Ослепительный Ойкава-сан

Ойкава-сан был ослепительным. Втайне от всех Киндаичи им восхищался. Его характером, талантом, умением подобрать к человеку нужный ключик, если это нужно. Его красотой. Но, в первую очередь, характером, хотя тот Киндаичи и пугал. Он хотел бы быть таким же, и одно время он перед зеркалом даже пытался примерить на себя лицо Ойкавы-сана, но довольно быстро понял, что это бесполезная затея. Шанса сблизиться с ним Киндаичи никогда не представлялось, да и если бы такой шанс выпал, то вряд ли удалось бы подружиться. Ойкава-сан не тот, чьим другом стать легко. Он улыбался, втирался в доверие, мог поддержать разговор и сделать вид, что ты ему нравишься, но это все было напускным. По крайней мере, Киндаичи так казалось. — Как ты можешь так говорить? Ойкава-сан не такой! — возмущенно воскликнул Яхаба, когда Киндаичи поделился своими мыслями. — Мне Ойкава-сан тоже кажется не самым искренним человеком, — сказал Куними и, откинувшись на спинку стула, засунул руки в карманы. — Но это же удобно. — Что? — все так же резко отреагировал Яхаба. Видимо, он не любил, когда об их капитане отзывались не очень, на его взгляд, хорошо. — Быть таким. Ойкава-сан точно многого в жизни доб... — Вы сейчас назвали его лицемером! — Да нет же, — нахмурился Киндаичи, но тут же виновато потупил взгляд. Лицемером он Ойкаву-сана не считал. Скорее, человеком... Киндаичи не мог подобрать нужного слова. — Ойкава-сан — хамелеон. А те — красивые и умные. Яхаба кинул на Киндаичи злой взгляд. — Ты совсем не знаешь его. — А ты будто знаешь, — сказал Куними, когда Яхаба уже скрылся, а затем повернулся к Киндаичи. — Чего ты вдруг заговорил об этом? Киндаичи пожал плечами и обошел парту, прежде чем сесть рядом с другом. Он и сам не знал, почему заговорил об Ойкаве-сане и почему вообще о нем думает. Даже пожалел, что поднял тему. Куними продолжал смотреть на него. Почесав щеку, Киндаичи все-таки сказал: — Ты никогда не задумывался о том, что Ойкава-сан тебя читает и говорит то, что ты хочешь слышать? — Нет. Он говорит ровно то, что я не хочу слышать: "играй, прыгай", — начал Куними, а Киндаичи рассмеялся. Снова поднявшись со стула, он хлопнул Куними по плечу и кивнул в сторону двери. — Пошли. Опоздаем на тренировку, — Киндаичи улыбнулся и потянул друга за локоть. Куними послушно поплелся следом. Ойкава-сан, считал Киндаичи, умеет читать мысли и ведет себя как человек ожидает. Куними ожидает от всех и каждого пинков (Киндаичи никогда не произнес бы этого вслух), для Яхабы Ойкава-сан представлял из себя идеального сенпая, Киндаичи хотел от него слышать слова поддержки и веры в себя. И Ойкава-сан отлично с этими ролями справлялся. Киндаичи задумался, забыв о зубной щетке во рту. Нахмурившись, он промыл щетку, прополоскал рот и ушел в спальню. Во сне Ойкава-сан поймал его с Куними и Яхабой за разговорами о себе. — Смотри как я умею, — улыбнулся он, глядя на них, хитро подмигнул и обернулся ящерицей. — Вот! Вот поэтому он и хамелеон! — указав на него пальцем, обрадовался Киндаичи и посмотрел на друзей, словно только что все им доказал. Яхаба выругался еще сильнее, после чего взял ящерицу в руки и попытался убежать. — Киндаичи, ты идиот! Что ты сделал с Ойкава-саном?! — кричал он, пока не прозвенел будильник. Голова раскалывалась. Завтрак на вкус напоминал пластмассу. По дороге в школу Киндаичи молчал, из-за чего Куними смотрел на него с подозрением, а он