Хрустальная грань

Гермиона Грейнджер ещё долго отходила от своей слабости и поступка Драко. Он мог бы позволить ей убить саму себя, но спас. Её спас тот, кто ненавидел всю жизнь. Малфой сам не понял почему и зачем. Для него, также как и для неё, это было загадкой. Загадкой, которую не под силу разгадать даже ему. На улице уже стояла глубокая ночь, а Гермионе не спалось. Странно, но с того самого дня когда она пыталась убить себя, ей стало буквально на всё наплевать. С друзьями, которые нашли ей замену, она стала холодна и спокойна. С учителями грубой и высокомерной, если те были неправы. Девушку сломила смерть родителей, предательство друзей. А самое обидное было тогда, когда Гермионе было плохо и никто из ее «друзей» даже не поинтересовался как у неё дела. А после месяца ношения маски безразличия, все неожиданным образом начали спрашивать что с ней не так. Это жутко раздражало юную особу, раздражало до скрипа зубов, до хруста костей. Гермиона уверенно шла по коридорам Хогвартса, не боясь наткнуться на Филча. Подойдя к гостиной старост, девушка произнесла пароль и вошла внутрь, чувствуя, как тело окутывает холод. Поежившись, девушка подошла к окну, где стоял Драко Малфой. Нет, Гермиона не была удивлена, что он был здесь. Он приходит сюда с того самого дня, когда спас её. Она заметила, что Малфой может часами стоять около окна, сидеть и курить возле него. Не говоря ни слова, Малфой достал из мантии пачку сигарет и, вытащив одну, закурил, делая одну затяжку за другой и выдыхая клубы белого дыма. В следующую секунду дым проник и в лёгкие Грейнджер, но та не закашлялась. — Нахрена приперлась, грязнокровка? Жить снова надоело? Помогать не намерен. — тихий, хриплый голос задавал вопросы за вопросом, попутно делая глубокие затяжки. Его голос, как и всегда, был холоден, а слова резали слух, словно ножи. Резко, глубоко и так болезненно. — Просто заткнись, Малфой, — бросила Грейнджер совсем тихо, уставившись на парня, которому она должна быть благодарна до конца жизни, но вместо этого она стояла, как солдатик, и затыкала ему рот, потому что так надо, потому что это традиция, тонкая грань, которую легко разрушить. — Даже твой золотой Поттер и Уизли выкинули тебя, как сломанную игрушку. Заметила, как быстро они нашли тебе замену? — выплюнул Драко, желая разозлить Грейнджер этого, но ей было не до этого, как и ему самому. Он лишь пытался отвлечься от мыслей, от боли, от жизни, пытаясь причинить её другим. — Могу сказать тоже самое о тебе, Малфой, — немного раздраженно ответила девушка, а парень ликовал, что хоть немного смог её разозлить. — Где твои дружки? Где защитники? Где, чёрт возьми, твоя семья, Малфой?! Где?! — голос кареглазой сорвался на крик. Да, она снова не смогла сдержать эмоций. И так было только с ним. С этим беловолосым кретином, который злил её специально, чтобы развлечься. — Мои-то родители хотя бы не сдохли, в отличие от твоих, — слова Драко были пропитаны ядом. Он не рассчитывал, что слова Грейнджер смогут разозлить его, но они подействовали, как красная тряпка на быка. — Ещё слово, Малфой... И я убью тебя! — очередной крик и карие глаза опасно сверкают. Парень тушит окурок от сигареты и приближается к Грейнджер, отходя от окна, он придавливает её к холодной каменной стене. Дыхание Гермионы сбивается к чертям из-за близости парня. Глаза начинает неприятно щипать. Кожа горит от его грубых прикосновений. Но она не намерена сдаваться, она не сдатся даже под страхом смерти. — Прежде чем угрожать, грязнокровка, нужно уметь исполнять свои угрозы, — наклонившись к уху Грейнджер, произнесит Драко и через секунду отстраняется, коротко взглянув на девушку исподлобья и не оборачиваясь больше, выходит из гостиной старост, оставив Гермиону совсем одну. Снова. Она осатась один на один с мыслями, которые постепенно ее поглощали. В этот вечер Грейнджер поняла одно, она, как бы это было ни странно, похожа на Драко, а он — на неё.