — Что не так? — Весь образ Зубной Феи, навеянный диснеевскими сказками, вчера растворился, словно и не было ничего такого. Сокджин молчал и словно ушел в себя, а через минуту молчания тихо сказал: — Да, Зубная Фея это тебе не феечка Динь-Динь. Откуда у Чимина возникло непонятное, тягучее чувство недосказанного он понять не мог, но его хён привораживал, и казалось, таит в себе какие-то секреты, которые Чимин не знает, но возможно когда-нибудь они для него откроются, но не сейчас, не сегодня и скорее всего даже не завтра.

***

Ночью Чимин снова проснулся от холода, его окно было открыто и шторы легонько колыхались на ветру. После вчерашней бури сегодня было тихо. Ночное небо усыпано веснушками звезд, среди них в глаза бросаются семь звезд Большой Медведицы составляющие фигуру, напоминающую ковш с ручкой. Немного ниже отсвечивает Полярная звезда указывающая путь заблудившимся путникам на север. И у самого края окна с местоположения Чимина виднеется тоненький серп старой уходящей луны. Ее острые края повернуты вправо и казалось она, словно вилка наколола небо на свои острия. Чимин медленно продолжал закрывать глаза, смотря на созвездия Большой Медведицы и казалось, что сон его уже утянул, и он видит, как лежит на земле пригретый солнцем как уж среди овальных листьев заостренных по краям. Листья имеют сочную, темно-зеленую окраску, верхняя часть гладкая, а нижняя как будто немного опушена. Они приятны на ощупь, пальцы так и ласкают довольно крупные листочки, немного раздавливая, потом втирая, и ты погружаешься в выделяемый свежий, сочный запах, слюна накапливается во рту, хочется хлебнуть, выпить до дна, вылакать до последней капли этот нещадный аромат свежести. На самой макушке растения происходит цветения, и начинают появляться мелкие цветки светло-фиолетового цвета, а теперь их подносит ветер, и срывает все, разом унося на своем гребне. Только маленький цветочек вытанцовывает свой танец, медленно паря и опускаясь все ниже, пока не садится прямо на кончик носа, от чего глаза Чимина открываются. Он хочет снять с себя фиолетовую красотку, но каждый раз как он проводит рукой по носу, она возвращается, как и возвращается сознание в реальность. Несколько раз моргнув Чимина припечатывает к кровати немой ужас. Зубная Фея нависла над ним, щекоча своими мятными волосами его нос, ее тонкий палец лежит на его верхней губе, оттягивая ее и оголяя ряд верхних зубов. Кажется, она не заметила, что Чимин уже проснулся, и продолжала увлеченно рассматривать белизну зубов. На мгновения она замерла, и указательный палец ее другой руки ткнул прямиком в дырку, где еще совсем недавно был зуб. Она больно сдавила ранку на десне, и Чимин пискнул от боли. Зубная Фея, словно пойманный дикий зверь взметнулась, и отскочила к вчерашней шторке, прячась за ней. Одолев приступ страха, Чимин приподнялся на кровати, сел в позу лотоса и прикрыл ноги одеялом. Он гипнотизировал несчастную ткань в ожидании, что Фея сейчас выйдет, но ничего подобного. — Я знаю, что ты там, выходи, — Чимином овладело чувство дежавю, и он улыбнулся этому. Как и вчера, Фея вылезла из-за штор не сразу. Сначала показалась рука, которая ухватилась за ткань потом глаза. Было что-то не так, в этих руках и глазах. Сегодня определенно бросалась в глаза чистота рук и ухоженность ногтей. Но что с глазами Чимин понять не мог, они до сих пор были глубоко посажены с желтоватыми белками и огромными темными зрачками, но одновременно у них было что-то еще, что-то новое. — Ты до сих пор меня видишь? — скрипучий голос сегодня заменял низкий и глубокий и от этого голоса кадык Чимина предательски дернулся. Парень, восседавший на кровати, решил не подавать голос и просто кивнул. Зубная Фея задумалась и вышла из-за шторы. Сегодня она была одета. Заношенные, серые хлопковые штаны на подтяжках и наверняка, самого большого размера футболка в красно белую, мелкую полоску. Футболка была где-то заправлена, где-то торчала, выглядело, так как будто она собиралась впопыхах. Ее ноги были без обуви, как и вчера, но сегодня они, как и руки чистые, а подгнившие ногти приобрели здоровый цвет. Волосы со вчерашнего дня не изменились, торчали мятной копной, а вместо украшений на шее из зубов сегодня из мочки уха висела одна серьга. Она была словно сделана из проволоки своими руками, она доходила почти до плеч, но совершенно их не касалась. На конце этой проволоки отсвечивала белая эмаль зуба. Проволока обвилась вокруг него и удерживала как в клетке. Зубная Фея заметила, что Чимин рассматривает ее новое украшение. Она коснулась подушечкой пальца серьги, демонстрируя ее. — Нравится? — Там зуб? — Ты мне его вчера дал, — Фея гордо подняла голову и склонила немного набок, чтобы Чимин лучше рассмотрел украшения. Чимин не знал, как реагировать на подобное заявление. Обижать Фею не хотелось, но осознание того, что твой зуб украшает, чьи-то уши, даже если это уши Зубной Феи вызывало отвратное чувство, и чтобы его лицо не скривилось, он улыбнулся ей и получив взамен клыкастую улыбку. — Почему ты снова здесь? Я тебе больше зубов не дам, — выпалил Чимин, вспоминая, как совсем недавно Фея изучала его зубы. Лицо Зубной Феи искривилось, и она вдавила Чимина в кровать, сжав его щеки, от чего его губы сформировали букву «О». — Кому тогда ты собрался их отдавать? — Фея скрипела зубами-пилами и остервенело, бросала яростные взгляды то в один глаз, то во второй из-за чего ее голова поворачивалась как у голубя. — Никому, — Чимин начал метаться по кровати пытаясь оттолкнуть Фею. — Никому, — повторял он. Фея разжала пальцы на его щеках, но взгляд не отводила. — Они… — Чимин дернулся, когда Фея отпрянула и села в другой конец кровати, поджав под себя ноги. — Они мне самому еще нужны. Я никому не собираюсь их давать. Зубная Фея склонила голову и молча смотрела на Чимина. Чимин не смотрел на нее. Его окинул мокрый пот, он и в мыслях представить себе не мог до этого момента, что это существо может быть опасно. А ведь он должен был над этим подумать. В конце концов, оно нечто потустороннее, нереальное и точно не человек. Фея словно прочитала его мысли, оскалилась в улыбке. — Прости, — говорит Фея. Чимин молчит и только смотрит, нахмурившись, его полные губы немного надулись, а маленькая ладошка потирает щеку. — Мне жаль, — снова говорит Зубная. Чимин продолжает молчать, а Фея ему улыбается и протягивает руку. — Меня зовут Юнги. Чимин молчит, но пожимает руку и отвечает:  — Чимин. — Я знаю. Откуда Фея это знает Чимину неизвестно, возможность спросить отсутствует, так как Фея под светом лунного серпа исчезает. И снова в последнюю минуту Чимин улавливает, как отлили зеленым зрачки Зубной Феи, и ее кожа отдала жемчужный блеск. Чимин падает на подушку и смотрит в открытое окно, почему-то кажется, что Полярная звезда сегодня светит особенно ярко. Чимин засыпает.

