***
Чонгук отчего-то чувствует, что он сам — какая-то знаменитость. Он стоит почти около сцены так, что их отделяют лишь стоящая по периметру охрана, которая смотрит, чтобы никто не полез прямо на сцену и соблюдал дистанцию. Однако даже с такого расстояния они увидят группу очень близко. Народу, где они стоят, ещё не слишком много, и пока Хваса о чём-то разговаривает с группой фанатов, которая оказалась с ними, Чонгук неловко оглядывается по сторонам, скрещивая руки в замок в защитном жесте, потому что отовсюду на него самым наглым образом пялятся. Ну да, он парень на концерте этой группы. Да, довольно-таки ничего так парень — высокий, спортивного телосложения, вполне себе привлекательный. Ну и что, что на его внушительной фигуре надета сидящая в облипку футболка, кричащая о том, что он — сучка Чимина? В этом нет ничего такого… правда же? «Чёрт бы побрал эту Хвасу» — Чонгук мысленно убивает подругу самыми насильственными способами, пока видит, как повсюду от него шушукаются девчонки и тайком (по крайней мере, им так кажется) делают фотографии и снимают видео, наверняка тут же выставляя у себя в аккаунтах с самыми неприличными хэштегами. Он чувствует себя голым — такие откровенно голодные взгляды ему совсем не нравятся. Спустя ещё где-то минут сорок зал наполняется, и свет, наконец, гаснет. Раздаются аккорды первой песни — концерт начинается. Хваса не щадит свои связки и кричит так, будто от этого зависит её жизнь. Остальные не лучше — Чонгук уверен, что к концу останется глухим. И, возможно, без ног, так как ему нещадно наступают на кроссовки со всех сторон. Если честно, Чонгук не знает про эту группу абсолютно ничего, кроме того, что там есть Чимин, чьей сучкой он в данный момент является. Он слышал о ней, конечно же, слышал, ведь эта группа взорвалась где-то год назад, и сейчас их песни крутят по радио каждый день, и ни один новостной канал не обходится без их упоминания. Чонгук даже не знает, сколько членов в этой группе, в каком жанре они поют, что вообще из себя представляют. Чёрт возьми, он просто проиграл дурацкий спор Хвасе — а теперь вынужден торчать на концерте артистов, о которых не знает — минуточку — ни-че-го. Пак Чимина он замечает не сразу. Вообще, трудно выделить кого-то одного на сцене, так как у группы имеется подтанцовка из двадцати-тридцати человек, поэтому трудно понять, кто танцор, а кто — член самой группы. Однако когда все остальные уходят со сцены, и остаются лишь участники, он узнаёт оранжевую шевелюру певца. Тот, право, не напоминает того милого паренька на фотографии абсолютно ничем. Группа исполняет какую-то энергичную песню, и Чимин больше напоминает змея-искусителя, присланного из самой преисподней, чтобы завлечь как можно больше падших душ. Он натренированным масленым взглядом смотрит в камеру, заигрывает со зрителями, смотрит на них томным, тяжёлым взглядом из-под полуприкрытых век и постоянно, блять, облизывает свои невъебически пухлые губы. Чонгук никогда ни у кого не видел настолько аппетитных, полных, идеально розовых губ. Общая атмосфера и пение группы с фанатами, в конечном счете, располагают Чонгука к себе, и через какое-то время он даже начинает наслаждаться происходящим и качать головой в такт песен. Он смотрит вправо и не может сдержать улыбки, потому что Хваса, кажется, проходит через своеобразный религиозный опыт. Она неотрывно следит за участниками и подпевает всем песням, и по щекам её текут слёзы, отчего вся косметика размазывается по лицу, но её это, кажется, волнует в последнюю очередь. Через пару номеров участники прерываются, чтобы поговорить с фанатами. Они травят шутки, общаются с залом и между собой, и эта часть концерта, если честно, нравится Чонгуку больше всего. Ему нравится видеть реальных людей за масками профессионалов, нравится наблюдать динамику в их отношениях, слышать их настоящие голоса и смех, чувствовать эмоции и слушать искренние слова благодарности. Пока кто-то из них рассказывает про процесс записи альбома, к Чимину подходит его одногруппник, что-то шепчет ему на ухо и кивком головы указывает в сторону, где стоит Чонгук. Чимин поворачивается туда, куда ему указали, и щурится, подходя чуть ближе к краю сцены. Прямо туда, где стоят Чонгук с Хвасой. Прямо, мать его, туда. Съеденный пару часов назад сэндвич с курицей просится обратно, когда Чонгук ловит взгляд прищуренных глаз и наблюдает, как Чимин подходит прямо к краю, отчего народ вокруг него заходится истошными криками и визгом. Лидер группы всё ещё что-то рассказывает, в то время как парень с оранжевыми волосами проходится пронизывающим взглядом по всей фигуре Чонгука. Тот же, наблюдая за ним, понимает всё значение фразы «облизывать взглядом» — певец без зазрения совести любуется обтянутым в ткань прессом, мажет по сильным рукам и останавливается на надписи на его футболке. Чонгук без понятия, знает ли певец английский и поймёт ли значение, однако когда Чимин ухмыляется загадочно и перехватывает его взгляд, провокационно проходясь кончиком языка по нижней губе, становится ясно — всё этот пиздюк понял прекрасно. Хваса рядом что-то кричит ему на ухо и тянет к себе, но парень не может взгляда отвести от певца на сцене, который тоже не спешит прерывать зрительный контакт. Кажется, именно в эти минуты Чонгук понимает, что подруга имела в виду — от Пак Чимина перехватывает дыхание, когда он вот так вот смотрит прямо на тебя. Внимательно, хищно, отчего чувствуешь себя загнанным в ловушку. Чонгук глухо сглатывает, когда Чимин, наконец, отводит взгляд, и глубоко вдыхает, даже не осознавая, что всё это время он задерживал дыхание. Кажется, только что он сам пережил некий религиозный опыт, хм? Потому что как ещё по-другому это назвать? Он наблюдает, как Чимин говорит что-то тому же парню, и теперь они оба смотрят в сторону Чонгука и посмеиваются. Ему хочется провалиться сквозь землю от стыда и чего-то ещё, что упорно скребётся у него под коркой, но чему он не может дать определения. — Он тебя заметил! — орёт ему на ухо Хваса, когда начинает играть следующая песня. — Твою мать, Чонгук, он смотрел прямо на тебя, я завидую! — она кричит что-то ещё, но из-за общего гвалта ничего не слышно. Всё оставшееся время Чонгук то и дело ловит на себе взгляды Чимина, и каждый раз, когда он их замечает, всё его тело вспыхивает, словно подожженная спичка. И дело вовсе не в плотности людей в зале и общей духоте. Под конец ему уже просто хочется побыстрее отсюда свалить, снять эту блядски неудобную футболку и сжечь её на костре. Мало того, что Чимин смотрит на него так, будто сожрать хочет, так и ещё и девицы рядом так и норовят «случайно» задеть его руками или подарить очаровательные улыбки. Пара девчонок вообще снимала его весь концерт, отчего Чонгуку хотелось позорно завизжать и выбежать из зала. Потому что, какого чёрта вообще? Чонгук готов стать верующим и благодарить всевышние силы, когда группа скрывается под сценой и свет в зале загорается, оповещая о завершении концерта. Парень часто-часто моргает от непривычки и пытается не потерять Хвасу из вида. Он берет ее за плечи и прижимает ближе, говоря что-то о том, чтобы постоять тут ещё некоторое время, чтобы основная волна прошла, и они смогли выйти без сильной толкучки. — Ты видел эту новую хореографию? А как Чимин