Имя, написанное чернилами

      Хриплое прерывистое дыхание. Рука в белой плотной перчатке соскальзывает с грубой коры дерева. Пришлось навалиться на ствол плечом, чтобы не рухнуть на землю лицом вниз. Ноги уже не держали, колени дрожали и еле могли выдерживать вес тела. Кашель был такой силы, что буквально раздирал её горло, казалось, что скоро она выплюнет собственные лёгкие. Чернила тягучими струями стекали с её волос, пачкали в тёмные пятна одежду. Слишком душно в одежде, никак не удаётся сделать вдох, да и уже бесящая густая жидкость, что комьями находится в горле, мешает полноценно вздохнуть полной грудью. Слабеющими пальцами возится с воротом рубашки в попытке расстегнуть пуговицы. Ей это удаётся. И тут её пронзает острая боль, вскрикнув, хрупкое тело всё же падает на землю. Скрючившись в позу эмбриона, она тихо проклинала свою болезнь, из-за которой она сейчас находится в таком ужасном положении. Сколько ей осталось? Год? Месяц? Неделя? День? Или же для неё всё закончится здесь и сейчас?       Ещё утром всё было прекрасно. Мистер Феликс делал какие-то заметки в блокноте для своей будущей книги. Капхед дружелюбно троллил Магмена, по-братски, так сказать. Борис пытался как-то это прекратить, но старался как-то криво, потому что старший из чашеголовых всё никак не успокаивался. Она же сидела на поваленном дереве и читала книжку по механике, иногда бросая полный гордости взгляд на особенный рюкзак. Особенным же он был потому как в нём хранились те самые детали для Чернильной Машины. Детали, что спасут её жизнь и множество других жизней. Но от чтения её бессовестно оторвал резкий кашель, ещё пока ничего не имеющий общего с этим кошмаром, от которого всё её тело содрогается. Но он был верным предвестником скорого приступа. Бросив всё, она просто сбежала под шумок, никого не предупредив. Нечего им волноваться за неё лишний раз. Переждёт приступ, умоется в ручье и вернётся к остальным. Но вот одного она не учла — что после приступа у неё может не остаться сил даже просто сесть. А ещё она вполне может умереть в любой момент. Сейчас её жизнь висит на тонком волоске. Как же так? Она умрёт, никому ничего не сообщив? Просто бесследно пропадёт в этом лесу? Ей стало обидно. Так и не раскрыла свои чувства из-за банального страха быть отвергнутой. Кто бы мог подумать, что она может привязаться всей душой к кому-то с таким неприветливым характером? К тому, кто в их первую встречу чуть не убил её, да и в последующие две тоже? Смешно. Она горько усмехнулась, но улыбка тут же слетела с её губ, острая боль на несколько секунд лишила её всех чувств. Она так и будет умирать в страшных мучениях?       Ей в голову пришла какая-то странная мысль. Но она тут же начала воплощать в реальность свой замысел. В нагрудном кармане жилета был измятый листок в клеточку. Его она и достала, оставив на нём чернильные пятна — её перчатки тоже испачканы в ненавистной жиже. Пользуясь короткой передышкой между волнами боли, она подобрала какую-то тонкую веточку, макнула её в чернила, коих тут было предостаточно из-за её приступа, и начала торопливо выводить буквы. Она немного не успела до новой волны боли, буква так и осталась незавершённой, веточка просто хрустнула в резко сжавшейся руке. Листочек остался лежать рядом с ней, истекающей чернилами и чуть ли не кусающей землю от боли. А затем наступила такая милая темнота. Темнота, где нет боли и страданий. — Бринда! Вот дерьмо — кто-то перевернул обмякшее тело и тут же проверил пульс. Сердце демоницы всё ещё билось. Слабо, но билось. Она без сознания. Вытерев чернила с её лица рукавом плаща, Капхед убедился в том, что она жива. В первые секунды, увидев её лежащую, он решил, что Бринда не дышит. Но сейчас, прижимая к себе её хрупкое испачканное тело, он чувствовал, как еле заметно поднимается и опускается её грудь. — Ох, бедовая ты наша.. — глубоко вздохнул Кап и сел, продолжая держать её на руках и даже поглаживал по голове между рожек. Белые перчатки мгновенно стали чёрными. — И куда тебя унесло? А это что? — только сейчас его взгляд зацепился за листок. Кое-как дотянувшись не вставая со своего места и не особо беспокоя спящую девушку, Капхед начал его рассматривать. Самый обычный помятый жизнью и неосторожными пальцами лист бумаги, вырванный из самой обычной школьной тетради в клеточку. Но вот от криво выведенных чернилами букв, которые никаким образом не похожи на обычно аккуратный почерк демоницы, внутри него разливалось приятное и такое необычное тепло.       "Каппи". Пять букв, последняя немного недописана, но нетрудно догадаться о том, что это именно она. Есть пара клякс снизу страницы, но всё его внимание было устремленно именно на буквы. Он живо представил, как, думая, что умирает, Бринда, испытывая адскую боль, пыталась как можно аккуратней выводить эти буквы его уменьшительно-ласкательного сокращения от имени. Его никто так не называл, разве что Магмен в порывах братских чувств. Больше никто. И ему льстило, что она думала в такой момент о нём. Но в тот же момент Капхед задавался вопросом — зачем скрывала? Он видел, как она свободно флиртовала с различными парнями, с которыми едва познакомилась. А они знакомы уже прилично времени. Ох уж эта женская логика!       Капхед так и сидел, рассматривая в задумчивости листочек, пока Бринда на его руках не начала возиться. Он перевёл взгляд на её лицо и ободряюще улыбнулся, когда она раскрыла свои огненные глаза.       Сначала она решила, что зрение и воображение играют с ней злую шутку. Но нет. Бринда чувствовала его тепло, чувствовала, как сильные руки бережно прижимают её к себе. На щеках тут же вспыхнул яркий румянец смущения. А Кап лишь пустил тихий смешок и ещё шире улыбнулся, показав ряд белоснежных зубов. — Очнулась, бедовая? — заметив утвердительный кивок, Кап не удержался и всё-таки слегка потрепал её волосы. — Что ты здесь делаешь? — её голос был хриплым и едва слышимым от слабости. — Тебя искал — коротко и правдиво ответил демонице Капхед и поднялся с нею, листок же он спрятал в карман плаща — Раз очнулась, то идём к ручью умываться!       Ручей он нашёл быстро — приметил его ещё когда шёл по лесу в поисках пропавшей девушки (а вообще, ей крупно повезло, что именно он нашёл её, ведь все из их команды ушли на её поиски, как только заметили пропажу). Осторожно опустил на землю и помог смыть бо́льшую часть чернил с лица и волос. А вот дальше она уже запротестовала, пришлось отступить. Когда закончили водные процедуры, Бринда хотела уже возвращаться в лагерь, но ноги от накатившей слабости подкосились. Хорошо, что Капхед был рядом и успел подхватить её падающее тело. — И далеко ты собралась идти? — сведя жёлто-пшеничные брови к переносице, поинтересовался Кап и, сев на землю, устроил её у себя на коленях. Бринда густо покраснела, но от заботы не отказалась. Равно как и не прислонилась к нему, продолжая сидеть прямо, используя крупицы своих сил. Вспомнив что-то, Капхед слабо ударил себя по лбу и достал из кармана бумажный лист. Сердце Бринды замерло, когда она узнала клетчатый лист и чёрные кляксы на нём. И густо покраснела. Сейчас её выходка с написанием ласкового имени Капа ей показалась какой-то глупой и странной. — Забавный листочек. Если бы не нашёл около тебя, в жизнь не подумал, что это ты написала — хоть он и говорил это спокойно, в голосе чувствовалась теплота. А Бринда хотела провалиться сквозь землю от стыда. — Это.. это.. — переводя взгляд куда угодно, но лишь не на лицо собеседника, промямлила девушка, пытаясь придумать наиболее правдоподобную ложь. Капа смешили эти попытки. — Это то, о чём мы не расскажем никому. И Борису в том числе. Он хоть и взрослый паренёк, но может и обидеться на то, что перед "смертью" ты думала вовсе не о нём.       У Бринды от сердца отлегло. Он хотя бы не расскажет остальным об этом. Уже легче дышать. — Я не успела дописать.. — смущённо объяснила девушка и просто прислонилась к Капхеду. — А что ты сам думаешь об этом? — спустя несколько минут молчания спросила Бринда и подняла уже не такой дико смущённый взгляд на Капа. А зря — ему понравилось смотреть на её раскрасневшееся лицо. В этом было что-то своё особенно милое. — А почему бы и не попробовать? — он пожал плечами и обнял демоницу, рукой поглаживал по спине. А Бринде захотелось запищать от счастья.       А ведь всё случилось из-за имени, написанного её чернилами на потрёпанном листочке.