***

В университете Чимин первым делом пошел в кабинет к своему хёну, вместе они сидели в коридоре на подоконнике и грелись утренним солнцем. — Как твоя Зубная Фея? — спрашивает Сокджин. — Вот ты прикалываешься хён, а она и вправду существует. — Кто говорит, что я прикалываюсь? — Сокджин удивленно наклоняет голову и смотрит прямо Чимину в глаза. — Никто не говорит, это и так видно. Каждый раз когда речь заходит о Зубной Фее твой голос становится каким-то издевательским. Сокджин улыбается и спрыгивает с подоконника, он смотри в окно на студентов и о чем-то размышляет. Чимин разворачивается боком и закидывает ноги на место где сидел Сокджин, теперь он тоже может смотреть в окно что он и делает. — Она сделала из моего зуба серьгу, — говорит он, не отворачиваясь от окна. Сокджин молчит, уголочки его рта подергиваются, губы сжались. Чимин разворачивается и смотрит на своего хёна. — Прекрати это, — просит Чимин. Сокджин фыркает в кулак и после смеется, громко, привлекая внимания окружающих. Чимин закатывает обижено глаза и отводит их в сторону окна. Когда смех утихает, Сокджин хлопает его по плечу. — Прости, но думаю, ты ей понравился. — Хён, вот снова ты за свое, — ноет Чимин. — Нет-нет, подожди, я серьезно. Зачем тогда она прилетела к тебе снова? Ты же не оставлял ей больше зубов? — как бы проверяя правоту своих слов Сокджин попытался заглянуть Чимину в рот, но тот плотно сжал губы. В последнее время все так и тянутся заглянуть ему в рот. Завтра еще и к стоматологу по записи. Когда все отстанут от его зубов, спрашивает себя Чимин, но сам молчит и не говорит ни слова. — Я думаю, она не умеет летать, у нее нету крылышек. — Что же это за фея такая, — фыркает парень. — И я не совсем уверен, что она это она, — продолжает Чимин, игнорируя замечание хена. — Что ты хочешь этим сказать? — тихонько спрашивает Сокджин, внимательно наблюдая, как на улице один из студентов смачно приложился лицом об землю. — Это и хочу сказать. Я говорю «она» так как привык, что Зубная Фея это именно «она», но на самом деле я сомневаюсь. Сокджин молчит, прокручивает что-то в голове, а потом говорит:  — Так узнай. Спроси у нее, тире, него. — Снова твои шуточки. Говоришь так, как будто уверен, что мы еще встретимся. Сокджин улыбается, но снова молчит. Потом звенит звонок.

