После смерти я почувствовал себя живым

      На дворе стоял далёкий две тысячи четвертый год. Скажете, не такой и далёкий? Пятнадцать лет прошло. Хах, как много всего изменилось. Во мне в том числе. Но к чему я начал это.. В то время мы были дружной семьёй: мама, папа, я. Даже дядя казался почти адекватом. Тот человек, который до сих пор считает меня своим сыном, был действительно примерным отцом. Извиняй, бать, но маму я все равно всегда любил сильнее. Начнем с того, что люблю её до сих пор, а не как ты, урод.       Толстой столько воды не лил, сколько я вам сейчас на мозги капаю. Вернусь к истории. Мне было лет восемь, точно не больше девяти. Мама уезжала в командировку на две недели. Разумеется, это были самые длинные недели в моей жизни. Порой мне не хватало двадцати четырех часов в сутках на все дела, а тогда и минуты растягивались в часы. И теперь, учитывая моё бесполезное скитание в другом измерении, минуты вновь длились вечность. Всё больше хочется сравнивать происходящее с горизонтом событий. Но вот настал тот день, когда мама возвращалась домой. Я уже с самого утра был готов бежать к ней и встречать. Если память мне не изменяет, я и вовсе в ту ночь не спал. Но суть снова не в этом. День выдался дождливым, однако это была не весна. Ахереть, удивительно, конечно. Начало осени, пожалуй. Время, когда без куртки холодно, а в куртке ощущение, что горишь. За окном шел не просто дождь, а ливень, от частоты падений капель которого можно было получить черепномозговую травму. Но мне было плевать. Я хотел как можно скорее увидеть родного человека. Надо же, каким лапочкой я был. Даже немного противно.       Мы спешили навстречу к ней, а она, без зонта и капюшона, не предполагая, что начнется такой пиздец по её приезде, шла с улыбкой прямиком к нам. Заметив её, я не мог сдержать своих прекрасных эмоций, бросил отцовскую руку, забил на дождь и выбежал из-под зонта. Дрожащим, но сильным голосом я закричал одно единственное слово – «мама».       Ебать я сентиментальный. Вам читать не противно? Хотя.. дайте подумать. Мне похер.       В моей голове всё ярче возникали образы того дня. Пусть он был дождливым, но одним из самых счастливых в моей жизни. Я был настолько возбужден мыслями о маме (и пусть это звучит как инцест), что проигнорировал скрип колес. Бля, Авеню, я скучаю. В результате, пока я обнимал маму, забив хер на дождь, её взгляд был устремлен в пелену дождя, на дорогу. Оказалось, что некто сбил девушку. Кто был виноват? Не думаю, что водитель, ибо женщина переходила дорогу отнюдь не по пешеходному. Единственный не совсем оправданный косяк водилы заключался в том, что он достаточно быстро ездил для такой заманчивой для ДТП погоды. Но мне ли говорить о скорости езды.. Кажется, я старею.       На самом деле виноват в случившемся был я. До меня дошло, какого хера голос орал в моей голове. При попытке перейти дорогу в неположенном месте женщина отвлеклась на мой крик, после чего через две секунды уже лежала на мокром асфальте. Чё, серьезно в этой ситуации вся вина на мне? Абсолютно её не чувствую. Ложь и провокации. Это полностью должно быть на совести погибшей, потому что, блять, пешеходные переходы и придумали для того, чтобы водителям на дороге было почти комфортно. Мне поебать, по какой важной причине пострадавшая решила срезать путь: дети дома одни, мать болеет, муж умирает, но нахера мне было попадать в её абсолютно неудобное тело? На этом моменте моя дедукция опустилась вновь до уровня Шерлока. Пожалуй, я пока закончу свои флэшбэки.       Закончился и несчастный слабый дождь под конец моего изливания души. Я даже не заметил, как испарились две старухи с псиной. Ушли по-английски, неблагодарные. Я у них в ногах валялся, а что получил в ответ? Всегда любил раздувать из мухи слона в любой абсолютно неважной для меня ситуации.       Я вновь сел, высунув голову из-под лавки. От представления того, как выгляжу со стороны, я даже усмехнулся. А от осознания того, что никто со стороны меня не видит, я уронил голову на колени, закрывшись руками. Что теперь я должен делать? Когда произойдет ещё какая-нибудь хуйня? С момента моей смерти прошло так мало времени, но заебался на жизнь вперёд.       Прошел час. Да, пожалуй, где-то так. Я всё ещё сидел в позе алкаша или в позе депрессующего подростка, который желает сигануть с крыши, но не из-за своих взглядов на жизнь или проблем, а потому что связался с Синим китом. Если не ошибаюсь, #f56 и #f57? Честно говоря, в душе не ебу, что означали эти решетки с буквами и цифрами. Но могу сказать точно: чем меньше человек знает об этой хуйне, тем умнее он кажется.       