взял ту высокую ноту? Чёрт, в этот раз почти без труда! — захлёбывается эмоциями подруга, пока люди проходят мимо них к выходу. — Я не могу, почему они такие потрясающие, — под конец она вновь начинает плакать, вызывая умилённую улыбку на лице парня. Он успокаивающе гладит её по волосам, поражаясь, какой же иногда может быть эмоциональной плаксой его бой-баба подруга. Наконец, через пару минут Чонгук решает, что можно выходить, и берёт Хвасу за руку. — Прошу прощения, — его аккуратно трогают за локоть и, повернувшись, Чонгук натыкается на одного из охранников. — Извините, не могли бы Вы пройти со мной? — вежливо интересуется мужчина, совершенно не обращая внимания на любопытных девчонок и мальчишек, которые притормаживают на месте, чтобы достать свои телефоны и снять всё происходящее для сети. — Я ничего не сделал! — не подумав, выпаливает Чонгук, даже не разобравшись, в чём дело. Это просто инстинкт. — У вас нет доказательств, и вообще, я требую адвоката, ни слова без него не скажу! — Что случилось? — тоже вопрошает Хваса одновременно с другом. — Я была рядом с ним весь концерт, он не сделал ничего незаконного, я могу быть свидетелем! — Прошу вас, успокойтесь, вас ни в чём не обвиняют, — спешит успокоить разволновавшихся молодых людей охранник. — На самом деле, группа попросила пригласить Вас за кулисы к себе. — … это шутка какая-то? — первой приходит в себя Хваса, цепляясь в руку Чонгука, как в спасательный круг. — Нас приглашают за кулисы? — Ну, — мужчина выглядит неуверенно, — на самом деле, мне сказали пригласить лишь юношу, — он указывает на Чонгука. — Почему меня? — не понимает ничего он, которому вся эта ситуация не нравится от слова «совсем». Пахнет наёбом и каким-то пиздецом, к которому он не хочет иметь отношения. — Мне не сообщили, к сожалению, — отвечает охранник. — Но Вы вправе отказаться, если не хотите, я не могу Вас принуждать. — Отлично, тогда я отказ… ауч! — выкрикивает он и обвинительно смотрит на Хвасу, которая больно ущипнула его чуть выше локтя. — Больно, вообще-то, — он выпячивает нижнюю губу и смотрит на неё волком, потирая кожу, которая вмиг стала красной. — Он пойдёт, — говорит она вместо него, отпускает руку друга и подталкивает вперёд. — Не вздумай проёбывать такой шанс, — шипит она ему на ухо. — Я приготовлю омлет из твоих яиц, если ты сейчас сольёшься. — Я… — совсем уж теряется парень, смотря то на мужчину, то на подругу. — Я… не знаю, я не пойду без тебя, ты же их фанатка, а я там даже никого не знаю. О чём мне с ними говорить? Зачем они вообще позвали меня? А вдруг, это розыгрыш? — он поворачивается к охраннику и прищуривается. — А вы действительно из охраны? Есть подтверждающие документы или что-то? — когда мужчина без лишних слов показывает ему свой бейджик, который выглядит настоящим, то немного успокаивается. — Ладно, хорошо, но я всё ещё никуда не пойду без Хвасы! — Простите, — невозмутимо говорит охранник. — Мне сказали провести лишь Вас. Но, как я и говорил, Вы можете отказаться. — Не вздумай даже, — в ответ на взгляд друга говорит Хваса. — Ты пойдёшь туда, узнаешь, в чём дело, сделаешь фото с Чимином, передашь, как я его люблю, и вернёшься обратно ко мне. Я буду ждать около фонтанов, — она звонко шлёпает его по ягодице и немного безумно смеётся на его обиженный взгляд. — Давай, сучка Чимина, покажи, чего ты стоишь!***
«Как я вообще оказался в таком положении» — начинает философствовать Чонгук и послушно ждёт, по-видимому, в гримёрной комнате, когда к нему выйдет хоть кто-либо из группы. Он садится на самый краешек чёрного кожаного дивана и потерянно оглядывается по сторонам, напоминая щеночка-переростка. Ну, прямо образец невинности — сведённые в скромном жесте коленки, сложенные руки, прямой, натянутый стан. В таком положении его и находит один из участников — кажется, Джей-Хоуп — который всё ещё в концертной одежде и с бутылкой воды. Чонгук тут же подрывается на месте и неловко кланяется, на что парень поклоняется в ответ и начинает улыбаться: — О, это ты, горячий фанбой, — без обиняков говорит он прямо с порога, оглядывая внушительную фигуру парня перед собой, даже не стесняясь. — Вау, — протягивает он и подходит ближе, сжимая его бицепс и присвистывая одобрительно, — как камень! Поделишься своей тренировочной рутиной? — Джей-Хоуп чувствует себя абсолютно свободно в присутствии чужого человека, будто они знают друг друга уже сто лет, и такое отношение заставляет самого Чонгука немного расслабиться. — Эм… окей? — неловко чешет затылок он, не зная, что на такое ответить. — Если честно, я не понимаю, что я тут де… — Чимин нам все уши прожужжал про тебя. Не успели спуститься, как тут же побежал говорить охранникам, чтобы не упускали тебя из виду и привели сюда, — он хитро улыбается, и на дне его зрачков плещутся игривые огоньки. — Нечасто у нас на концертах мы видим таких… фанатов, — подбирает в итоге слово он, и Чонгук видит, что он всеми силами пытается не смотреть на вызывающую надпись его футболки, хотя взгляд то и дело падает вниз. — А ты… Не успевает он закончить своё предложение, как в комнату буквально врывается сам виновник всей этой ситуации, со всей силы хлопая дверью о противоположную стену. Пак Чимин выглядит… вау, да. Чонгук неосознанно сглатывает и съеживается весь, складывая руки на груди и мечтая, если честно, просто исчезнуть. Потому что парень с оранжевыми волосами вблизи, в реальности ещё привлекательнее, чем под софитами. Он дышит часто, весь вспотевший и раскрасневшийся, и его чёрная рубашка расстёгнута наполовину, отчего можно проследить, как капельки пота скатываются вниз по шее и ключицам, куда-то под лёгкую ткань. — Он тут?! — вопрошает он, как только заходит в комнату. — Клянусь, если они не успели его поймать, я… о, — к концу его тон падает, и весь энтузиазм, с которым он появился в комнате, тут же испаряется, и он сдувается, будто воздушный шарик, когда видит Чонгука. Чимин весь вспыхивает и вдруг принимает совершенно застенчивый вид, часто-часто хлопая ресницами, будто его застали врасплох. Хотя, наверняка так и есть. — П-привет? — робко говорит он и пытается улыбнуться, но жестко проваливается. Чон видит, как ему вдруг становится неловко за собственный порыв, и поражается тому, что буквально несколько минут назад этот самый парень вытворял чёрт знает что на сцене, совершенно бесстыдно флиртуя с фанатами и больше походя на настоящего монстра. А сейчас стесняется его и заикается. — Привет, — также неловко здоровается Чонгук, всё ещё не поднимая взгляд выше носа Чимина, совершенно не в силах посмотреть ему в глаза. Блядская надпись на футболке будто начинает гореть огнём, когда тот вновь опускает на неё взгляд. И даже скрещенные на груди руки не помогают, и Чонгук хочет выброситься в окно и вообще, выбраться из всей этой странной, совершенно комичной ситуации. — О-о-окей, — протягивает Джей-Хоуп, глядя то на своего одногруппника, то на Чонгука, когда пауза затягивается на неприлично долгое время. — Наверное, мне лучше пойти, — он поворачивается к Чимину и тяжело хлопает его по плечу, что-то тихо шепча тому на ухо, отчего парень тушуется и толкает друга плечом. — Не шалите, — бросает он и подмигивает Чонгуку, прежде чем выйти и негромко хлопнуть за собой дверью, оставляя двух юношей совершенно