***

Этой ночью Чимин готов. Он открыл окно настежь, оставил ночник, лег в кровать и начал ждать. Он открыл книгу, прочитал пару глав. После заурчал живот, не отказывая себе в ночном перекусе, сделал бутерброд с чаем и пошел кушать все в кровать, он ждал. Ждал, когда перечитал конспект, и когда посмотрел фильм. Ждал, просто смотря на тикающую стрелку часов, и когда стукнуло ровно четыре утра, он тихо позвал:  — Зубная Фея. Зубная Фея не появилась, и Чимин уснул под утро. На следующую ночь все повторилось, но Зубная Фея снова не появилась. Чимин решил, что визиты ночного гостя прекратились, поэтому с неким разочарованием он решил вернуться к быту. Вчера ему сделали новый зуб, заодно подправив некие погрешности в любви к сладкому. Сегодня не ожидая никого, он просто лег спать как дел это всегда. Перед тем как уснуть кончик языка прошелся по новенькому зубу, в который раз и с легкой улыбкой он уснул. Оставлять окно открытым настежь в конце марта не самая удачная идея за последние пару дней. Съежившись и прижав одеяло плотнее, Чимин вдохнул свежий воздух и чуть не поперхнулся, резко открыв глаза и приняв сидячее положение. Небо сегодня звездами не радовало, поэтому комнату ничто не осветляло. Чимин прикрыл глаза и медленно втянул запах перечной мяты по самые легкие, задержал дыхание и сомнений быть не может, она вернулась. Чимин нащупал ночник, включил его и комнату осветил легкий рассеянный свет. В комнате никого не было, но Чимин знал, что это не так. — Ты снова здесь? — спрашивает Чимин тишину. — Юнги, я знаю, что ты здесь, выходи. — Мне неловко, — говорит голос, который за свое отсутствие приобрел еще более приятные глубокие нотки. Чимин сконфужено приоткрыл рот. Как это, неловко? Как нагишом красоваться, было не неловко, или нагло лезть в рот к спящему человеку это тоже не неловко. Что же такого случилось, что теперь Зубной Фее стало неловко. — Эм, может, покажешься? Чимин ждет, пока не замечает странное движение у шкафа, а вернее у него внутри. Дверка немного приоткрыта и там происходит какое-то копошение. Чимин внимательно следит, но оттуда никто не вылезает и это уже начинает пугать. Может вместе с Зубной Феей он завелся еще какой-то нечистью. Кто в шкафах обычно любит сидеть, призраки, домовые? Чимин так сосредоточился на этой маленькой, темной щели, что его чуть к потолку не подносит, когда за окном на дереве с громким «Ву-ху!» горланит сова. Потом звук больших крыльев цепляющиеся за ветки, и вот ночной хищник улетает, скрываясь в мареве ночного неба. Снова ночная тишина, и снова Чимин один на один со своими страхами. Сжимая пижаму возле сердца и стоя на кровати Чимин, опять, вглядывается в щель меж дверцами шкафа которая, кажется, стала шире. — Ты в шкафу, верно? — копошение прекратилось и из щели выглядывает глаз. Темный глаз с зеленым отливом как крылышки жука. Чимину, откровенно, отлегло от сердца. Он тяжко вздохнул и упал в сидячее положение, скрестив ноги. Ладошка подперла щеку, локоть упирался в правую ногу. Он с любопытством поглядывал, как подглядывает за ним этот глаз. — Что ты там делаешь? — спрашивает Чимин. Глаз исчез, и снова появились звуки копошения и Чимин уловил еще звук глухого побрязгивания. — Что ты там делаешь? — повторил свой вопрос парень. Но в ответ тишина и это уже бесило. — Если не выйдешь, я тебя сам оттуда сейчас вытащу, — в голосе читалась раздражительность и копошение тут же прекратились. Дверь шкафа медленно начала открываться. Это напомнило ужастик, который Чимин посмотрел на днях, и это заставило пробежаться маленькому табуну мурашек по загривку. Дверка все открывалась со скрипящим звуком, и некоторая его одежда осыпалась на пол, вот она открылась и Чимин вглядывается. Рассмотреть что-то при таком свете от ночника сложно, но он определенно видит что-то неподдающееся описанию. Зубная Фея шелохнулась и медленно опустила сначала одну босую ногу на пол затем другую. Каждый ее шаг сопровождался глухим побрязгиванием. И с каждым ее шагом глаза Чимина становились все шире и шире, а ладошка что подпирала щеку, медленно мигрировала ко рту. Вот она, Зубная Фея. Стоит перед Чимином вся красная и такая неловкая. Покусывает свою губу, которая, как помнит Чимин, должна быть сухой как наждачная бумага, а теперь ее губы, словно спелые вишни, сочные и красные и наверняка мягкие. Кажутся такими чувственными, и Чимин кусает себя за внутреннее сторону щек, когда понимает, что не прочь попробовать их на вкус. Скуластое лицо обрело более круглую форму и определенно Чимин видит щечки, такие мягкие алеющие щечки. Не такие конечно как у Чимина, но их тоже хочется потискать. Маленький носик кнопочкой и глаза, которые больше не посажены так глубоко и желтоватый оттенок белков заменил весьма здоровый, белый. Зрачки так и остались больших размеров, которые временами отливали зеленым, словно крылышки жука золотистой бронзовки. Волосы все так и торчали в безмолвном бардаке, только, на сей раз, в них были вплетены листики мяты, а с уха свисала серьга с его зубом. Кстати о зубах. Все возбуждение снимало, как рукой махнуть, когда Чимин рассматривал ее одеяние. Короткое платье, полностью сплетённое из зубов, идеально белых маленьких зубиков что не оставляли и дюйма пустоты, они сплоченно и крепко держались друг за друга. И теперь становилось ясно, что было источником этих глухих, странных звуков. Фея смотрела в ожидании, а Чимин и рад что-то сказать, да вот только он понятия не имеет, что разумнее всего сейчас прозвучит. Платье из зубов явно не самое эротичное, что он хотел бы видеть. Он не хотел их видеть не только в эротическом помысле, но и вообще. А судя потому, что Фея сделала с его зубом, настоящим зубом, в подлинности этих тысяч зубов сомнений быть не может. Да и, в конце концов, это же Зубная Фея. — Как тебе? — вопрос от Юнги разрезает оболочку тишины и Чимин только и может, что издать короткий вздох и тихое: «Вау!». Видимо Фея восприняла это как комплимент, потому что на ее лице растянулась широкая улыбка и, что осталось неизменным так это зубы-пилы что были идеально белого цвета без малейших изъянов. Чимин засмотрелся на них, думая можно ли об них порезаться и как на белоснежной эмали будет смотреться его кровь. Он легонько потряс головой, отгоняя от себя эти абсурдные мысли, а Фея наблюдая за ним и переменилась в лице. — Тебе не нравится, — не спрашивая, а констатируя, говорит Зубная Фея. На фарфоровом личике больше не скалится клыкастая улыбка, а румянец на щеках исчез, как ветер уносит лепесток розы. Глаза потускнели, и казалось, Чимин видит, как медленно Фея превращается в то, что он увидел при первой встречи. Юнги метнулся к открытому окну, левая нога уже ступила на подоконник, а правая висела в воздухе, когда Чиминовы руки оттянули за чужую талию, и он не повалился на пол вместе с Феей. Фея металась, рассекая конечностями воздух и шипела по гусиному, Чимин с закрытыми глазами лежал на полу, крепко держал Зубную Фею не давая ей возможности исчезнуть. Он держал ее, пока истерический припадок не утих. Фея понемногу начала расслабляться, а вместе с этим и хватка Чимина. Они лежали на полу, Фея тяжко дышала сопя, а Чимин вдыхал запах мятных волос и пытался не реагировать на саднящую боль от рассечённой щеки. Когда Чимин полностью расслабил руки, Фея приподнялась и посмотрела на парня. Ее взгляд искривился, когда она увидела дорожку крови на мягкой щеке. Она словно почувствовав ту же боль что испытывал Чимин. Ее когтистая рука потянулась к той щеке и замерла в сантиметре от нее. Юнги смотрел на свои длинные, острые когти, потом переводил взгляд на щеку. Потом эта рука сжалась в кулак, и Фея исчезла как марево, оставив Чимина одного задыхающегося приторным запахом мяты который сегодня приносил с собой не свежесть, а едкий и ядовитый привкус зловония.

