***
Полиция должна была быть через десять минут, раньше Джона не вытащат, потому что цепи, которым отставного врача приковали к дну колодца, нужно было резать. Шерлок покрепче сжал руки вокруг отяжелевшего тела друга, продолжая тихо бормотать: — Всё хорошо, Джон, сейчас нас вытащат… Всё почти закончилось… Я держу тебя, только дыши и не теряй сознание. Слушай мой голос. Сейчас всё кончится, обещаю. Его самого трясло не то от холода, не то от ужаса, и он уже нетерпеливо вглядывался в небо над головой в узком кружке колодезного люка. Утонуть Джону больше не грозило, а вот переохлаждение, учитывая, сколько времени тот провёл в ледяной воде, играло против них обоих. Тёмные тучи то и дело озарялись всполохами полицейских прожекторов, слабо доносились крики и вой сирен. Где-то там был Майкрофт и Эвр — его семья, склонная к самоуничтожению, не считающаяся с нормами и здравым смыслом, считающая себя выше него. Сегодня он мог лишиться всего. Сегодня он едва не потерял себя. От одной мысли, что Джон повторит судьбу Виктора, его встряхнуло, и он в который раз прижал к себе друга, позволяя ему передохнуть. Нет, когда Шерлок увидел его бледное лицо с посиневшими, почти фиолетовыми от холода губами, слабо торчащее из воды, он едва удержался на ногах от облегчения. Живой. Живой… «Я могу его спасти, я могу спасти Джона Ватсона!», билось в его мозгу, пока он спускался по канату вниз. В тот момент, когда его ноги ударились о дно колодца, под стопой что-то жалобно хрустнуло. Он догадывался, что это было, но тяжесть, откинувшаяся ему на плечо, была реальнее, она была важнее детских воспоминаний. Мир здесь и сейчас требовал полной отдачи, и Шерлок снова приподнял свободной рукой голову Джона, пристраивая её себе на плечо ближе к шее.***
Когда вниз спрыгнул худощавый слесарь и не без ругани разомкнул удерживающие Джона кандалы, Шерлок покрепче обхватил уже полуживое тело и дважды потянул за канат. Вертолёт в заоблачной дали ободрительно зашумел, и детектив надёжно сжал нижний конец каната стопами. До этого он уже развернул Джона к себе лицом и, наплевав на личное пространство, облокотил его на себя, забросив его руки себе за плечи. В такой позиции было удобно держаться за канат и держать Ватсона, который уже не открывал глаз, но ещё прерывисто дышал. Их медленно потянуло наверх, и Шерлок опустил голову, утыкаясь носом во влажные волосы своего друга. Если сверху что-то упадёт — вокруг колодца было полно мелкой гальки и камней — пусть это лучше прилетит ему по макушке.***
Пока над Джоном колдовали в карете скорой помощи, Шерлок слабо отмахивался от помощи кружащих вокруг него медиков. Он чувствовал себя неимоверно уставшим, но сдаваться ещё было рано. Посеревший Лестрейд, которого вызов вырвал из постели, подошел к нему, хотел было сжать ему плечо и что-то сказать, но наткнулся на серьёзный, словно постаревший взгляд: — Не нужно, Лестрейд. Если вас это не затруднит, поищите моего брата. Возможно, ему нужна помощь техников и медиков, как и Джону. — Как ты сам себя чувствуешь? — неловко спросил инспектор, встревоженно вглядываясь в лицо своего друга. Тот только повёл плечами, указывая на одеяло с подогревом. Взгляд детектива скользнул к противоположной машине, и Лестрейд кивнул, устремляясь к дому, где уже всё было оцеплено и где метались его эксперты. Непривычно было видеть, что Шерлок абсолютно не рвётся за жёлтую ленту, и тем не менее это было логично. Случись обратное, он сделал бы всё, чтобы Холмс не попал на место преступления. Им обоим, всем им нужно скорее оказаться подальше отсюда. Вертолёт, который должен был вернуть их в Лондон, был уже в 10 минутах пути от Масгрейв-холла. Шерлок выдохнул, надевая маску спокойной отстранённости, и привалился к косяку двери, сжимая кулаки, отчаянно надеясь, что по нему не видно, что в его голове крушатся вселенные. Как только опасность потерять Джона стала не такой острой, навалился ужас, воспоминания, отчаяние, всё то, что он когда-то запер в самом дальнем углу своих Чертогов, что прорывалось кошмарами, откликами, образом счастливого спаниеля, лижущего ему щёки, когда боль становилась уж совсем нестерпимой. Сейчас этот мальчик — наверное, Джон был таким же в детстве — кажется ему реальнее, чем исчезнувший в глубинах Масгрейва Лестрейд. Чуть выше его, с игрушечной саблей и повязкой на глазу, в таких уютных клетчатых рубашках, с вечной улыбкой и пригоршней мятных ирисок в карманах. Шерлок словно наяву слышит его жалобные крики в полузатопленном колодце — по середину грудины, чтобы ребёнок не утонул сразу, а медленно замерзал в тяжелеющей одежде — и сердце сжимается. Виктор… Какую страшную цену ты заплатил за