одних. Чонгуку кажется, что воздух в комнате вдруг стал гуще в тысячу раз, ему даже вздохнуть удаётся с трудом, настолько тяжёлая царит атмосфера. Он не знает, что делать с собственным телом, собственными конечностями, поэтому неловко переминается с ноги на ногу, облизывая губы и не понимая, что сказать. Набатом ударяет мысль, что он находится в одной комнате с настоящей, чёрт побери, знаменитостью. И не какой-нибудь звездой инстаграма или ютуба, а самым настоящим артистом, который появляется в элитных изданиях журналов и на различных международных премиях. Вау, ну и ситуация, конечно. Чимин, откашлявшись, решает подать голос. — Эм, наверное, ты думаешь, какого чёрта вообще тут оказался, — говорит он, всё ещё стоя около двери и не намереваясь подходить к парню ближе. У Чонгука помимо воли вырывается нервный смешок, и он чешет бровь, всё ещё чувствуя некую нереальность происходящего, будто он наблюдает за всем этим откуда-то со стороны. — Ну, да, неплохо было бы узнать причину, — он позволяет себе быстрый взгляд на лицо певца, мгновенно отворачиваясь, замечая его пристальный взгляд. — Извини, — тут же вырывается у Чимина, и он делает непонятный жест рукой, — я просто… я не знаю, заметил тебя в первых рядах, и ты сразу бросился мне в глаза, потому что… — Футболка? — тут же решает уточнить Чонгук, и не может сдержать улыбки, когда Чимин коротко смеётся, и вау. Смех парня звучит как глоток свежего воздуха — он такой лёгкий, такой звонкий и приятный, и его глаза буквально исчезают и превращаются в милейшие щёлочки-полумесяцы, и Чонгук полностью покорён, хотя тот даже и не старается. Навязчивое желание подойти ближе и смешить Чимина снова и снова, только чтобы любоваться красивой улыбкой и слушать переливчатый смех, пугает Чонгука, потому что слишком быстро. — Не без неё, — в итоге говорит он. И тень улыбки всё ещё играет на его губах, преображая его черты лица и делая их такими мягкими и ещё более привлекательными. — Но на самом деле, я просто был удивлён и польщён увидеть взрослого фаната-парня на нашем концерте, — его поза чуть расслабляется, и Чонгук чувствует, что расслабляется понемногу сам. — Да, меня подруга позвала, — почему-то не хочется использовать слово «заставила», чтобы ненароком не обидеть юношу перед ним. — Мне понравилось… концерт, в смысле, концерт понравился, да, — Чимин всё ещё смотрит на него, и Чонгук продолжает нести какую-то ахинею. — Я шёл без каких-либо ожиданий, но был приятно удивлён. Вы все так круто танцуете, очень синхронно, и у лидера вашего классный голос, и ты взял ту высокую ноту без труда, — вдруг вспоминает он кстати комментарий подруги, за что большое ей спасибо. Чонгук прерывает сам себя, потому что его уносит куда-то не туда, и хочет дать себе мысленную затрещину — почему, ну почему он такой неловкий с незнакомцами? Хотя, он и с близкими людьми тот же кадр. А тут не просто человек — тут мировая знаменитость, кумир миллионов, да и просто красивый, как сам чёрт, парень, который как назло полностью во вкусе Чонгука. Ну, что за наказание такое? Вопреки всем ожиданиям Чимин смеётся простодушно, не зло и не насмешливо. — Спасибо, — отвечает он застенчиво, и кончики ушей окрашиваются милейшим розовым. — Правда, очень приятно, — их опять оглушает неловкой тишиной, и Чонгук не знает, что сказать, поэтому просто жуёт губу и оглядывает гримёрку, покачиваясь с пяток на носки. — Как тебя зовут? — А? — тут же откликается Чонгук, хотя прекрасно расслышал вопрос. — Имя, — повторяет Чимин, который смотрит на него мягко, с каким-то умилением, как смотрят на милых пушистых котят. — Твоё имя. — А, — парень чешет нос. — Эм, Чонгук. Чон Чонгук, — он чуть поклоняется, и певец с улыбкой поклоняется в ответ. — А я Пак Чимин, — говорит он, честно пытаясь не смотреть вниз на надпись. Он явно хочет как-то её прокомментировать, но сдерживает себя. — Приятно познакомиться с тобой, Чонгук-а. Чонгук едва заметно дёргается от такого обращения, и по позвоночнику проходится мелкая дрожь. Чёрт возьми, почему так приятно было услышать собственное имя из уст певца? Хочется, чтобы он всегда обращался к нему по имени и никак больше. — И… мне, — получается слегка с заминкой, потому что Чонгук нервничает как никогда. Он хочет не то протянуть руку, не то снова поклониться, но в итоге просто стоит истуканом, как идиот. — Очень приятно, — блять, ничего тупее просто нельзя было придумать. Атмосфера между ними всё ещё странная и непонятная, но уже хотя бы что-то. Ещё пару секунд назад Чонгук хотел оправдаться что, мол, его подруга заставила надеть эту треклятую футболку, на самом деле он не фанат, он вообще не особо знает их группу, а Чимина увидел впервые только вчера на фотографии. Он не его фанбой и вообще, это всё было на спор. Но волнительный взгляд певца напротив и его слова заставляют Чонгука поменять своё мнение, и он решает не говорить ничего, вместо этого чувствуя прилив смелости. Он расправляет плечи и слегка потягивается, чтобы размять мышцы. И слишком уж наслаждается реакцией Чимина напротив, который жадно ловит каждое его движение, неосознанно чуть приоткрыв рот и проходясь взглядом по красиво переливающимся под тканью мышцам. Чонгук кивком головы откидывает упавшую на глаза чёлку и чуть приподнимает футболку на животе, показывая сантиметр голой кожи и чувствуя горящий, прожигающий взгляд на этом участке. Такое неприкрытое желание в глазах Чимина опьяняет хуже алкоголя, и Чонгук знает, что неправильно так сильно этим наслаждаться, но по-другому не может. Это что-то странное, он никогда не испытывал такого раньше. Чтобы так быстро запасть на кого-то, чтобы чувствовать покалывание на кончиках пальцев от нестерпимого желания прикоснуться к чужому лицу. Между ними шесть метров расстояния, и Чонгук чувствует, как его тянет в сторону двери, будто невидимым магнитом, но он держится и стоит на месте, позволяя себе лишь смотреть. — Т-ты, — голос Чимина хрипит, и он откашливается пару раз, проходя ближе к столу и беря новую бутылку воды. Он протягивает её Чонгуку, однако тот лишь качает головой, на что певец пожимает плечами, откручивает крышку и делает пару больших глотков. — Кхм, у нас сейчас ещё одно мероприятие, — говорит он, и в его тоне явно сквозит разочарование, будто он лучше бы остался тут, в гримёрке, и дальше разговаривал с Чонгуком. Он поднимает на него взгляд и смотрит с надеждой. — Но после этого мы свободны. У тебя есть какие-нибудь планы на вечер? Что? Что?! ЧТО? Это… приглашение? Что он имеет под этим в виду? Чонгук картинно призадумывается, а мысленно отменяет все запланированные дела: групповой проект сегодня пройдёт без его участия, сочинение он может написать и завтра, и ему как раз нужна была отговорка, чтобы не пойти на ту вечеринку к Минхо. — Вроде бы, никаких, — после небольшой задержки говорит он и видит, как глаза Чимина вспыхивают. — Не хочешь… прийти к нам в отель позже? — спрашивает он осторожно. — В моём номере офигенный телевизор почти на всю стену, и классные колонки. А ещё целая коллекция новых аниме. Ты любишь аниме? — спрашивает, и Чонгук часто-часто кивает, потому что да, он, вообще-то, обожает аниме. — Круто! А ещё там есть мини-бар, и еда в отеле очень вкусная. Мы могли бы… просто поваляться и поесть вредной еды? — Звучит