***

Новый день наступает довольно быстро. Чимин не спал всю ночь. Он сидел на подоконнике и вглядывался в ночную гладь. Он не терял надежды, что сейчас, где-то, в какой-то точке, блеснут глаза-жучки или он услышит глухое побрязгивание чудного наряда Зубной Феи. Но нет. Ночь дарила только успокаивающую тишину и черноту своего одеяния. Чимин не представлял, во что ввязывается. Он не представлял, во что ввязывается Зубная Фея, приходя к нему по ночам. Он не представлял, какие у нее цели. А главное он понятия не имел, какая цель была у него, когда он не позволял ей уйти. В такое время суток на улице пусто, Чимин смотрит на фонарный столб, который являлся единственным источником света и на глупых мотыльков которые тянутся к этому источнику. Никчёмное чувство грызло Чимина изнутри, почему-то он представлял себя этим мотыльком, который так жалостно тянется к своему источнику и именно Зубную Фею он видел этим источником. Он понимал, что его чувство росло на пустом месте на неплодородной почве и что вместо всего этого ему нужно испытывать страх, ужас, дрожь в коленках и трепет в сердце. Но страха не было, ужаса тем более. Дрожь и трепет были, но не по той причине, что ему страшно. Чимин еще сам в этом не разобрался. Где-то далеко, начали проявляться первые признаки рассвета. Солнце еще не взошло, и небо как было измазано темными красками, так и оставалось таким. Однако первые проснувшиеся птицы прочищали свои клювики неуверенными звонкими нотами. Через несколько минут на горизонте начала появляться тонкая нить просветления, как будто небо пустило трещину, а птичий пой, стал уверенным и громким. Первые лучи солнца встретили Чимина вместе с торопливыми шагами людей, которых ждал впереди будничный рабочий день. Вздохнув, Чимин спрыгнул с подоконника и направился в душ. У него сегодня тоже будничный день в университете, который никто не отменял.

***

Чимин не параноик, нет, но может им стать. По пути в университет, сразу как вышел из своего дома Чимину, кажется, что на него смотрят. Ему кажется, что чьи-то пронзительные глаза ковыряют его спину и в ней образовалась уже истекающая густой кровью дырка. Каждый раз когда он оборачивался чувство, что на тебя смотрят, не исчезало. Однако среди толпы людей он уверенно мог сказать, что никто из них не сверлит в нем дырку. Но с другой стороны чувство маниакального сталкерства его не покидало. Прибавив шагу и больше не оборачиваясь, он добежал до университета и словно каждодневная традиция первым делом он направился к своему хёну вместо своего кабинета. — Хён! — зовёт Чимин и вешается на Сокджина со спины. — Хён за мной кто-то следит. Сокджин поднимает глаза на Чимина пытаясь найти искорку лукавства, но находит только панику. — Кто это? Ты его видел? Вызвать полицию? — Я не знаю, кто это, я его не видел, но я его почувствовал, это так стремно, хён, — Чимин прижимается сильнее к широкой спине, пока Сокджин не поднимается и не ведет его на выход из кабинета. Они идут к автомату с напитками, покупают кофе и идут, медленно обратно. — Что с твоей щекой? — спрашивает Сокджин. Чимин касается своей щеки и та отзывается болью. — Поранился. — Как это случилось? Чимин молчит, не потому что не хочет отвечать, просто хён вряд ли поверит, что это сделала Зубная Фея, а врать Чимин не любит, поэтому молчит. Но Сокджин словно прочитал его мысли и говорит: — Зубная Фея сделала это? Чимин останавливается и удивленно смотрит. Сокджин останавливается в двух метрах впереди и оборачивается на донсена. — Как ты узнал? — Предположил, — пожимает плечами Сокджин. — В последнее время твои мысли только и заняты этой феечкой. «Феечка» прозвучало как-то слишком выразительно и неприятно. Прозвенел звонок, Сокджин вальяжно разворачивается и идет к себе в кабинет, оставив Чимина одного со своими мыслями.

