О детях

Йонду, признаться, мало знал о детях. Да он и мало с ними взаимодействовал, так смутные воспоминания из детства до рабства у Крии, может, какие-то обрывки о товарищах по несчастью уже в рабстве… Нет. Дети, мелкие такие, личинки. Бегают, вопят или плачут. Детки Эго были тихими, все поголовно. Либо хныкали в уголочке, либо запуганно смотрели на больших и страшных Опустошителей. Никто не предпринимал попыток к бегству и уж тем более не решался вступать в открытый конфликт с толпой головорезов. Кроме Квилл. Петра или как её там орала, кусалась, царапалась и огрызалась. Её явно не пугала толпа незнакомцев, она просто была ужасно зла и… расстроена. — Пустите меня! Пустите, ироды! — Удонта пару раз встряхивает шебутную девчонку за плечи, как куклу, а той хоть бы хны. Да, в её глазах мелькает страх, но обиды и горечи в этом детском взгляде куда больше, чем страха перед неизведанным. — Можешь хоть обораться, — усмехается Опустошитель и заталкивает терранку в маленькую комнатушку, где до неё побывали её братики и сестрёнки. Самое забавное, что, кажется, слова про «обораться» девчонка воспринимает буквально. Она не затыкается ни на секунду, переходя иногда просто на тупой вой и плач, порой девчонка выкрикивает какие-то оскорбления в адрес Опустошителей, но… даже гребанная звукоизоляция не спасает от этой отвратительной истерики. К началу четвёртого часа Краглин порывается пойти и обколоть эту маленькую сирену снотворным и успокоительным. Проблема в том, что Эго не станет платить за испорченный товар, за товар, который обколот снотворным или ещё чем. Короче, существует искренняя надежда, что мелочь выбьется из сил и заткнется. Шёл конец пятого часа… * Пит не была девчонкой. Маленькие девчонки в понимании капитана Эклектора любили платья, играли в куклы, молчали в тряпочку и по возможности не лезли в драки. В общем и целом, Квилл (зови меня Звёздный Лорд) была шелупонью в юбке и с бластером (кто-то шибко умный из парней всунул в руки ребёнка оружие и предложил пострелять). Да и юбки новоявленный Лорд не носила, в ее стиле штаны, шорты, джинсы, комбинезоны… Самое забавное, что девчонку они должны были отдать Эго ещё недели три тому назад, но… На самом деле было с десяток «но», пальцев на руках и ногах не хватит. Девчонка медленно обживалась на корабле, ну и… — Как ты вообще туда забилась? — Краглин матерится на чём свет стоит и пытается дотянуться до нишы под потолком, в которую забилась эта мелкая зараза. Было бы даже смешно, если бы в реальности это не было такой адовой пакостью. * Она часто зависает рядом с иллюминаторами, смотрит на звёзды с каким-то щенячьим восторгом. В космосе не темно, в космосе красиво (Смотри-смотри! Эта звезда такая огромная! А вон те астероиды похожи на огромные ананасы! Эй, Старик, смотри!), и если уж совсем начистоту, Йонду иногда вспоминает, что он так же смотрел в окна на далёкие и бесконечные звёзды, стоило ему только выбраться из рабства Крии. Он учит Квилл драться, хотя Квилл утверждает, что это больше похоже на избиение малолетки. Она теперь постоянно ходит в синяках, а как выдаётся свободная минутка, прячется по углам со своей излюбленной коробочкой с музыкой. Йонду… понимает, наверное, что это не правильно. Ей сколько там? Двенадцать? Тринадцать? Ее и в помине быть не должно, ни на этом корабле, ни на этой палубе и уж тем более не рядом с ним самим. У ребенка, наверное, должно быть детство, нормальное такое. Не рабское, не покарежанное чужой злобой, не такое детство, когда тебя учат драться и стрелять (или воровать) ради того, чтобы жить, не на космическом корабле Опустошителей. Но возвращаясь к исходным данным… Удонта мало знает о детях. Пит поднимается с матов, вытирает рукавом разбитый в процессе учебной драки нос и произносит: — Я не поняла последнего приема. Давай еще раз? Возможно, конкретно у этой девочки должно быть именно такое детство.