сам вспоминал, как во сне тот отрешенно разглядывал Ойкаву-сана в теле ящерицы. — Куними, а тебе нравится Ойкава-сан? — уже когда они переобувались, подал голос Киндаичи. Куними тяжко вздохнул и разве что не закатил глаза. Он спрятал свои ботинки в шкафчик и повернулся к Киндаичи, оглядел его с ног до головы и цокнул языком. — Он нормальный. — Нет, но... — Он нормальный, и это нормально. Не грузи мне мозг с утра, — Куними отмахнулся, как раз когда рядом появился тот, о ком они говорили. Ойкава-сан широко улыбнулся, поздоровался с каждым по очереди и попросил не опаздывать на тренировку. — Ойкава-сан! — остановил его Куними, и Киндаичи резко дернул его за пиджак, но было уже поздно: Ойкава-сан обернулся. — Что такое, Куними-кун? — его голос, как всегда, звучал очень вкрадчиво. Не успел Куними сказать хоть слово, как Киндаичи его перебил. — Мы не опоздаем! Хорошего дня! Ойкава-сан сузил глаза, внимательно посмотрел на Куними и Киндаичи, хмыкнул и кивнул, после чего ушел. Куними тихо рассмеялся, а Киндаичи почувствовал, как к лицу резко прилила кровь. Он ударил друга по руке и глубоко вздохнул. — Что ты собирался ему сказать?! — Да ничего. Но выражение лица у тебя было нечто. Так почему ты на нем так помешался? — Я не помешался, — недовольно буркнул Киндаичи, уже трижды обо всем пожалев. — Я просто подумал, что он... словно насквозь нас видит. — Ничего подобного, — улыбнулся жутко довольный Куними. — Иначе он давно выгнал бы из команды Кётани. Кто захочет держать рядом с собой маньяка? Киндаичи не стал засчитывать этот аргумент, потому что Ойкава-сан явно вел себя как тот еще мазохист и любил себя испытывать. В голове Киндаичи был нарисован целый портрет. Он не задумывался, нормально ли это. Но сидя дома, он иногда даже в блокнот записывал каким видит их капитана. Ойкава-сан был слишком хорош. Ничто человеческое ему не было чуждо, но свои настоящие эмоции он проявлял очень редко. — Я художник, я так вижу, — пробурчал себе под нос Киндаичи, уже лежа в постели. В десятом по счету сне Киндаичи приснилось, что он зашел в уборную, когда там уже был Ойкава-сан. Они стояли рядом, и Киндаичи то и дело пытался разглядеть его член и яйца. — Киндаичи, тебе не кажется, что ты лезешь куда не следует? — Ойкава-сан совсем не сердился, но смотрел так хитро и пристально, что Киндаичи от страха проснулся. Естественно, во время тренировки Ойкава-сан ничем от обычного себя не отличался. Киндаичи и не думал, что тот должен вести себя иначе, но все равно то и дело оборачивался, присматривался и волновался. Положив руку себе на грудь, Киндаичи прикрыл глаза и постарался успокоиться. Каждый раз, когда Киндаичи смотрел на Ойкаву-сана, сердце непривычно заходилось, а во рту то и дело пересыхало. — Воды? — спросил Яхаба и протянул свою бутылку, так как у Киндаичи закончилась. Киндаичи кивнул и уже собирался попить, как Яхаба резко руку с водой отдернул и с подозрением оглядел его с ног до головы. — Ты до сих пор думаешь об Ойкаве-сане? — Что?! — чертыхнулся Киндаичи. — Да ничего я о нем не думаю... Совсем не думаю! Яхаба хмыкнул и все-таки позволил Киндаичи попить, после чего еще раз на него посмотрел: — И не считаешь лицемером? Киндаичи совсем не хотел развивать тему и обсуждать, что он думает об их капитане, когда тот находится так близко и в любой момент может подойти. Как назло, был перерыв, в уборную Киндаичи успел сходить, так что скрыться под