***

Целый день у Чимина плохое предчувствие. Мало того, что чувство, что за ним наблюдают не проходит даже на лекциях, так ему еще кажется, что негласно он поссорился со своим хёном. Он никогда не ссорился с ним. Сокджин всегда был добрым и внимательным, но в последнее время каждый раз как Чимин заговаривается о Зубной Фее, Сокджин становится молчаливым и раздражительным. Честно говоря, придя домой, Чимин никак не ожидал увидеть то, что он увидел. А именно… Раздумывая над сложившейся ситуацией с Сокджином Чимин совсем не обратил внимание, как дошел до своего дома, как достал связку ключей, как засунул зубчатый металл в скважину и провернул два раза пока не услышал заветный щелчок открытой двери. Он не обратил внимание, как бросил сумку у порога, стянул кроссовки и, вздыхая, пошел на кухню, налил себе воды, выпил ее залпом, сполоснул стакан и поставил его рядом с умывальником донышком вверх. Так же Чимин не обратил внимание, как пошел в ванную, пустил горячую воду, а после пошел к себе в комнату, чтобы взять чистые вещи. Он не обращал внимание ни на что, даже, когда рыскал в шкафу в поисках одежды. Он так и не убрался там после последнего визита ночной гости. Он не обращал внимание на жужжащего жука, что залетел в открытое окно и на открытое окно которое по идее должно было быть закрытым. Однако он, определенно, обратил внимание на тихое посапывание у него за спиной, пока он сидел на корточках у шкафа. Он обратил свое внимание и забыл о Сокджине, когда обернулся с мятой футболкой в руках и с пустой головой смотрел на тихую фигуру у него на кровати. Фигуру, чья кожа приобрела более человеческий тон, но все так же сияла жемчугом. Чьи волосы цветом мяты дурманили своим запахом рассудок, а губы цветом спелой вишни выворачивали тебя на изнанку от желания прикоснуться, попробовать на вкус и узнать такие ли они сладкие и кислые как на вид. Как мы говорили ранее, придя домой, Чимин никак не ожидал увидеть то, что он увидел. Чимин никак не ожидал увидеть Зубную Фею, мирно спящую на его кровати при свете дня и обнимающую его подушку, так как будто она вся ее вселенная. Фея спала крепко и совершенно не слышала, что хозяин этой кровати вернулся, она не слышала, как его ступни мягко касаются пола, не слышала, как мятая футболка в руках Чимина соскользнула и бесшумно упала возле кровати, не слышала, как над ней тихо нагнулись, и совершенно не слышала, как чужое дыхание опаляет мягкую кожу ее губ, не слышала… …но определенно ощутила. Ее глаза резко открылись, но ее тело так же резко и не думало шевелиться. Наоборот, оно приросло к матрацу и не желало поддаваться приказам немедленно оттолкнуть, не позволять и не принимать чужие ласки. А вот пойти на встречу и признать, что это чертовски приятно вполне пожалуйста. Поэтому ее рука совсем легким и невесомым касанием подушечками пальцев левой руки прошлась по чужой щеке и остановилась в районе ключиц. Другой рукой она сжала рубашку возле ребер и, закрыв обратно глаза, отдалась тому нелепому поцелую, который проходил без участия влажных языков. Но легкие, нежные прикосновения сводили сума и заставляли низ живота тянуть непонятной силой больше, если бы они сейчас сплелись этими языками. Чем думал Чимин, когда шел на это? Чем думала Зубная Фея, принимая это? Чем думал Сокджин, когда решил прервать это? Дверной звонок не затыкался, заставляя Чимина простонать, отрываясь от сладких губ, они оказались слаще, чем он думал, и он точно успел уже на них подсесть. — Прости, — говорит тихо Чимин в самые губы Феи и быстрым шагом покидает комнату в намерении свернуть кому-нибудь шею, а именно незваному гостю, который решил, что сейчас самое время для визитов. Чимин дергает за ручку двери, чуть не вырывая ее и замирает. — Хён? Сокджин отрывает палец от звонка и поднимает глаза, которыми только что сверлил свои ноги. Он смотрит на раскрасневшегося Чимина, на раздраженный взгляд и непонятный вихрь на его голове, на мятую рубашку и останавливает взгляд на припухлых, алых губах. Он кашлянул себе в кулак, пряча глаза и не спрашивая входит, Чимину только и остается, что закрыть за ним дверь.  — Я тебя не ждал, — честно говорит Чимин, идя за хёном, который разувшись, направился прямиком в его комнату. — Разумеется, — Сокджин немедля, заходит в комнату Чимина, и бегает по ней глазами, останавливаясь на кровати, с которой одеяло почти сползло. — Я не сказал что зайду, — он проводит рукой по подушке и чувствует тепло. — У тебя новый освежитель воздуха? — спрашивает Сокджин, садясь на кровать. Чимин стоит возле двери не осмеливаясь войти в свою же комнату. Он панически оглядывает каждый уголочек, куда могла бы забраться Зубная Фея. И совершенно не обращает внимание на такие же взгляды от Сокджина. — Нет, я не пользуюсь освежителем. — Пахнет мятой. Чимин и Сокджин встречаются взглядами, и то чувство неловкости что возникло, пробирало под самые кости.  — Зачем ты пришел, хён? — Я не могу прийти к своему донсену в гости? — Обычно ты предупреждаешь. — А сегодня не предупредил, это проблема? — Нет, вовсе нет? — Ты был не один? — С чего ты взял? Здесь же никого нет или ты думаешь, что я кого-то прячу у себя под кроватью? — Нет, конечно, нет. Ты бы никогда так не сделал. — Не сделал, — соглашается Чимин и снова наступает неловкое молчание. — Чаю? — Пожалуй, не откажусь. Чимин не спешит уходить, ожидая, что Сокджин пойдет за ним на кухню, но он продолжал сидеть на кровати, не двигаясь, поэтому Чимин тихо уходит на кухню сам. Это было так странно. Никогда Чимин еще не испытывал такой неловкости в разговоре со старшим. И никогда еще не чувствовал себя таким глупым, потому, что он совершенно не понимает Сокджина, в последнее время точно. И поэтому, когда он уже заливает кипяток по чашкам, а Сокджин появляется на кухне, говоря, что уходит, и не нужно его провожать Чимин только моргает как глупый и непонимающий ребенок, приросший к месту, где стоял. Со ступора его приводит в реальность тот же кипяток, который уже выливался из чашки и обжег Чимину руку. Он был один, ни Феи, ни Сокджина, только боль и снова режущий слух дверной звонок. Это был сосед снизу, с возмущением сообщая, что Чимин его топит. Чимин хлопает себя по лбу, вспоминая о включенной воде в ванной.

