Комплементарны

Город встречает огнями. Сквозь высокие окна аэропорта мелькают ночные вспышки от фар, пролетающих по автострадам машин, что немного сбивает с мысли. Вокруг неоновые вывески и броские рекламные щиты. Молодые девушки с кричащим макияжем, в дерзко откровенных одеяниях со всей своей вальяжной грацией дефилировали по подиуму, отбивали острыми шпильками по паркету в такт ритмичной музыке. Изумительной красоты модели сменяли друг друга как в калейдоскопе. Они были лишь анимацией на огромных рекламных щитах и они же задавали тренд. И все здесь сияет роскошью. Город, в котором питают большие надежды, идут в ва-банк и срывают джекпот, падают и взлетают, снова летят вниз со сногшибательной скоростью и ловят ритм, свою волну. Это Нью-Йорк, детка! Аризона твердо для себя решила на свадьбе Карева, что последует за своей мечтой, будь что будет. И вот она здесь, в Большом Яблоке. Шаг за шагом она смело сокращала дистанцию между собой и пунктом назначения. Ей хотелось поскорее снять протез и расположиться на мягких теплых домашних перинах, включить любую мыльную оперу по ТВ и, неспешно потягивая бокал шампанского, предаваться блаженному отдыху. Перелет утомил девушку, но вот она здесь, в аэропорту Кеннеди, стоит с чемоданами и нервно ищет взглядом в толпе знакомое лицо. Ей уже начинает казаться что это мягко говоря бредовая идея и ни к чему хорошему решение снова быть вместе не приведет. Сколько лет они пылко клялись друг другу в любви, посещали семейного психолога и совместными усилиями спасали свой брак. Отношения – обоюдный труд, они требуют немалых титанических усилий. Аризоне казалось, что брак, построенный на крепкой любви, который в силах ломать и в дальнейшем с таким же громким успехом все навязанные гендерные и социальные стереотипы – продержится максимально долго, до того момента, пока в океане вся рыба не умрет или в пустынях не зацветут дивные сады и туда не переедет жить делегация аристократов с Марса. Она не могла четко визуализировать в своем сознании тот самый первый удар, что дал трещину. В результате, каждая новая ссора или давно позабытая старая (закинутая куда-то подальше плесневеть в долгий ящик) – давали едва заметную паутинку. Их сердца трансформировались за короткий промежуток времени в неплохие резервуары для слёз и желчи. Каждый раз, когда эмоционально подогревалась одна из чаш – бедствие было неминуемым. Кто-то один обязательно ощущал острую боль от невозможности деться куда-либо от переизбытка, второй же – не находил себе места от оглушающей пустоты, которая выжимала все жизненные соки до дна. Для девушки, привыкшей к свободным отношениям, сперва было нелегко понять мотивы начавшихся истерик Келли. Её избранница то и дело все чаще появлялась дома подшофе. Ядрёный запах алкоголя, вперемешку с крепким табачным ароматом - выкручивали наизнанку Аризону. Когда ей ампутировали ногу, Келли поддерживала её, терпела все её выходки и потакала любым капризам. Для Торес не составляло проблемы найти среди ночи бочёнок мороженого с редким изящным вкусом, если той этого хотелось. Она находила студии, где мастерски под заказ для Роббинс создавали удивительную обувь на колёсиках, с причудливыми стразами или со строгими спортивными линиями. Брюнетке никогда не жаль было растрачивать состояние на свою любимую женщину. А затем появилась еще одна трещина и чаша наполняется до краев, а содержимое выплескивается наружу. Демисезонные обострения в отношениях возникали согласно календарю, а затем счет перешел на недели. Пожалуй, это одна из тех самых тривиальных историй, которые ложатся в основу сюжета дешевых бульварных романов. Пока блондинка была в инвалидном кресле и считала минуты до появления супруги после работы, следила за маленькой Софией, искренне и любяще улыбаясь, брала к себе дочь на коленки, её благоверная все чаще задерживалась по делам, на важных операциях и заседаниях. Каждый раз далеко за полночь, услышав безуспешные попытки открыть ключом дверь по несколько минут, Аризона молча брала прикроватную трость и направлялась к двери. Затем так же молча возвращалась в свою постель. Келли врывалась в их комнату и падала рядом в постели. Эти сильные руки уверенно скользили по хрупкому белоснежному телу супруги. Её пальцы с легкостью проникали под майку и мучительно медленно елозили по бархатной нежной коже блондинки. Келли сжимала ее грудь, теребила соски, в пьяном угаре она теряла способность к торможению и ясному мышлению. История повторялась снова и снова. Аризона заходилась в тихой истерике, горячие слезы обжигали её щеки. Слова здесь лишние, Келли понимала это по характерным всхлипам жены. - Не говори что снова нога! – она вложила в эти возгласы столько желчи и гнева, на что нечем было ответить, - так я и знала. Она уходит ночевать в гостиную на неудобный диван. Снова. Это продолжалось мучительно долго, затем Келли просто уехала с их дочерью за новой жизнью. Торес была без сомнений первоклассным хирургом-ортопедом, она могла отрезать внушительную часть плоти и не дрогнуть. Она сделала это с ногой Роббинс. Она сделала это с Роббинс. Боль расставания равносильна потери органа. Процедура замены дорогостоящая и мучительная. Разменной валютой являются чувства, запас которых мог иссякнуть, а недостающий элемент может быть отвергнут вашей системой. Вы на иммунном уровне ищете свою комплементарную частицу и если в реабилитационном периоде возникают осложнения – это вариант нормы. Терять так же естественно, как и находить. Она видит её. Среди сотен лиц, среди серой толпы неугомонных спешащих личностей. Её супермагическая улыбка, кажется, освещает этот город. Нью-Йорк вмиг блекнет и тускнеет вместе со всеми пестрыми парадными рекламами, когда на горизонте появляется Она. Нету сил больше удержаться и они летят друг другу навстречу так быстро, как только могут. Решение попробовать все сначала было хорошо взвешенным, на кону стояла карьера Роббинс, помимо этого существовал ряд материально-бытовых вопросов, на которые супруги разработали четкий план действий. Так же стоял вопрос доверия. Они готовы строить все сызнова, и отношения, и новый дом, буквально всё. Они комплементарны и это нормально.