Я хотел уснуть. Уже не прошу навечно, все равно не выйдет. Мне бы хоть иногда, хоть на пару часов. Это бы так помогло скоротать время. Ужасно спать, когда ты всё слышишь: любой разговор рядом, шум машин, даже процесс рисования мелом на асфальте. Я поднял голову, увидев у лавочки ту самую девочку, которая не так давно убежала, наступив мне на ногу. Я же всего лишь хотел подкатить.       – Сама решила предложить начать отношения? – здесь я сделал максимально выпендрежный вид, закатив глаза, – Оой, ну даже не знаю. Ты для меня не слишком старая?       Пришлось подняться, чтобы не сидеть перед девочкой, как алкоголик, и мне было все равно, что она за это время так и не оторвала взгляд от асфальта. Теперь и мой взгляд был прикован к нему. Я наблюдал, как её неловкие движения руки приводят к изображению на асфальте примерно понятной картины. Только дебил или слепой не увидит, где тут домик, а где солнышко и дерево. К слову, деревом на данной картине пейзажного стиля был я. Творение юной художницы натолкнуло меня на одну мысль. Твою мать, она вылетела у меня из головы так же неожиданно, как и зародилась.       Как же меня заебал уже этот город. Ноги лениво обгоняли друг друга, а зачем? Вокруг вновь суета, люди бегают по своим делам. При жизни я замечал этот хаос лишь в моменты пробок на дороге. Не знаю, как человечество выживает в этой суете, ибо меня она достала всего за пару дней.       Дико хочется курить. У призраков нет потребностей, есть только чувства, как оказалось. А к сигаретам я испытывал самые что ни на есть высокие чувства. Дело привычки никто не отменял. Если посчитать, сколько времени уходит у меня на одну сигарету, то в день я мог тратить на курение плюс/минус часа пол. Разумеется, бывали и хорошие дни, когда я выкуривал лишь одну пачку, а то и оставалось ещё пару штук в ней. Я отнюдь не нервный, мне просто нравилось видеть себя с сигаретой во рту. И за ухом. Сейчас единственное, что могли сжимать мои зубы, – это язык. Причем с любой силой: мне было ничуть не больно. Я даже попробовал его откусить, но ничего не вышло. Ебучие призрачные заморочки.       Мои нижние конечности привели меня к месту, в которое я не додумался (может, просто не решался) прийти сразу, – к дому. Вновь окутали мысли печаль и грусть по жизни, но их как ветром сдуло, лишь только я заметил знакомую машину во дворе. И хуй там свою. Это была калымага дяди. Бог, если ты есть, то нахуя всё это делаешь? Желание порвать на куски этого человека никуда не испарилось.       Я не до конца привык ещё к своему удобному образу призрака, поэтому через минуту лежал лицом в асфальт. Ничего удивительного, я лишь решил перелезть через калитку. Даже оттолкнулся от земли добротно, схватился руками за прутья, в результате чего, правда, сжал воздух. Но я оказался на территории своего дома, отлично.       Поднявшись и по привычке отряхнув колени, я с лицом самого строгого ревизора подошел к машине. Недолго думая, махнул ногой, демонстративно пнув херню на колесах.       – И что же твоему божьему одуванчику нужно в моём доме? Приехал отжимать наследство? Дайте мне на минуту вернуться в человеческое тело, и я, блять, перепишу всё на свою машину. Тоже мне, сука, за заслуженным приехал.       Мой нервный вид напрягал уже и меня самого. Сейчас я был не против ещё полетать во времени, иначе полетит моя крыша.       Естественно, я решительным шагом направился к дверям дома. Мне кажется, что когда я учился ходить, то меньше падал, чем сегодня. Я наебнулся прямо на лестнице, споткнувшись о ступеньку. Стоило вбить себе в голову, что я хожу сквозь всё, так сразу же подарок судьбы нахер. Если кто-нибудь объяснит мне, как работает схема хождения сквозь лавки и людей и спотыкания о ступеньки, я буду премного благодарен.       Пришлось в недоумении подняться на ноги и продолжить путь к дверям. Хотелось лишь материться. Для уверенности я решил нажать на ручку, чтобы не проебаться ещё раз. И проебался. Моя клешня свободно прошла сквозь металл. Я глубоко вдохнул воздух, закатив глаза. От моей ауры раздражённости скоро рядом начнут падать дохлые птицы.       