***

Вчера Чимин провозился в ванной около часа. Натекло так знатно, и он понять не мог как за все то время, проведенное дома он не вспомнил о включенной воде. Хотя кого обманывать, он понимал, почему не вспомнил, тому есть причины. А еще есть причина искать работу, потому что оплачиваемая родителями квартира не включает в свой счет ремонт соседских потолков. Чимину хочется поговорить с Сокджином. Он хочет понять поведение старшего, почему он так себя ведет и что вообще вчера произошло. А еще он очень бы хотел знать, почему он не нравится Зубной Фее. Именно не нравится, она так ему и сказала вчера. Когда он, истекая седьмым потом возился ванной Зубная Фея появилась неожиданно. Она сказала: — Чимин, — это было впервые, когда она назвала его по имени, от чего Чимина передернуло, и он упал на мокрый пол. Фея восседала на унитазном бачке в заношенных, серых хлопковых штанах на подтяжках и большого размера футболке в красно белую, мелкую полоску. Этот наряд Чимин уже видел и он предположил, что он является ее повседневным одеянием. Также он мог поспорить на что угодно, что этот наряд ему нравиться, куда больше чем изысканное зубное платье. Вспоминая о зубах, Чимин метнул взгляд на ухо Зубной Феи, его зуб все так же украшал ее ухо, что вызвало растекающееся, приятное тепло. — Он мне не нравится, — продолжила Зубная Фея. Кто не нравится? О чем это она? Фея смотрела на Чимина и добавила: — Сокджин, он мне не нравится. Почему Сокджин не нравится Зубной Фее Чимин понять не мог. Спросить он спрашивал, да она не отвечала, только восседала на унитазном бачке и наблюдала за его стараниями впитать всю воду из пола. А потом обиделась и исчезла. Почему обиделась? Потому что Чимин имел неосторожность задать вопрос, который мучал его с самого начала знакомства. — Юнги, а ты мальчик или девочка? — Тебя ударить? Кажется, Фея возмутилась такому вопросу, и Чимину раскрылся новый спектр эмоций на лице Юнги. — Мне просто любопытно. — Кем ты хочешь меня видеть? — Ммм. Я не знаю, — Чимин выворачивает полотенце в ванную и снова приседает, впитывая влагу. — Если честно, я всегда упоминаю о тебе как о лице женского пола, всегда использую «она», «ее»… ну просто, — Чимин замешкался. — Зубная Фея это ведь «она», женский род. Но когда смотрю на тебя, думаю… у меня происходит сбой в матрице. Тебя никак не назовешь «она», но называть тебя «Зубной Фей» как-то странно звучит… — Чимин замолкает и смотрит на Юнги. Фея спрыгнула с унитазного бачка и пошлепала по мокрому полу на выход из ванной комнаты, бросая едкое: — «Идиот». Это все что Чимин успел, услышать, прежде чем Фея исчезла. Сокджина в университете не было, поэтому Чимин не имел возможность спросить у него, чем он не угодил Зубной Фее. И еще многое чего хотелось обсудить да вот на телефонные звонки старший не отвечал, как и на смс. Оставалось мучительное ожидание конца пар, а вечером он извинится перед Юнги. Только Фея тоже решила сегодня не появляться. И Чимин уже чуть ли не бился головой об стенку, потому что вдруг стало одиноко. На следующий день все повторилось. Сокджин игнорирующий все звонки и смс, и Юнги, который не появлялся, а потом головой об стенку. И так целых две недели. Чимин решил, что это уже слишком, он чувствует себя брошенным щенком и считает, что теперь, тоже, имеет, полное право, обижается. Поэтому, когда Сокджин появляется в универе и зовет Чимина вместе пообедать, он от него отмахивается и идет в следующий кабинет, где у него лекция. А вечером следующего дня появляется Зубная Фея с заявлением, что она больше парень, чем девушка, а Чимин не отрываясь от книги «угукает» и переворачивает страничку. Сокджин не отстает с просьбой встретиться и поговорить даже вне универа, но Чимин решает, что он еще слишком обижен. Потом снова появляется Фея и начинает ластиться, требуя внимания, а Чимин рад его дать, вот только обижен он и Фея исчезает на два дня. А Сокджин никуда не девается, поэтому на каждой перемене идет за Чимином следом со словами извинения: — Прости, прости, прости, прости, прости… — Сокджин идет за Чимином по пятам и как мантру читает «прости». — Хён, отстань. — Прости, прости, прости… — Ну, хён. — Прости, прости, прости, прости… Чимин останавливается и Сокджин останавливается тоже. — Ты надоел, — говорит Чимин, разворачиваясь к хёну. — Я прошу прощение и буду продолжать, пока ты не простишь, — пожимает плечами Сокджин. — Тогда ты мне расскажешь все, что с тобой происходит, — ставит условия Чимин. — О чем ты? — Ты знаешь. Хочу знать, что тогда было у меня дома, где ты пропадал и почему не отвечал на звонки. А самое главное, почему тебя не любит Юнги. — Юнги? — Зубная Фея, — объясняет Чимин. — Так твою Зубную Фею зовут Юнги? — Не имеет значения, и не уходи от темы. Ты ответишь на все вопросы, и тогда я тебя прощу. — У тебя много условий. — У меня много вопросов, на которые я собираюсь узнать ответы. — Ладно, — соглашается Сокджин. — Хорошо. Сегодня я зайду к тебе, и мы поговорим. — Я буду ждать. И Чимин ждет. А еще Чимин нервничает. Потому что появилась Зубная Фея и отказывается уходить, как бы ее не просили. — Прошу, уйди. — И не подумаю, — бурчит Юнги в подушку. Зубная Фея разложилась звездочкой на кровати Чимина, обняв подушку. Чимин толкал ее в бок, стягивал за ноги, шлепал по филейной части, хотел было уже укусить, вот только раздался дверной звонок. И Юнги и Чимин посмотрели в сторону коридора и переглянулись. Чимин бросил жалобный, скулящий взгляд, а Юнги фыркнул, снова вернувшись к подушке. — Привет, — здоровается Сокджин сразу, как Чимин открывает дверь. — Привет, проходи, — Чимин пропускает хёна и закрывает за ним дверь. — У меня в комнате бардак, поэтому давай поговорим на кухне за чашечкой чая, от которой ты тогда сбежал. Сокджин смеется и соглашается на чай, а Чимин ликует, лишь бы не пустить хёна в комнату. Чай заваривается в тишине, но не той неловкой, что прошлый раз, а в спокойной, ненавязчивой, комфортной тишине. — У меня есть печенье, — говорит Чимин, разливая кипяток и указывая на верхнюю полку. — Не достанешь? Сокджин встает и тянется к полке. Открывая на него, падают три банки консервов. Две пролетают мимо, а последняя прямо в лоб Сокджина. Чимин ставит чайник на стол и подбегает к хёну. — Ты как, хён? Прости, я не знал, что они там лежат, — Чимин поднимает банку с изображением рыжего кота, что лежала рядышком. — И я не знал, что у меня есть кот. Откуда они взялись? — Понятие не имею откуда, но моему лбу хорошо досталось, — Сокджин потирает место ушиба на котором уже начала образовываться шишка. — Мне так жаль, это я виноват. — Все в порядке, это было не так больно. — Но твой лоб. — Все хорошо, честно, — Сокджин тянется снова к верхней полке за печеньем, и на сей раз, на него опрокидывается мука, полностью осыпав его с головы до ног. Он застывает с вытянутой рукой, а Чимин пищит в ладошки от ужаса. — Хён, — нервно зовет Чимин. — Хён не молчи, прошу. — Все. Хорошо. Правда, — Сокджин говорит каждое слово отдельно, посмеиваясь и не опуская руки, тянется дальше за этими чертовыми печеньками и натыкается на что-то непонятное, размером в куриное яйцо только площе. Он хватает это и опускает руку, чтобы проверить, после орет так, что Чимин прилипает к холодильнику, а сам Сокджин падает на задницу и отползает к стене. Мимо пробегает то самое за что