идеально, — соглашается Чонгук и замирает, когда Чимин подходит ближе. Он не знает как, но его глаза и в самом деле блестят, и они выглядят так симпатично, что Чонгуку просто хочется быстро взять свою камеру из квартиры и запечатлеть это на плёнку, чтобы потом повесить на потолок около кровати. Чимин снова мягко улыбается и смотрит, слегка задрав голову, потому что Чонгук выше и шире и вообще, певец рядом с ним кажется очень деликатным и хрупким. — Тогда договорились? — Чимин чуть склоняет голову в игривом жесте и заглядывает прямо в душу. — Я дам тебе адрес и номер комнаты, на стойке скажешь, что ты от меня, я предупрежу. — О, так ты уже всё спланировал? — поднимает одну бровь вверх Чонгук, оглядывая всё лицо парня, не в силах сосредоточиться на чём-то одном. — А если бы я был занят? Чимин принимает его игру и ухмыляется, позволяя себе такую дерзость как пройтись подушечкой указательного пальца вверх по его руке, от ладони до плеча, посылая приятные мурашки по всему телу от этого одного незамысловатого движения. Чонгук дрожит, и Чимин это чувствует, придвигаясь ещё ближе, становясь непозволительно близко. Чонгук неосознанно прикрывает глаза, и взгляд автоматически падает на полные, розовые губы, которые выглядят просто восхитительно вблизи. — Мне кажется, я бы нашёл способ тебя уговорить, — тихо отвечает певец, и тёплое дыхание оседает прямо на лице. — Л-ладно, — заикается Чонгук и делает шаг назад, потому что чует катастрофу. — Мне н-надо идти, меня подруга ждёт. Чимин кивает и быстро подходит к столу, записывая что-то на бумажке и передавая её парню. Они также обмениваются номерами и быстро прощаются, потому что в гримёрную заходит, по видимому, их менеджер, предупреждая о том, что они выезжают через пять минут — Я буду ждать тебя, Чонгук, — напоследок говорит Чимин, и Чонгук просто думает, возможно ли, что от каждого слова певца его бросает то в жар, то в холод. И нормально ли это вообще.***
Вопреки самым различным ожиданиям Чонгука, когда он, весь на нервах и в полуобморочном состоянии все-таки приходит к номеру Чимина, и ему открывают дверь, на пороге и правда стоит певец, настоящий, реальный — улыбается счастливо, будто действительно ждал и дождался, и открывает двери шире, загоняя его внутрь быстрее, пока никто не увидел. — Вау, — с открытым ртом ходит по номеру Чонгук, потому что номер-люкс раза в три больше его собственной квартиры, и раз в десять богаче и круче. Тут и огромные окна, которые сейчас, правда, прячутся за шторами, и мини-бар прямо в гостиной, и на всю стену плазменный телевизор, как Чимин и говорил. Краем глаза Чонгук замечает спальню с поистине огромной, королевской кроватью, но тут же отворачивается, потому что Чимин проводит его лишь в гостиную и просит чувствовать себя как дома. — Что будешь пить? — спрашивает он, открывая холодильник. — Есть содовая, натуральные соки, а есть чего покрепче, — перечисляет он, пока вытаскивает себе бутылку диетической колы. — А давай-ка мне вон тот энергетик, — всё равно сегодня вечером он решает послать свою диету на все четыре стороны, так что если и нарушать своё питание, то с размахом. — И ты говорил что-то про вредную еду? Чимин одобрительно хмыкает, кидая ледяной энергетик парню на диван, а сам идёт к противоположной стене и поднимает трубку, заказывая им два самых жирных бургера, картошку фри, две пиццы-маргариты и шоколадный десерт с мороженым. Похоже, он разделяет мнение Чонгука насчёт сегодняшнего вечера. Когда Чонгук только собирался сюда и проговорил почти три часа с Хвасой, обсуждая в мельчайших деталях его диалог с певцом в гримёрной и строя догадки насчёт течения сегодняшнего вечера в отеле, его пугала и будоражила неизвестность. Что ждёт его в отеле? И ждёт ли его вообще хоть что-то? Или Чимин просто посмеялся над ним, и на самом деле его никуда дальше холла не пустят? Или он хочет им просто воспользоваться? Или он забудет про их встречу и уйдёт по каким-нибудь своим делам? Или его в той толпе таки долбанули по башке, он отрубился прямо в зале и всё это — лишь плод его больного воображения? Но нет — всё реально, он сидит с Чимином на диване и наслаждается вкуснейшей едой и новинками аниме, перекидываясь лёгкими фразочками с певцом, будто они не познакомились только этим утром, а как минимум уже хорошие приятели. Чонгук в который раз приятно удивлён певцом — тот ломает все его ожидания. Хотя, не то, чтобы они у Чонгука были — он знал о нём только по рассказам Хвасы, и то, большую часть её слов пропускал мимо ушей, просто позволяя подруге выговориться и в тысячный раз выразить свою любовь кумиру. И всё равно приятно увидеть за идеальной картинкой настоящего человека, с собственными эмоциями и характером. — Какого…? — возмущается Чимин на экран, когда узнаётся, кто был главным предателем аниме. — Его собственный дядя? Жестоко! — эмоционально говорит он, откусывая кусок от своей пиццы и не отрывая взгляда от происходящего. — А я с самого начала подозревал, — отзывается Чонгук, который уже перешёл к десертам и с упоением облизывает ложку шоколадного крема-брюле. — Помнишь, две или сколько там серии назад тот монах сказал, что беда придёт оттуда, откуда её не ждёшь, а в пророчестве у ног того чувака была белоснежная кошка. — Чёрт, точно! — ахает певец и поворачивается к парню с восхищением в глазах. — Вааа, Чонгук-а, ты такой внимательный! — и вроде они просто говорят про аниме, но Чонгук от этих слов вспыхивает, запихивая быстрее очередную ложку вкусненького, чтобы избавить себя от надобности отвечать. Он приходит в себя, только когда его телефон резко начинает разрываться от череды сообщений в какао. Двое парней разлеглись на диване и полусонно обсуждали финал, обмениваясь мнениями и лениво смеясь от особенно смешных высказываний. С Чимином невероятно легко — если в начале вечера Чонгук волновался, что между ними всё будет жутко неловко, то сейчас от этого страха не осталось и следа, он растворился в их уютных разговорах и тихом смехе. — Кто это тебе так? — риторически спрашивает Чимин, еле держа глаза открытыми и зевая во весь рот, переворачиваясь на живот и подкладывая подушку под голову. Чонгук кряхтит и с трудом встаёт с насиженного места, подходя к столику около двери и проверяя свой телефон. Перед тем, как зайти в номер, он поставил режим игнорировать любые звонки и уведомления на 12 часов, и сейчас это время вышло так, что теперь всё навалилось разом. Он насчитал 78 сообщений от Хвасы — в последнем она клянётся перестать покупать ему банановое молоко весь последующий месяц, если он ей не перезвонит до завтрашнего утра, и 15 пропущенных от неё же. Ещё более тысячи сообщений от его одногруппников в групповом чате. Но не это его занимает. А время. 2:03. Время — третий час, мать его, ночи, а он всё ещё у Чимина, занимает его время, когда у того наверняка с утра куча дел. Да и самому ему завтра на пары. — Блять, — выругивается он, вмиг теряя всю сонливость, блокируя телефон и засовывая его в карман джинсов. Он поворачивается к Чимину, который уже, кажется, спит на диване, и подходит к нему, аккуратно тряся его за плечо. — Чимин, я пошёл, — шепчет он. — Мгхм, — невнятно отвечают ему, и юноша не может сдержать улыбки. Такой милашка. Он оглядывается по сторонам и замечает на кресле в углу клетчатый плед. Берет и укрывает им певца, делая так, чтобы ноги тоже были в тепле. Он заботливо собирает все разбросанные бутылки, упаковки из-под чипсов и пластмассовую посуду в пакет и оставляет у порога, надеясь, что уборка номеров подберёт это с утра. В последний раз бросив взгляд на сопящего Чимина, Чонгук открывает двери и как можно тише выходит из номера.***