Желание биться головой о дверь передо мной было сильным, но пришлось подавить его и молча пройти в дом. Первое, что я услышал, это тишину. От лёгкой растеряности и удивления левая бровь словно по расписанию поднялась вверх. Спустя секунд десять я успокоился, ибо всё-таки услышал знакомый противный голос. Было понятно, что этот лысый хер разговаривает по телефону. Зная свой дом чуть лучше, чем прекрасно, я сразу понял, в какой комнате сидит дядя. Засунув одну руку в карман, а второй пафосно и бессмысленно поправив волосы, я уверенным шагом направился в гостиную. Лучше бы после смерти у людей переставала выполнять свои функции ЦНС, нежели сердце. Дядя раздражал меня не просто своим видом, но и тем, как по-хозяйски он расселся у меня на диване.       – Да ты на кресте будешь распят в такой позе, как сидишь, урод. Даже ногу на ногу закину тебе, сука.       Параллельно с речью я резко махнул ногой сквозь колени человека, сидящего передо мной с максимально умным выражением лица.       – Чё ты такой довольный? Вернул дом себе, как ближайший родственник? Да мне, блять, случайный человек на улице роднее тебя будет.       Я никак не мог смириться с тем, что говорю в пустоту. В фильмах люди всегда чувствуют присутствие в доме «ещё кого-то». Я знал, что это наебалово.       – Скоро научусь скидывать вазы и открывать двери, сука, чтобы ты здесь жить нормально не мог.       Дядя по-прежнему с кем-то заинтересованно беседовал, довольно кивая головой, издавая звуки, подобные человеческому «да», и стуча пальцами по ручке дивана. Хотелось ебнуть врага народа чем-нибудь тяжёлым, но с мысли сбил его более менее конструктивный ответ, в момент которого он резко поднялся, пройдя на центр просторной гостиной сквозь моё правое плечо. Пришлось обернуться и смотреть дяде в спину.       – Да, именно, как я и сказал, уже хоть завтра, – гордо проговорил лысый чёрт, довольно усмехнувшись.       Далее с другого конца провода последовал вопрос, который я не мог слышать, да и не считал необходимым, ведь дядя и так даёт возможность восстановить его исходя из последующего ответа:       – Теперь точно мешать не будет никто. Он был единственным человеком с компроматом, так что не бойся. Об этом доме знают немногие, я бы и сам забыл о его существовании, не будь он выкуплен специально для того шантажиста.       Я был горд собой. Уже после слов о компромате я понял, что речь обо мне. На самом деле, ситуация максимально банальна: дядя живёт на две семьи. Недавно понял, что три для него уже много. У мажоров всегда так, они не могут жить спокойно и достаточно редко способны любить. Как видите, я не исключение. Но у меня хотя бы хватило мозгов не завести семью для галочки. Дядя при моей жизни все ходил и переживал, не скажу ли я лишнего слова его жене. Этот долбонат переписал на неё огромную часть бизнеса, чтобы «выразить свою любовь», когда она в очередной раз засомневалась в его верности. Единственное, что мог блестяще делать мой дядя, это шифроваться. Его было очень сложно спалить, даже если следить за ним весь день. У меня никогда не было цели специально бегать за этим идиотом по следам. Все снимки, сделанные в качестве компромата, получились случайно. Плюс ко всему, его жена относилась ко мне с таким доверием и любовью, будто она меня рожала. Может, просто хотела переспать. Тем не менее, она поверила бы любой моей сказке, согласившись с каждым словом.       Пока я вдавался в подробности прошлого, лысый чёрт уже закончил разговор, сопливо поцеловав свою ненаглядную через телефон. Я бы не обратил внимания на его движения, если бы он не сказал строго «Так, приступим» и не начал метаться по гостиной. Мне не сразу стало понятно, какого хера он творит. Денег у него достаточно, карту с кладом я не оставлял, презервативы у меня всегда в машине, а больше искать было нечего.       Хотя, нет. Собственно, компромат. Пусть умер я, но фотографии в целости и сохранности до сих пор. Я сложил руки на груди, довольно усмехнувшись, наблюдая за паническими действиями дяди.       – Давай, лошара, удачи. Мне обидно, что ты до сих пор считаешь меня тупым бараном.       Было даже скучно наблюдать за тем, как дядя перерывает все тумбочки и шкафчики, ищет второе дно, лазит за картинами. Видимо, насмотрелся российских боевиков и детективов. Не удивительно, что белорусы поступают умнее: они снимают бо́льшую часть фильмов по своей истории или делают экранизацию романов и прочего. Жаль только, что не всегда успешно. Жаль только, что я не смотрел даже этого. Сейчас вновь проснулось дикое желание покурить. Я чувствовал, насколько сильно мне не хватает сигареты в руке. Дабы отвлечься, я направился бродить по дому, ибо картина перерывающего гостиную дяди вызывала лишь отвращение.       