ухватился Сокджин и не успевает оно выбежать из кухни, как на него падает всемогущий тапок. — Прости, прости, ради всего святого, прости, — Чимин поднимает свой тапок и с отвращением смотрит на то, что было только что под ним. — У меня никогда не было тараканов. Я не знаю, откуда он взялся. Прости меня, хён. — Все хорошо, — в который раз повторяет Сокджин. — Все, правда, хорошо. — Все не хорошо, хён. Я чувствую себя таким виноватым, — он помогает подняться Сокджину с пола и усаживает его обратно за стол, решив самому достать те печенки, которые уже и кушать не хочется. Ножки стула странно подкашиваются и ни Сокджин, ни Чимин не успевают вовремя среагировать, как стул под старшим осыпается, и он снова сидит на полу. Чимин готов в окно лезть, так как такого стыда еще не испытывал. Он готов извиняться перед хёном до конца своей жизни. Он искренне надеется, что Сокджин после сегодняшнего не перестанет с ним общаться, потому что Чимину очень жаль, что так все происходит. Ему еще больше жаль и хочется уже плакать когда предложенный Чимином чай оказался ужасно соленым, а вместо воды Сокджин глотнул уксуса. — Мне так жаль, хён, — глаза Чимина уже блестели от влаги, — Хён, почему все так? — Все хорошо, Чимин, правда, — откашливается Сокджин. — Ты не виноват. — Но я виноват, хён. Это все я. — Нет, не ты. — Но, хён… — Это не ты, — перебивает его Сокджин, а после обращается, куда-то в пустоту. — И долго еще будут продолжаться эти шуточки? Вот значит, какие методы ты используешь? Ты что, жалкий подвид домового? Чимин с ужасом смотрит на старшего, подмечая, что консервная банка все-таки слишком сильно его ударила, а потом вскрикивает, когда дверка холодильника медленно начала открываться. Сокджин, как и Чимин наблюдал за этой замедленной съемкой открывающегося холодильника. Когда дверка полностью открылась у Чимина похолодело все внутри, а глаза так и лезли на лоб. Сокджин хмыкнул и стряхнул с волос муку. В холодильнике отсутствовали полки, вернее они были, но все повалены под сидящим на них Юнги. Продукты раскиданы, некоторые попадали на пол при открывании дверки, а некоторые смялись под натиском сидячего на них тела. Юнги пил молоко из пакетика через трубочку в одной руке, а другой придерживал дверку. — Ты? — ошалело прошептал Чимин, смотря прямо Зубной Фее в глаза, но та не смотрела на него, ее глаза были уставлены только на Сокджина. — Что смотришь? Давно не видел? — спрашивает Сокджин. — Надеялся, что больше не увижу, никогда, — Юнги вылазит из холодильника и за ним с громким шумом падают еще пару продуктов и как последнюю точку ставит разбившееся яйцо. Чимин откровенно готов падать в обморок, потом проснуться и понять что это сон. Но ничего подобного. Он не понимает в последнее время ничего, он позвал Сокджина, чтобы разобраться, но это только запутало у него в голове все еще больше. И если в ближайшее время ему не помогут разобраться, это будет иметь тяжкие последствия, потому как Чимин в злости сам Сатана. Ловя настроения Чимина, Юнги подошел к нему и обнял сзади, надеясь тем самым успокоить, но Чимин только нервно подергивался, обещая пересчитать каждый его зуб, если Фея его не отпустит. — Потрудитесь объяснить, почему мне кажется, что вы знакомы. — Потому что мы знакомы, — говорит Сокджин, а потом вздыхает и садится на стул, пододвигая его ближе к столу. — Прошлый раз когда я был здесь, этот, — он указал головой на Юнги. — Явился передо мной. — Ты сам меня звал, — фыркает Юнги. — Я должен был кое-что спросить, — не обращая внимания на Юнги, говорил Сокджин. — И узнать. И Сокджин рассказывает. Рассказывает так, что у Чимина щемит сердце. Словно сказку шепчет при звездах-фонариках сказочник маленьким ночным светлячкам, а они разлетается по свету, и залетают в каждый дом, шепча, пересказывая спящим деткам. Он рассказывает, как в свои десять встретил Зубную Фею, как влюбился своей незатейливой детской любовью. Как открыл свою шкатулочку и достал маленькое красное сердечко, как дрожа, отдал его Фее, и с упоением вспоминает, те ямочки на щеках, когда она принимала его. Как было хорошо им вместе. Но потом Сокджин рос и первые признания ему в любви. Ревность. Злость. Ругань. И Сокджин требует свой зуб обратно. Сокджин просыпается однажды в свои четырнадцать и находит под подушкой зуб четырехлетней давности. Зуб, который четыре года украшал шею его Зубной Феи. Сама Фея больше не появлялась, а зуб Сокджин бережно хранит теперь в своем потайном месте. В месте, где ему положено быть, возле сердца. Он показывает странный кулон, который Чимин видел не раз, но и не догадывался о той ценности, что он несет для его носителя. Две стороны кулона расходятся, и маленький молочный зубик десятилетнего Сокджина сверкает своей отполированной, когда-то Зубной Феей, эмалью. Сокджин признается, что приходил тогда не к Чимину, ему нужно было встретится с Юнги. Ему нужно было знать, почему… Почему его Фея больше не появляется. Сокджин уже давно не ребенок, но он до сих пор ждет ее. Всегда ждал. Но Юнги говорит, что не нужно ждать. Когда Сокджин потребовал зуб обратно он тем самым вынес смертельный приговор. Его Зубной Феи больше не существует. И Сокджин задыхается… Слезы душат… Боль в сердце убивает… Сокджин исчезает. Исчезает, чтобы возненавидеть себя за содеянное. Он не хотел. Он был ребенком. Разве можно обвинять в таком ребенка. Он тогда еще не думал, а импульсивно действовал, поддаваясь эмоциям и потом долго сожалел. А теперь что? Когда знаешь правду. Знаешь, что все годы ожидания прошли зря, а самое странное то, что зная, Сокджин продолжает ждать. Юнги хмуро молчит и сверлит глазами пол. Чимин плачет в рубашку Сокджина, а Сокджин грустно улыбается, гладя своего милого-милого донсена по голове, а потом уходит. Чимин продолжает плакать, а Юнги подходит и просит прекратить. Чимин говорит взахлеб, что никогда в жизни не заберет у Юнги его зуб, и Юнги ему верит. Зубная Фея притягивает Чимина к себе и целует в висок. Они долго так стоят, пока Чимин не перестает плакать. — Ты знаешь, что я люблю тебя, так? — говорит Чимин. — Вот так сразу? — Ты привораживаешь меня с каждым появлением. — Ты приворожил меня с первой нашей встречи, — и Фея не дает возможности ответить, целует сладко прикусывая и оттягивая пухлые губы. А Чимин и не против. Чимину нравится когда вот так: нежно, бережно, любовно, мягко, чувствительно и это горячее любых поцелуев с языком. И так сладко, как карамель или сладкая вата. А еще напоминает мягкий, тающий на костре маршмеллоу, Юнги похож на зефирку. Чимин любит зефир. А еще Чимин любит, глаза Юнги, именно те глаза, что темные, но при свете луны отливают крылышками жука золотистой бронзовки. Чимин любит маленький носик пуговкой, и сахарные губы. Любит шелковистые волосы цвета мяты и такой же, дурманящего рассудок, запах. Любит светлую, гладкую, бархатную кожу с переливами в жемчуг. Даже зубастую улыбку любит. Особенно когда видно десна и в этот момент Юнги выглядит таким милым. Чимину нравятся эти тонкие пальцы, что бережно обхватывают его за талию и притягивают ближе к себе. Чимину так много чего нравится, но с чем он смирится не сможет, так это зубное платье, которое никогда не покинет его воспоминания, как бы он не хотел забыть. Но может и не нужно. Ведь это воспоминание связано с Зубной Феей, а значит Чимин и его любит.