— Это, конечно, чертовски мило и прочая дребедень, но, честно, я ожидала другого развития событий, — Хваса идёт рядом с Чонгуком в университет и делится своим мнением после того, как знатно отчитала друга за то, что игнорировал её весь прошлый вечер. Но потом она жадно вслушивается в рассказ друга и в итоге остаётся не впечатлённой. — Типа, какого хера? Аниме? Серьёзно? После того, как ты был в мировых трендах твиттера как «#горячийфанбойчимина»? После той футболки и твоего охуенного в ней вида? Вы… смотрели аниме? — она идёт молча несколько секунд, в итоге не выдерживая. — Серьёзно?! Чонгук вздыхает рядом. — Нет, а чего ты вообще хотела? Мы только познакомились с ним и вообще, он — знаменитость, а я… — А ты лакомый кусочек, который завладел его вниманием в той блядской футболке с надписью! — негодует подруга, насупив брови в непонимании. — Как?! Какое ещё аниме, когда рядом такой горячий фанбой? Аргх! — рычит Хваса. Парня веселит такое искреннее негодование, и он весело смеётся, трепля девушку по голове, отчего она лишь шипит, словно кошка, и отскакивает. — Смешно ему! — ворчит она, но после успокаивается, начиная мыслить рационально. — Так, ладно, хорошо. По идее логично — вы и правда, только познакомились. — Мне кажется, или ты пытаешься нас свести? — Да ну, капитан Очевидность! — язвит Хваса. — Я до нашего спора как-то об этом не думала, но чёрт, после того, как охранник на концерте позвал тебя за кулисы, никак не могу отделаться от картинки, где вы с Чимином вместе. И — ауч! — как горячо-то! Я не шибко люблю шипперить реальных людей, знаешь, это как-то немного крипово и странно, но тут… — она прерывается и смотрит влево на Чонгука оценивающе. — Да. Вау. Вы вместе — просто вау. И судя по реакции людей после того, как ты побыл в трендах, не я одна разделяю это мнение. Чонгуку совсем не нравится, как это звучит. У него вообще с социальными сетями особые отношения — он их страшится, как огня. Он есть только в какао — и то, потому что в университете часто задают делать групповые проекты, и надо как-то общаться с одногруппниками. Но больше его нигде нет, если только в ютубе — но и там он смотрит видео как гость, а понравившиеся ролики просто сохраняет в виде ссылок. — Ты о чём? — спрашивает он подозрительно, неуверенный, хочет ли узнать вообще. — Хотя нет, стой, не надо, я передумал. Не рассказывай ничего, не хочу знать. — Как знаешь, — решает не давить подруга. — Но если… Она продолжает что-то говорить, в то время как Чонгуку на телефон приходит сообщение. Оно от Чимина: «Хей это я Чимин :D Прости что вчера ночью так вышло, я не планировал вырубаться так быстро. Видимо устал после концерта хаха :) Придёшь сегодня опять?» — Чимин написал, — беспардонно перебивает Хвасу Чонгук, совершенно не чувствуя вины по этому поводу, потому что знает, что подруге это будет куда интереснее. — Что там? — выхватывая из рук друга телефон, девушка вчитывается в текст и светлеет с каждым символом. — Ах, ты ему понравился! — она широко улыбается другу и тискает его за щёку, отчего юноша бурчит в недовольстве. — Молодчина! И он хочет опять с тобой встретиться! Ва-а-а, — она протягивает телефон ему обратно и мечтательно смотрит вверх, будто это её пригласили на свидание. — Чёрт, ты ему и правда нравишься. У меня были кое-какие сомнения насчёт Чимина, но теперь они развеялись, благодаря тебе, голубчик, — она порывается снова взять его за щёку, но Чонгук предварительно отходит от неё на пару шагов. — Не проеби, прошу тебя. Я тебя не прощу, если ты всё это проебёшь. Что именно проебёшь, Чонгук так и не понял. Когда они вновь находятся в номере Чимина и просто болтают, включив какую-то музыку для фона, Чонгук узнаёт, что тот с группой в Сеуле всего на неделю. Значит, они пробудут тут ещё четыре дня, затем поедут в Пусан, и оттуда — тур по Америке. Другая часть света, практически. И ведь для них большая часть времени проводится именно так — в постоянных разъездах. Чонгук думает, что это и к лучшему. Он всё равно не планировал чего-то серьёзного. У них абсолютно разные жизни: у Чимина концерты и мировые туры, вечные переезды и смена локаций, у Чонгука — последний год университета и работа в Сеуле, где он навсегда, скорее всего, и останется. А то, что между ними сейчас — чистая приятная случайность, которая закончится уже через пару дней. Чимин ему нравится, это правда — и как человек, и как нечто большее. Певец классный, как ни крути — забавный, интересный, милый и заботливый, его до смешного легко рассмешить, а ещё он очень эмоциональный. Ну и, конечно, безумно красивый — в простой одежде, без макияжа, с синяками под глазами, мелкими прыщиками на подбородке и носу и с полопавшимися капиллярами он кажется Чонгуку невероятно привлекательным. Он любит настоящих людей и не очень любит лоск. Поэтому домашний Чимин вызывает у него недвусмысленную реакцию. «Это к лучшему» — думает Чонгук, когда певец кладёт голову ему на плечо и расслабленно вздыхает, неосознанно водя подушечками пальцев по его коленке в дырке джинсов. Волосы Чимина щекочут ему лицо, и хочется чихнуть. Но в то же время не хочется портить момент. От Чимина пахнет мылом и чистой кожей, и ноткой чего-то сладкого, типа персика. Чонгук большим усилием воли подавляет желание зарыться носом в его волосы и вдохнуть полной грудью, чтобы почувствовать этот аромат. Тяжесть его тела на плече приятная, и с ним даже молчать хорошо. Они общаются, смотрят аниме, едят, смеются и шутят, и всё просто отлично, и Чонгук был бы только рад тому, что он может назвать Чимина другом, если бы не то самое напряжение, которое всегда царит между ними в определённые моменты, когда им нечего сказать. Потому что певец смотрит, когда думает, что Чонгук не видит. Смотрит так по-другому, так не по-дружески, что у Чонгука неосознанно сбивается дыхание, и он сглатывает, пытаясь ничем себя не выдать. И в такие моменты, когда парень чувствует тяжёлый взгляд, что сверлит дырку в его щеке, ему начинает казаться, что Чимин притворяется, что старается показаться перед ним кем-то другим, кем он, возможно, и является, но не до конца. Нет, дружелюбность и милый характер он не фальсифицирует, видно, что это искреннее. Но невозможно не заметить то, как он старается лишний раз близко не садиться и долго не смотреть, и тем более не трогать его по пустякам, даже если шлёпать по руке в шутку. Именно поэтому дружескими их отношения можно назвать с большой натяжкой, потому что присутствует эта непонятная скованность. Как будто Чимин старается задушить в себе собственные порывы и желания. — Придурок, — выносит вердикт Хваса после несвязного рассказа Чонгука обо всём этом. Между ними двумя с самого зарождения их дружбы не было секретов. Чонгук привык рассказывать подруге всё-всё, и именно она была первой, кто узнал о разводе его родителей, о том, что мать начала пить, что Чонгук решил съехать. И она была огромной поддержкой и опорой, когда