Всё ещё забывая о своих способностях, я культурно вышел через дверной проём обратно в холл. Места на первом этаже было настолько много, что коридор – слишком мелочно для такого пространства. Нахера только мне одному такой домина был? Знаете, это, пожалуй, дело принципа. Я жаждил вытащить у дяди так много денег и нервов, как только мог. Разумеется, за жизнь я шантажировал его не только парой фотографий.       Никогда не был рад прогулке по своему дому так, как сейчас. Кажется, я скучал. Скучал по дому, по гонкам, по жизни. Хотелось наконец поговорить с кем-нибудь. Только сейчас я осознал, что человека не существует тогда, когда он теряет возможность быть услышанным. Я могу кричать, смеяться, петь, но это не сделает меня живым. Когда ты перестаешь быть способным доносить до людей какую-либо информацию, ты перестаешь быть. И всё это я прокручивал в голове, пока смотрел на свой с черной ленточкой портрет, стоящий на столике у стены.       Досадно, но ладно. Не дал спокойно пропасть в философских мыслях мне, как обычно, дядя. Он может исчезнуть из моей жизни хотя бы после смерти? Вид его был недовольным, как и всегда. Мало того, что гонялся он по дому в обуви, так ещё и задевал что-либо на каждом шагу. В итоге его противный силуэт скрылся на втором этаже. У меня даже в мыслях не было пойти за ним. Да и не факт, что получилось бы подняться по лестнице. Вместо этого я направился к выходу, чтобы не травить себе душу ещё сильнее. Я решил, что надо проведать Андрюху. В конце концов, я же пообещал себе присматривать за ним. Более того, тот самый компромат находился именно у него в доме. Инфа сотка, что об этом не знал даже сам Андрей.       Снова руки в карманы, снова опущенный пустой взгляд. Я надеялся, что на улице мне станет легче. И, не поверите, меня действительно отпустило. Причем резко. Думаю, всё дело было в том, что передо мной вновь была не та картина, что должна. Я видел не свой двор, не газон с забором, а, сука, свою школу, которую окончил уже лет пять назад. От неожиданности я обернулся, желая увидеть двери своего дома, из которых только что вышел, но там был абсолютно другой дом: одна из тысячи самых обычных пятиэтажек. Твою мать, что на этот раз? Опять дадите мне повод для размышлений?       Я даже не знал, что мне делать. Стоять бестолку, а если куда-то идти, то куда? И покурить возможности не было, чтобы придумать план. Но знак был вскоре послан. Я увидел знакомое лицо у ворот школы. Эти короткие пышные волосы я узнаю из тысячи. Но главным атрибутом там были большие круглые очки в тонкой оправе. Худенькая невысокая девочка, которая училась со мной в классе. Алина.. Даша.. Может, Катя. Хуй знает, не вспомню. Она была спокойной, за всю жизнь сказала слов меньше, чем я говорю за день, типичная серая мышь. В ней не было и нет ничего особенного. Только спустя минуту я заметил рядом с ней ещё более знакомую рожу. Хах, какой я был молодой. Что я там делал? Если мне не изменяет память, возвращал несчастной её сумку, которую мы с пацанами и спрятали. Мозгов как у лопатки, но надо же было как-то развлекаться. Девятый класс, кажется. Древность. Пока я переходил дорогу сквозь проезжающие машины, мелкий я уже свалил в неизвестном направлении. А девочка осталась. Мы вдвоем стояли и смотрели в никуда. Через минуты две, когда я вышел из горизонта воспоминаний, я не обнаружил девочки рядом. Обернувшись, увидел её уже в метрах двадцати от себя. Я знал, что если пойти за ней, то что-то произойдет. Но если же не пойду, то какова вероятность, что еще вернусь туда, откуда меня выдернуло время?       Я быстро догнал очкастую и шел рядом, чувствуя себя её секьюрити. Уже не помню, о чем с ней разговаривал, но меня раздражало её молчание. Она шла словно предчувствуя какую-то беду. Хуй вас, женщины, поймёшь вообще. Вы можете просто идти и не загоняться?       Перед входом в подъезд какой-то малость ветхой девятиэтажки я почувствовал дискомфорт во всем бесплотном теле. Казалось, что моя сущность медленно привязывалась к душе этой девочки. Я не мог предположить, что ждёт меня дальше, но выбора не было. Зайдя в лифт вместе с этим мелким пучком волос, я сразу обратил внимание, что она заплакала. Тихо, скрытно, но расстроена была сильно. Я не мог ничего сделать, поэтому просто тяжело вздохнул. К чему вся эта сентиментальность?       В голову вновь стукнул вопрос: «Как?» Как я поднялся в подъезд и вообще не провалился сквозь лифт? Кажется, часть человечности этой девочки перешла ко мне, иначе других аргументов я не вижу. Теперь оставалось только ждать.