«Отсосёшь за двадцатку?»

Вечер в компании подвыпивших студентов, пьяные крики и шум, который они зовут музыкой, раскрасневшиеся лица и сальные шуточки: что может быть прекрасней? Саймон обводит взглядом бар, недра которого тонут в разноцветном мигающем свете. По углам зажимаются парочки, на танцполе лихо отплясывает часть его одногруппников. Что они празднуют? Вроде бы у какого-то парня День рождения. Или кто-то женится. Или подал документы на отчисление. Какая, в сущности, разница, если Саймон сидит в позе египетского сфинкса, задумчиво скрестив лапки на столе, уже полчаса. Не надо было идти. Почему он вообще здесь? Почему всё-таки согласился прийти, уступив уговорам Норт, потоком льющимся из её рта? Мог бы сидеть сейчас в вылизанной Джошем общажной комнате с фикусом на подоконнике и плакатами Тома Хиддлстона во всю стену. (Джош тоже здесь, блюёт в сортире, великодушно отказавшись от помощи). Саймон вздыхает, тянется губами к трубочке, одиноко торчащей из его бокала с мартини. Оливка давно съедена, а вот пойло настолько дрянное, что это уже десятый заход. Блондин стреляет пару сигарет из пачки уснувшей соседки — прямо на его плече, почему нет, и похуй, что в универе они перекинулись максимум семью фразами за четыре года («эй, ботан, есть списать? Не? Ну и пошёл нахуй!») и даёт по съёбам. Девушка в момент этого самого съёба падает на освободившееся саймоново место, ругается во сне и засыпает снова. Только на улице Саймон понимает, что забыл отжать и зажигалку. Он так-то не курит, но мартини настолько отвратное, что сигареты хоть как-то перебьют чувство тошноты. Теперь уже ругается Саймон. Ему остаётся только ждать, когда двери этого нового Иерихона распахнутся, и в тусклый фонарный свет изрыгнётся такой же несчастный, нуждающийся в никотиновой подзарядке. Май обнимает за плечи лёгким дуновением ночного ветерка. Май пропах цветущей вишней и сигаретным дымом, как дорогим парфюмом, и Саймон готов поклясться, что если бы май был человеком, то совсем в его вкусе. А девочка или мальчик — до пизды, потому что главное — чувство, которое остаётся после каждого мимолётного взгляда, каждого лёгкого прикосновения. Если бы май был человеком, Саймон точно б его трахнул. Двери конечно же распахиваются, правда, минут через пятнадцать. В траве замирают сверчки, испуганные внезапным шумом. В свете фонаря Саймон видит мужскую фигуру. Фигура видит Саймона и резво направляется прямо к нему не трезвой, но и не такой уж качающейся походкой. — Дай угадаю, ты прячешься здесь от полиции! — фигура нелепо тычет пальцем в сторону блондина. Теперь их разделяет пара-тройка шагов. — Вообще-то я жду принца, который спасёт меня от никотинового голодания. Саймон быстро оглядывает парня. Он явно не с его курса. У незнакомца кожа цвета молочного шоколада, гетерохромия и самоуверенная усмешка на губах. В общем, Саймону нравится. — Только если поделишься сигаретой. — У меня всего одна, — Саймон крутит в руках бумажную трубочку. — И, я не спец, но похоже, это самокрутка. Парень улыбается ещё шире. От него пахнет двумя стаканами виски. — Я не брезгливый. — Ну надо же, я такой везунчик, — Саймон усмехается и закатывает глаза. Незнакомый парень даёт ему прикурить прямо со своих рук, делая это так непринуждённо, словно ему за это платят. Вдруг он поднимает глаза, и Саймон собирает в кулак всё своё мужество, чтобы не отвернуться от этого изучающего взгляда. Незнакомец разглядывает его беззастенчиво и прямо, как будто оценивает, стоит ли поставить пятёрку на «Одноклассниках». Отстраняется и тянет руку за сигаретой. — Моя очередь. Они стоят, привалившись к кирпичной стене, перемазанной тупыми граффити, курят под аккомпанемент сверчков, каких-то невозможных басов и криков, доносящихся из бара. Делают пару затяжек и передают самокрутку (да, это именно она, никакие сигареты не имеют такого запаха тлеющей травы). Саймон умиротворённо вздыхает. Его расслабило и уже начинает клонить в сон. Блондин всё ещё чувствует на себе изучающий взгляд. — Пришёл