парень пытался разобраться с собственной ориентацией, вследствие чего впал в депрессию на несколько месяцев. Хваса никогда не опускала руки, с упорством осла ходила в квартиру к нему каждый день и вытаскивала на улицу, на прогулки, да куда угодно, лишь бы он не сидел в четырёх стенах и не оставался один-на-один с собственными мыслями. Подруга много говорила с ним о том, что быть геем — нормально, что это не означает, что он теперь другой. Неправильный. Не такой как все. Именно она заставила его поменять собственное решение, принять и полюбить себя. Поэтому ей он мог доверять на все сто. — Он ждёт от тебя знака, неужели не понятно? — Хваса после слов друга поражается его тупости. — Ты хоть как-то намекал, что он тебе интересен больше, чем друг? — Чонгук качает головой. — А он же тебе интересен? — кивок. — Голубчик, он улетает в далёкие дали уже послезавтра, чего ты, блять, ждёшь-то? Такой парень падает в твои объятья, явно заинтересованный твоей персоной, вы оба можете отлично провести время, так почему ты, чёрт возьми, тупишь? После слов Хвасы Чонгук в полной мере осознаёт, что Чимин и правда улетает уже так скоро, и вряд ли они когда-либо снова увидятся. Так почему бы и правда не рискнуть, он ведь ничего не потеряет. Зато в случае успеха он получит Чимина себе хотя бы на пару часов. — Завтра надень ту футболку, — говорит Хваса. — Просто поверь мне. Надень её, она твой талисман, она творит волшебство. И нет, — перебивает она тут же его, — я знаю, что ты её не выкинул, она у тебя в шкафу под кипой толстовок лежит, не надо мне тут!***
Чонгук чувствует, что вся атмосфера другая. Разговор между ними как-то не клеится, и смех получается натянутым и фальшивым. Чимин сидит в двух метрах от него и переключает серии аниме, смотря прямо на экран, и Чонгук знает, что это потому, что ему уже завтра улетать. Ему и самому, если честно, паршиво от этой мысли. За эти пару дней он чертовски привязался к певцу, как бы странно это ни было. Каждый вечер, проведённый с ним, откладывался в голове Чонгука в специальное местечко для особых моментов. — Чимин, — пробует он позвать, но даже не знает, что хочет сказать. Он ёрзает на диване, а под кофтой сжимает весь торс та сраная футболка, просясь наружу. Он бездумно пялится в экран, где началась повторная финальная серия, и через несколько минут опять чувствует это. Взгляд. Настолько материальный, настолько прожигающий, настолько яркий, что он не выдерживает. Чонгук резко поворачивается к Чимину, буквально вписываясь в два тёмных омута. Тот не отворачивается, как он это обычно делает, не отшучивается, не улыбается. А продолжает смотреть, не мигая, ожидая чего-то. Чонгук даже не думает — сегодня он решает послать всё к чертям и действовать так, как ему хочется. Как он давно желал. Поэтому он с невероятной скоростью преодолевает расстояние между ними и садится сверху на певца, упираясь коленями по обе стороны от его тела. Он закидывает руки тому на плечи и смотрит сверху вниз смело, дерзко, будто вопрошая, ну и что ты мне сделаешь за это. — Что ты делаешь, — напряжённым голосом говорит Чимин, каменея на месте, смотря куда-то на подбородок парня и не желая встречаться взглядом, потому что у всего есть последствия. — Даю знак, — отвечает тот и позволяет себе самую большую дерзость за все свои двадцать два года — трётся о мировую знаменитость, прикрывая глаза и закусывая губу. Он чувствует, как член под ним дёргается, и снова втирается в Чимина, оттягивая его оранжевые пряди вниз, выгибаясь, словно кошка в течку. Даже сквозь слои ткани он чувствует исходящий от певца жар, пробуждающую эрекцию, и голова затуманивается сплошным желанием. — Я пытался быть джентльменом, — хрипло говорит Чимин и стискивает бока Чонгука на нём, из-за чего тот мычит. Он делает движение тазом навстречу, и Чонгук громко выдыхает, зажмуриваясь. Хватка на волосах становится сильнее, ощутимее. — Мы ведь знаем друг друга всего ничего, но блять… — Нахуй джентльменство, — напряжённо выдыхает парень. — Хочу тебя… — Если мы сейчас зайдём дальше, — продолжает тем временем Чимин, который уже вовсю любуется парнем на нём, что так красиво выгибается в ответ на его движения. Тяжелый вес на собственном теле нереально заводит, и тот факт, что Чонгук больше по габаритам, мускулистее и шире, и сидит на нём сверху, прося его, его тело — от этого сносит крышу, – я не смогу остановиться. — Я знаю, — Чонгук открывает глаза и наклоняется вниз, мутным взглядом мажа по его глазам и губам. — И я хочу этого, — выдыхает он ему в приоткрытые губы, едва их касается и вновь отстраняется, начиная расстегивать кофту. Отбросив её куда-то на диван, он показывает свою футболку с той самой надписью и видит, как взгляд Чимина темнеет. — Возьми меня. Чимин по-настоящему рычит, грубо хватая его за заднюю часть шеи и наклоняя к себе, впиваясь в губы агрессивно, больно, но так, блять, долгожданно, что Чонгук от этого только кайф ловит. Он стонет прямо ему в рот и покорно расцепляет зубы, впуская мокрый, горячий язык певца, который начинает полностью его вылизывать, другой рукой хватаясь за футболку. Он оттягивает зубами нижнюю губу Чонгука и отлипает на мгновение, взгляд горящий, чёрный, всепоглощающий, на дне огонь разгорается, грозясь сжечь их обоих к чертям собачьим. Надпись на футболке так и привлекает его внимание, и Чонгук не может не усмехнуться: — Нравится? — спрашивает, прекрасно зная ответ. — Я чуть с ума не сошёл, когда впервые увидел тебя в этом, — отвечает низко Чимин, водя рукой по ткани и расправляя надпись, потянув футболку вниз. — Она на тебе впритык сидит, всё напоказ, даже додумывать не надо, — руки путешествуют дальше, и в итоге устраиваются на заднице брюнета, крепко сжимая две упругие половинки. — Эта блядская надпись на твоём теле преследует меня с того самого дня, — он вновь поднимает взгляд на раскрасневшееся лицо Чонгука и улыбается. — Нравится чувствовать себя моим? Чонгук вспыхивает с новой силой, потому что да. Охуеть как нравится, если честно. Он сам подаётся вниз и вновь захватывает пухлые, вкусные губы в поцелуй, требуя большего. Чимин подхватывает брюнета за ягодицы и встаёт с дивана с ним на руках, даже не прерывая головокружительного поцелуя, не в силах оторваться от парня. Несмотря на немалый вес, певец держит его уверенно и идёт по направлению к спальне, собираясь продолжить начатое на более удобной поверхности. Сразу добраться до туда не удаётся, потому что Чонгук сумасшедший, он стонет развратно и потирается, лижет шею так, что приходится делать пару остановок и вжимать его в стену, дать ему остудиться, опомниться. Только тому нравится, как плотно прижимается Чимин к его собственному телу, как по-собственнически сжимает бока, сосёт язык и задыхается от всего и сразу. Когда они доходят, наконец, до огромной кровати, и Чимин бросает его на мягкое одеяло, залезая следом, Чонгук тут же переворачивается и садится сверху, вновь глубоко целуя певца и спускаясь вниз, кусая его за подбородок и оставляя засос аккурат на шее. — Ты чего? — возмущается парень с оранжевыми волосами и тут же прикасается к покрасневшему участку. — Меня же прибьют за это! — Не удержался, — почти что мурлычет Чонгук, нереально возбуждаясь от вида собственной метки. Он расстегивает молнию на джинсах