***

На следующий день Сокджин ведет себя, так как будто ничего и не было, а Чимин ни о чем и не спрашивает. Они вместе пьют кофе, сидя на излюбленном подоконнике и обсуждают лекции. Потом тема плавно переходит к Зубным Феям, и Чимин хотел бы уточнить, что Сокджин сам ее поднял. — Как Юнги? — Нормально. — Он меня не любит? — Ну, ты ему определенно не нравишься. Сокджин улыбается в кофе и делает глоток. — Я себе тоже не нравлюсь. — А мне ты нравишься. — Не говори так, — Сокджин создает вихрь из Чиминовых волос рукой. — Феи ревнивые. — Но Юнги здесь нет. — Если ты его не видишь, это не значит, что его здесь нет. Чимин недоверчиво смотрит на старшего, а Сокджин указывает глазами на что-то позади и Чимин оборачивается. Он оборачивается и чуть не происходит случайный поцелуй, потому что Юнги так близко, и как он только его не почувствовал. Сокджин испаряется сразу же, как только чувствует себя третьим лишним. — Ты что здесь делаешь? — первое, что произносит Чимин, а Юнги хмурится. — Ты признался мне вчера в любви, — тихо и глубоко говорит Зубная Фея. — А теперь говоришь, что тебе нравится этот. — Это совсем разные вещи, ты не должен ревновать. — А я ревную, — бубнит Юнги и смотрит куда-то в пол. Чимин умиляется этому и сплетает свои пальцы с пальцами Феи. Юнги поднимает голову и улыбается Чимину своей самой широкой улыбкой, а Чимин застывает и просто смотрит. — Твои зубы. Юнги убирает улыбку с лица и сразу отворачивается, поджав губы. Его щеки горят, как и уши. Становится так жарко и неловко. А Чимин все извивается, чтобы заглянуть Фее в рот. — Ну, хватит, — просит Юнги. — Но твои зубы… — Мои зубы это мои зубы, не лезь к ним. Чимин обиженно скрещивает руки и на переносице появляется складочка. — Тебе это не мешало залезть мне в рот. Юнги вспоминает, как шарил у Чимина во рту, пока тот спал и ему становится еще жарче, а краснота перетекла к шее. Чимин подходит близко-близко и шепчет: — Покажи мне свои зубки. — Твое маниакальное отношение к моим зубам пугает. — Кто бы говорил. И правда, кто бы говорил. И Юнги улыбается этому, оголяя ряд ровных без заточек зубов. Красивых, маленьких, белых зубиков. И Чимин тихо стонет. — Почему так, почему ты так изменился? — Потому что я больше не Зубная Фея. Чимин непонимающе молчит и смотрит в глаза Юнги, которые наполнены лаской и нежностью. Юнги думает, что нужно объясниться. И говорит, что после того как его увидел Чимин он начал мутировать в человеческий облик теряя все особенности Зубной Феи. — Наша задача быть незаметными, но ты меня увидел. Мы не берем просто так ничего и даем всегда что-то взамен. Обычно это деньги… — Ты мне ничего не дал. — Тебе моей любви мало? Я дал тебе любовь мелкий засранец. Чимин смеётся, наваливаясь в зад, упираясь спиной в окно, а Юнги обиженно встает и уходит. Чимин подрывается с места и бежит вслед хватая Фею за руку. Они идут вместе по коридору, держась за руки, а Юнги делает вид, что ужасно обижен, но Чимин ему не верит и просто впитывает в себя образ милого надутого Юнги. — Не смей просить зуб обратно, — неожиданно говорит Юнги. — Если я больше не Зубная Фея это не значит, что для меня не будет последствий. — Я же обещал тебе, что не заберу его. — Я умру тогда. — Я знаю. — И ты будешь по мне скучать. — Я знаю. — И тебе будет одиноко по ночам. — Я знаю. — И… — Юнги, — перебивает его Чимин. — Я не заберу у тебя зуб никогда. Он твой, как и мое сердце, поэтому заткнись. И Юнги затыкается. Они идут к выходу из университета. Чимину сегодня не до лекций, слишком шикарная погода и слишком шикарный Юнги рядом. Он хочет гулять. Вот так просто держась за руки гулять. Это впервые когда Чимин вот так гуляет с Юнги и от этого не покидает чувство удовольствия, и улыбка не сходит с лица. — Это свидание если что, — уточняет Чимин. А у Юнги нету «если что», он просто идет с Чимином на свидание.