с компанией? — раздаётся голос незнакомца по правую руку от него. — Да, типа того. — Я тоже. Брат притащил. Какая-то универская туса, вот умора, — Саймон улыбается, поворачивает голову. — Как зовут брата? — Лео. Саймон знал Лео неблизко, и о существовании брата был не в курсе. По правде говоря, до этого момента Саймону было глубоко плевать, есть ли у того брат. Блондин передаёт сигарету. Осталось на пару затяжек. — Дарю. Парень смеётся, перехватывает самокрутку своими шоколадными пальцами. — Мерси, — глядит на Саймона в упор, а на губах снова та самоуверенная улыбка. Блондин оглядывается, ищет что-то глазами, и от его нового знакомого не могут ускользнуть эти нервные порывистые движения. — Эй, Долли, проводить в Изумрудный город? — Я просто смотрел, нет ли машины поблизости. Не хочу обратно в этот шум, — фыркает Саймон. — И бросишь меня здесь одного? — Я тебя даже не знаю. Саймон засовывает руки в карманы, и только тут понимает, насколько влип. Джош обещал оплатить ему гулянку в знак благодарности за помощь с докладом. И конечно же, Саймон не брал с собой денег, понадеявшись, что они будут держаться вместе (а ещё из-за тупого чувства гордости, потому что раз ты, Джош, платишь, так плати за всё). — Чёрт! — взвыл Саймон, проклиная свою беспечность. — Тут. — Ты, — блондин оборачивается на голос. В голове уже созрел план. — Можешь занять на такси? Я отдам через Лео. — О? — Маркус удивлённо смотрит на него пару секунд, затем выражение лица кардинально меняется. — Отсосёшь за двадцатку? — Чт… — Саймон не может поверить своим ушам, прихуевший от такой наглости. Взгляд скользит по хитрой улыбке, которой он, как ёбаным гриппом, сразу заражается сам. — По рукам. Теперь очередь прихуевать дошла до нового знакомого. Он медленно поднимает брови, но затем возвращает их назад, чтобы не выдать точного градуса своего охуевания. Тем временем Саймон подходит вплотную, выпрямившись и оказываясь выше своего собеседника. — Расстёгивай ширинку. Парень слушается оторопело, но беспрекословно, и Саймон, не сводя с него взгляда, опускается на колени. Быстро стимулирует член руками, берёт в рот. Его новый знакомый шумно вздыхает, кладя руку на голову блондина. Саймон движется размеренно, внимательно прислушиваясь к звукам. Этот парень дышит так громко, что, кажется, может оглушить несчастных сверчков. Блондин проходит языком вдоль всего члена, слегка покусывает уздечку, чем наконец-то вырывает первый стон. Ускоряет темп, пальцы массируют нежную кожу мошонки. Чувствует, как его крепко хватают за волосы. Теперь он возбуждается сам, сильнее, как бы в отместку, заглатывая. Он почти чувствует, как пульсирует пенис во рту, как горячо, мокро и узко должно быть этому парню, который постепенно теряет контроль, беспорядочно толкаясь вперёд и сжимая всё сильнее светлые пряди. Он уже совсем не стесняется стонать, делая это не то чтобы профессионально, но, по крайней мере, сочно и выразительно. Саймон старается. Парень бьёт кулаком в стену, и Саймон готов поклясться, что выдирает клок волос, когда кончает, резко ускорив темп. Задыхается с полминуты, пытаясь взять себя в руки. Саймон сплёвывает, вытирает запястьем губы и выпрямляется. — Моя двадцатка? Новый приятель быстро вынимает из кармана две купюры и протягивает их парню. — Как тебя зовут хоть? — парень застёгивает ширинку и теперь почему-то не так бойко глядит на собеседника. — Саймон. — Маркус. — Вот и познакомились, — усмехается блондин, ловя рукой жёлтую машину такси. Подмигивает Маркусу и уезжает в сторону общежития. — Я не помню, что вчера было, но это тебе от брата. Лео, на лице которого читается весь спектр человеческих чувств во время жесточайшего похмела, кидает на парту Саймону белёсую палочку самокрутки. «Неужели выпала?» — блондин медленно вертит её в руках и проматывает вчерашний вечер, вспоминая, когда именно это могло случиться. На одной из гладких белых боков старательно, синей пастой выведен номер телефона. «Ты просил только занять, так что будь добр, верни двадцатку».