парня, даже не утруждаясь снять их полностью, и задыхается, когда понимает, что тот без белья, так как налившийся член выпрыгивает из ткани, сочащийся смазкой. — Блять, — ругается брюнет, завороженно рассматривая большой орган. — Возьми в рот, — просит певец и смотрит развязно сверху вниз, впутывая пальцы в волосы Чонгука и плавно направляя его к своему паху. — Хочешь его? — Чонгук яро кивает, не сводя взгляда с головки. — Покажи мне, как сильно. У Чонгука чуть ли не слюни текут, настолько сильно он хочет этот член у себя во рту. Он ведёт сначала носом по всей длине, упиваясь естественным запахом и чувствуя себя самым настоящим извращенцем, потому что аромат нравится ему так сильно, отчего внутренности начинают подрагивать. Затем он размашисто слизывает капельку спермы с головки и обильно смачивает губы. Такой внушительный орган явно потребует всех его умений. Он берёт только наполовину, однако весь его рот уже натянут донельзя, и он стонет, потому что тащится от того, что приходится прилагать усилия, чтобы полностью взять в рот и начать сосать. Потому что нравится упираться носом в грубую ткань джинсов, даже не сняв их до конца, ибо так сильно хотелось. Чимин наверху стонет и подаётся тазом наверх, не в силах терпеть жар и узость рта. Чонгук же не торопится, наслаждаясь каждым мгновением, каждым миллиметром проникающей внутрь солоноватой плоти, опираясь руками о мощные бёдра певца, которые напряжены от усилия не начать трахать такой талантливый рот сразу же. — Да, вот так, господи, — Чимин выгибается дугой на постели, когда Чонгук начинает работать языком, обводя весь ствол и вновь беря на всю длину. Он берёт две руки певца и направляет их в свои волосы, таким образом, давая разрешение задать свой темп и делать, как тому захочется. А Чимину хочется с размахом, поэтому он сжимает мягкие пряди и натягивает его на себя так, что рот чуть ли не задевает тёмно-синюю ткань. Чонгук давится и выпускает орган изо рта, откашливаясь и тря глаза, на которых с непривычки выступили слёзы. — Слишком? — вдруг тут же беспокоится певец и садится на постели, большими пальцами стирая слёзы с лица парня и целуя опухшие красные губы. — Нет, в самый раз, — выдыхает Чонгук и вновь тянется к его паху, облизываясь. — Используй мой рот, — и смотрит развратно, будто беря на слабо. И Чимин берёт. Ох, как берёт. До самой стенки горла, до рвотного рефлекса, до приглушённых из-за члена во рту стонов, до закатывающихся глаз и звёздочек перед глазами. Он скулит и извивается на постели, потому что Чонгук полностью контролирует процесс, задаёт свой темп, держит за руки крепко и не даёт сделать ни одного лишнего движения. — Ты сумасшедший, — тяжело дышит Чимин, когда тот спокойно вновь устраивается сверху на нём и начинает раздеваться сам, начиная с джинсов. — Футболку оставь, — говорит, когда Чонгук начинает тянуться к трикотажной ткани. — Хочу трахать тебя и видеть эту надпись перед глазами. Чонгук снимает боксеры, и у Чимина чуть ли глаза на лоб не лезут, потому что его член большой, с набухшей малиновой головкой, он тут же прилипает к ткани футболки, оставляя белесые разводы. И от одной мысли о том, как охуенно такой член будет шлепаться о кожу, пока Чимин будет его ебать, заставляет зажмуриться и глубоко выдохнуть, чтобы не кончить раньше времени. — Нереальный, — шепчет певец, садясь и мокро целуя Чонгука, одной рукой хватая его за ствол и делая несколько рваных движений, заставляя того хныкать и просить ещё. — Только представь, как ты будешь выглядеть с моим членом в твоей заднице, — он собирает указательным пальцем смазку с головки и раздвигает ягодицы парня, тут же проталкивая внутрь палец и вырывая скулёж юноши. — Ещё, — сквозь зубы выдыхает он и смотрит совершенно безумно, приподнимаясь на коленях, давая больший доступ и выпячивая зад. — Я растягивал себя с утра, поэтому давай ещё. Чимин снова рычит и прикусывает кожу где-то под скулой, вводя ещё один палец и медленно, аккуратно разводя их внутри, пытаясь нащупать заветное местечко и растянуть получше. Чонгук горит, умирая от двойной стимуляции, потому что правой рукой певец всё ещё дрочит ему в непонятном, только ему известном ритме. И он не знает, то ли ему подаваться назад, на умелые пальцы, что вгоняются до самых костяшек, то ли вперёд, трахая руку Чимина. Через пару минут в комнате слышится выкрик, и Чонгук выгибается дугой, крепко впиваясь пальцами в подставленные плечи, потому что Чимин нашёл тот самый комок, и теперь массирует простату, ещё резче двигая другой рукой на его члене. На время певец даже забывает о себе, о собственном ноющем члене и потребностях — потому что вид такого Чонгука дух захватывает. Тот абсолютно открытый перед ним, такой разрушенный, такой нуждающийся и блядски красивый, что хочется дать ему всё, чего он попросит. Дарить наслаждение, боготворить прекрасное тело, осыпать поцелуями. Чимин сглатывает и облизывает пересохшие губы, смотря, как парень извивается в его руках, насаживается на пальцы, и всё в нём просит ещё. — Ах! — выдыхает Чонгук, и Чимин видит, что тот хочет большего, однако, видимо, он не привык просить. — Мгхм, — тянет он грудным голосом, соприкасаясь лбами с Чимином и смотря на него из-под полуприкрытых век. — Скажи, — шепчет ему в губы певец, потому что хочет услышать, как тот будет просить — нет, умолять его. Он облизывает его верхнюю губу: — Скажи, чего ты хочешь, — и прекращает движения руками, отчего тот недовольно мычит и двигает тазом, прося продолжения. — Тебя, — выдыхает в итоге Чонгук, подаваясь губами вперёд, выпрашивая полноценный поцелуй. — Пожалуйста, поцелуй меня. — Только поцеловать? — улыбается Чимин и повинуется — потому что как он может не? Целовать брюнета сладко и обжигающе одновременно, он такой вкусный, мокрый и отзывчивый, что все тормоза к херам срывает. Певец хватает его за бока и прижимает ближе к себе — так, чтобы никакого расстояния. — Выеби, — обнимает его отчаянно Чонгук, ведёт носом по щеке, по скуле, мажет мокрыми губами по подбородку. — Прошу, выеби меня, хочу твой член в себе. И терпения просто не остаётся, поэтому Чимин торопливо размазывает собственную выделившуюся смазку по члену и пристраивается к разработанному входу. Он пытается войти осторожно, чтобы не порвать и не причинить дискомфорта, но Чонгук опять творит дичь и насаживается тут же до конца с протяжным воем и закатывающимися глазами. — Господи, какой же ты огромный, меня прямо распирает, — выдыхает он, медленно приподнимаясь и вновь насаживаясь на член, ведя тазом по кругу, чтобы привыкнуть к размеру. Он прыгает на Чимине, и собственный член шлёпается о ткань футболки, выделяя капельки смазки. Чонгуку так до одури нравится чувствовать холодный ремень Чимина на ягодицах, когда он насаживается до конца, чувствует язычок молнии и грубую ткань джинсов, которая начинает натирать немного от трения. Нравится чувствовать стальную, болезненную хватку на заднице, как ягодицы разводят в стороны и толкаются прямо внутрь с остервенением, не жалея, имея его, как какую-то блядь. Чонгук на самом деле перестаёт что-либо осознавать, отдаваясь ощущениям, а потому лишь на периферии сознания чувствует зубы Чимина на горле, язык, лижущий его сосок поверх ткани, и всё это настолько чувственно, настолько ярко, что он скулит. Ещё