то, что был лучшим другом Шерлока Холмса… В ушах зазвенел злой, искалеченный голос Эвр: «Я тоже хотела лучшего друга… А у меня никого не было». Как непохожа она на ту изломанную девушку с трясущимися губами, которую под руки вели четверо санитаров! Лучшие друзья… Холмсам опасно заводить друзей. Может быть, Майкрофт был прав все те годы назад, когда сказал, что единственные отношения, которые он может иметь — это заклятая вражда? — Ты как? Знакомый голос выдернул его из раздумий, и Шерлок привстал, помогая Джону, закутанному в одеяло по самые глаза, выбраться из машины. — Я обещал вернуть её домой… но нельзя, да? Джон, у которого зуб на зуб не попадал от холода, дёрнул подбородком: — Ты дал ей то, к чему она стремилась. Контекст. В который раз он умудрялся подобрать верные слова к тому аду, который составлял львиную долю их жизни. — Это хорошо или плохо? — Не хорошо и не плохо. Это просто есть, — Ватсон обвёл взглядом засвеченные прожекторами окрестности Масгрейва и тихо спросил, — Чьи кости были в колодце? Шерлок пристально посмотрел на Джона, будто спрашивая, действительно ли тот хочет узнать ответ на этот вопрос. Отставной доктор продолжал смотреть в ответ, и даже укутанный в одеяло и взъерошенный как воробей из лужи, он выглядел устрашающе серьёзно. И хотя Шерлок знал, что этой браваде осталось максимум двадцать минут, пока не взвоют от холода все нажитые прежде раны и пулевое ранение, он неохотно ответил: — Моего лучшего друга. Мы играли вместе детьми, и Эвр утопила его так же, как пыталась убить сегодня тебя. Тогда я не смог его найти. Джон тихо охнул, печально сжимая губы. Видя, что Шерлок опускает глаза и мнёт кулаки (признак крайней нервозности и утомления), он осторожно придвинулся ближе, облокачиваясь на плечо Холмса. Тот поднял глаза: — Всё закончилось. Ты меня нашёл, — ровным голосом произнёс Джон. Он качнулся чуть сильнее, и Шерлок незамедлительно схватил его за предплечье, чуть придерживая его второй рукой и пристально вглядываясь в зрачки, — Что ты видишь, глядя на меня сейчас? Шерлок чуть прищурился, окидывая того взглядом. Ловкие пальцы скрипача, ещё недавно стискивающие пистолет, скользнули по волосам, шее, грудной клетке, вернулись ко лбу и мягко коснулись виска. — Ты устал, замёрз и больше всего хочешь вернуться домой, чтобы выпить чая и полежать в тёплой ванне. Тебя беспокоит, что единственную одежду, которую тебе дали взамен твоей мокрой, смогли достать в нашем доме в отцовском шкафу. Ты умираешь с голода и сейчас бы предпочёл сесть и вытянуть ноги, которые уже болят от долгого стояния в холодной воде. Джон ухмыльнулся: — По поводу одежды — ерунда, ты сказал это, пытаясь спровоцировать меня на смех. После всего этого я надел бы что угодно, лишь бы сухое. Но всё остальное… Какой вывод из этого напрашивается? Детектив приподнял бровь. Невероятно. Джон Ватсон намекает на какие-то выводы. Хотя эта логическая цепочка совсем не сложная… Джон кивнул, подтверждая его мысль: — Всё это реально и даже возможно. Сейчас мы вернёмся домой, и этому страшному сну придёт конец. Мы его не забудем, нет — но мы живы. Я жив. Ты жив. И это главное. Шерлок кивнул. Лестрейд что-то крикнул им и махнул рукой, но за шумом приземляющегося вертолёта было не разобрать слов. Они шли среди копошащихся врачей и полицейских, гравий хрустел под подошвами их ботинок, и Шерлок чувствовал, что узел где-то внутри… нет, не развязывается, но становится не таким тугим.***
В ту ночь Джон ввалился в свой пастельно-уютный домик с громким стоном облегчения. Стоило тому опуститься на диван, как Шерлок, ступивший следом, скомандовал: — Бегом в ванную, тёплые сухие носки и свитер. Потом в спальню. Чай сейчас принесу. Не успев заворчать, Ватсон поплёлся исполнять указания, тихо недоумевая, с каких это пор ему указывают ещё и здесь. Впрочем, он был не против, совсем не против. Вряд ли бы он попросил Холмса остаться, не позволила бы ни гордость, ни тот факт, что детектив и сам еле стоит на ногах, но ему было хорошо от мысли, что Шерлок здесь. Спустя двадцать минут в почти обжигающем душе, десять минут массажа сведённой судорогой руки и две чашки чая Ватсон заснул. Шерлок долго смотрел на друга, укутанного в одеяло, раскрасневшегося от горячего и спящего так крепко, что его не разбудили бы и выстрелом над ухом. Тем не менее, он осторожно поставил у кровати стул и сел, расправляя складки пальто, намереваясь сторожить. Длинные пальцы бегом скользнули по одеялу, неловко подтыкая его, и замерли над тем местом, где была рука Джона. Пульс был ровным, успокаивающим, как будто каждый удар был тихим шёпотом «Жив. Жив. Жив», и впервые за целую вечность Шерлок улыбнулся.