предлогом, вроде надо мячик покидать или мочевой пузырь жмет, он не мог. Яхаба поймает и остановит, да и вообще он сенпай. Киндаичи уже открыл рот и собирался ответить, как кто-то опустил руку ему на плечо. — Что обсуждаете? — тема разговора, как и в прошлый раз, появилась очень вовремя. Яхаба несколько раз открыл и закрыл рот как рыба. Киндаичи хотел убрать руку Ойкавы-сана со своего плеча, но не решился дотронуться до горячей ладони. Тот через несколько секунд сам освободил Киндаичи от своей хватки. — Мы обсуждали вас! — сам от себя не ожидая, громко выкрикнул Киндаичи. — Вы... вы встречаетесь с кем-то? Трудно было не заметить, как Яхаба прикрыл лицо ладонью, все окружающие обернулись, а Ойкава-сан от удивления раскрыл рот. Киндаичи нравилось, когда Ойкава-сан не скрывал своих настоящих эмоций, и сейчас он был как раскрытая карта. Правда, довольно быстро он взял себя в руки, широко улыбнулся и рассмеялся. — Нет, Киндаичи, у меня нет девушки. А у тебя есть какое-то предложение? — Я не гей, Ойкава-сан, — Киндаичи и сам не понял, что ответил — он завис от улыбки ослепительного Ойкавы-сана, и понадобилось не меньше минуты на то, чтобы развиснуть, а потом еще три секунды, чтобы покраснеть до самых корней волос. — Я знаю, Киндаичи, — Ойкава-сан продолжал улыбаться, потом похлопал Киндаичи по тому же плечу. — Значит, кандидаток и кандидатов нет? — Нет, — ответил Киндаичи так тихо, что едва ли можно было расслышать. Но Ойкава-сан расслышал и шепнул на ухо: — Не надо меня обсуждать, Киндаичи. Сердце опустилось в самые пятки. Киндаичи проводил спину капитана взглядом и быстро направился прочь, крикнув, что пошел в туалет. На удивление, Ойкава-сан тоже оказался в туалете. Он встретил Киндаичи подмигиванием и пригласил жестом к писсуару. Киндаичи встал через один и очень старался не смотреть на достоинство Ойкавы-сана, как делал это во сне. — Простите, Ойкава-сан, — с трудом произнес Киндаичи и отвел взгляд в сторону. — Я просто растерялся. — Не сомневаюсь. Ты так забавно покраснел. Киндаичи чувствовал себя неловко настолько, что никак не мог пустить струю. Так и застегнулся, не сделав дело. Помыв руки, Киндаичи громко вздохнул. Ойкава-сан уходить не спешил, очень внимательно вытирая каждый палец бумажным полотенцем. — Я хотел сказать, — все пытался успокоиться Киндаичи, — что вы мой пример для подражания! Вы всегда такой собранный, знаете, как найти подход к каждому... такой целеустремленный и самый лучший капитан. Мы все это знаем! Вам не часто это говорят, но я говорю, потому что уже давно об этом думаю! Мы обсуждали с Яхабой не ваши отношения, просто недавно я сказал ему, что вы как хамелеон... в хорошем смысле! Вы умеете найти подход к каждому человеку и очень красивый! Как хамелеон. Теперь наступила очередь Ойкавы-сана растеряться. — Как хамелеон? — Д-да, — запнулся Киндаичи, снова краснея. — Хамелеоны... красивые. — Конечно, — кивнул Ойкава-сан. — Киндаичи, у тебя все хорошо? Нет температуры? — Нет, Ойкава-сан, вы мне... очень помогли. После Кагеямы я думал, что уж... — Тихо, — Ойкава-сан положил руку на лоб Киндаичи, из-за чего тот весь съежился, а затем ладонь заменил губами. — И правда нет температуры. Спасибо, Киндаичи. Я рад, что нравлюсь тебе. Ойкава-сан снова улыбнулся, а затем вышел из уборной. Киндаичи так и остался там стоять, полностью потрясенный и уже не уверенный в том, что не гей. Что, черт возьми, только что произошло?