никогда не слышал, чтобы из собственного рта вылетали такие жалобные, просящие звуки. Он не успевает ничего понять, когда его опрокидывают на спину и раздвигают широко ноги, закидывая их на плечи. Чимин входит с новой силой, попадая сразу же по простате, и Чонгук кричит, надрывно, с хрипотцой, чувствуя, как всё внутри сжимается от того, как же охуенно. — Чим-мин, — протягивает он дрожащими губами, зажмуриваясь до галактик перед глазами, чувствуя, как его складывают буквально пополам и трахают, трахают, трахают, не давая передышек, не давая глотнуть воздуха, заполняя до отказа. — Открой глаза, малыш, — просит певец, берёт руки брюнета в свои и переплетает их пальцы, заводя руки к голове Чонгука. — Посмотри наверх. Тот слушается, чувствует влагу на ресницах, задыхается, но послушно открывает глаза — и натыкается на их зеркальное отражение в потолке. Он отчётливо видит их две фигуры, свою провокационную позу, то, как член певца пропадает в его заднице, как тот смотрит на него, не в силах взгляда оторвать. И тот факт, что оба не раздеты полностью — Чимин так вообще одет, лишь ширинка расстёгнута, а Чонгук в этой блядской футболке — придаёт всему их положению ещё большую перчинку. Чимин входит особенно глубоко и прямо по простате — и Чонгук кричит во всё горло, хочет зажмуриться, но взгляда оторвать не может от вида их секса в зеркале. Настолько завораживает, настолько возбуждает, что он продолжает смотреть, как его берут по-животному грубо и резко. — Я скоро кончу, — говорит он, потому что чувствует, как внутри всё сжимается от приближения разрядки. — Возьми мой член, — просит, потому что певец все ещё держит их руки переплетёнными. Чимин ухмыляется, и Чонгуку эта ухмылка совсем не нравится. Чимин практически укладывается всем телом на него и совершенно меняет темп, замедляясь и ведя тазом медленно и неторопливо. Чонгук вертит головой, подаётся наверх, требует вернуться к долблению, но тот непреклонен. — Ты кончишь без рук, — Чимин порывисто выдыхает и стонет, кайфуя от узких стенок, что обхватывают его член. — Блять, детка, в тебе так хорошо. Я заставлю тебя кончить прямо так, только от моего члена, только от того, как я тебя трахаю, — Чонгук сглатывает и мечется по постели, выгибается, умоляет, но всё без толку. Певец вылизывает его шею, оставляет на ней засосы, синяки и метки, следы зубов, не переставая плавно и медленно толкаться в податливое тело, умирая с каждым сладким стоном, что слетает с губ Чонгука. Он сцеловывает его просьбы, но игнорирует — мучить парня таким образом оказывается до одури приятно. Он трахает его с чувством, поражаясь, как Чонгук вообще может существовать, как он встретил его так по-глупому, а теперь может действительно иметь его — его тело, его вздохи, его разум — хотя бы на эту ночь. — Чиминчиминчиминчимин, — как в бреду бормочет Чонгук, потому что всё в нём заполнено только им, и думать он может только о нём уже который день. — Пожалуйста, — и тот, наконец-то, слушает. Он переворачивает их боком и пристраивается за спиной уЧонгука, одной рукой разводя ягодицу в сторону и начиная долбиться в одну точку, прекрасно зная, где нужно задеть. Чонгук ахает и задыхается, потому что чувствует оргазм, он прямо тут, на самом краю, вот-вот поймается. — Охуенный, — рычит певец ему на ухо, даже не осознавая, что одним лишь своим голосом подводит его к пропасти. — Такой охуенный, блять, ты даже не представляешь, как выглядишь со стороны, — Чонгук выдаёт лишь жалобный скулёж, подаваясь задом на член, принимая всё, что ему дают. — Я… уже близк-ко, — бёдра начинают подрагивать, всё тело натягивается, пока он чувствует приближение оргазма. — Продолжай говорить, скажи ещё, какой я, что я с тобой делаю, — мычит, закидывая голову назад, и тут же оказывается захваченным в плен невероятными губами певца, который вылизывает его полость рта и стонет. — Чёрт, ты, — Чимин и сам еле держится, бесстыдные чавкающие звуки их смазки, запах потных тел, секса и Чонгука, узость и жар парня, его шёпот — всё делает своё дело. — Ты… блять, я с ума по тебе схожу, Чонгук. Хочу сделать тебя моим, чтобы только со мной, только для меня. Хочу любить тебя так каждую ночь, выцеловывать всё твоё тело, говорить на ухо все непристойности, — Чонгук действительно всхлипывает от таких слов, потому что это звучит слишком хорошо. — Ради тебя… я бы рискнул, — он не выдерживает, впивается ногтями в руку Чимина и отрывисто кончает тугими белесыми каплями, что беспорядочно попадают на одеяла, на его футболку и пальцы. Чимина кроет как не в себе от этого вида, и, толкнувшись особенно глубоко, он кончает прямо в Чонгука, даже не успевая вытащить собственный член, настолько утонув в наслаждении. Вид собственной спермы, вытекающей из задницы брюнета — самая горячая вещь, которую он видел за все свои двадцать четыре года на этой земле. Он подхватывает стекающую по внутренней стороне бедра каплю и подносит её ко рту Чонгука, который лениво слизывает, ведя языком по всему пальцу и прикусывая подушечку в конце. — Я не могу двигаться, — хрипит Чонгук со смешком, будто всё тело свинцом налилось. — Тогда не двигайся, — отвечает Чимин, пододвигаясь ближе и облизывая его шею, целуя ушко и висок, обнимая со спины. — Останься так, со мной. — Ты улетаешь завтра, — говорит он и чувствует горечь на языке, однако не сожалеет ни о чём, даже если сам себе и сделал хуже, привязавшись к певцу ещё больше после секса. Чимин бережно разворачивает его к себе и заглядывает в глаза. Он заботливо убирает тёмную чёлку с глаз и целует в кончик носа, на что Чонгук не может сдержать смущённую улыбку и смотрит вниз. Однако певец поднимает его пальцем за подбородок и просит посмотреть на него. — Чонгук-а, — шепчет так интимно, что у того мурашки по коже. — Ты же не думаешь, что я тебя брошу после всего этого? Ты представить себе не можешь, что творишь со мной. Когда вижу тебя, даже когда просто думаю о тебе — сердце начинает так хуярить, что я всерьёз опасаюсь, как бы у меня не было тахикардии, — Чонгук закатывает глаза. — Дурак, — протягивает он и целует его легко в уголок губ. — Мы найдём способ, чтобы между нами всё сработало… если, — он запинается и выглядит на удивление неуверенно и уязвлённо, — если ты этого хочешь, конечно. Чонгук смотрит на него пару секунд и моргает, пытаясь понять, серьёзно тот сейчас или нет. Но Чимин упорно молчит, кусает нижнюю губу и ждёт его ответа с некоторым страхом. — Дурак, — снова повторяет он, качая головой. — Вот же ты дурак, а!***
И Чимин сдерживает своё слово. Полгода спустя он берёт Чонгука с собой в азиатский тур, когда у того gap year в университете, и на одном из концертов, когда видит его за кулисами, не выдерживает и сбегает прямо к нему. — Ты чего творишь? — в шоке выдыхает Чонгук, который поверить не может, что Чимин сейчас просто ушёл со сцены, повернувшись спиной к восьмидесяти тысячам фанатов. — Просто захотелось поцеловать своего парня, — он чмокает парня в губы и сбегает прежде, чем получить нехилый толчок в плечо, потому что хэй, Чонгук и правда сильнее его самого, и всё ещё мускулистее и больше, но какая, чёрт подери, разница? Он встретил его и больше ни за что не отпустит, пока тот сам этого не захочет. И Чимин очень надеется, что тот будет с ним ещё долгое-долгое время.