Неожиданности судьбы

Проспав почти до обеда, Геральт проснулся с решительным настроем разобраться со своим сексуальным напряжением, чтобы очистить голову от неподобающих мыслей, а тело от томления из-за нереализованных вовремя потребностей. Выходить на работу ему следовало только на следующее утро, так что у него был для этого весь вечер и ночь. Именно поэтому первым, что он сделал после принятия долгого, но мало что меняющего душа, это сбросил сообщения с вопросом о планах на вечер своим друзьям. Ламберт откликнулся почти сразу. Он был всегда готовым для развлечений, хоть сейчас в бар. К тому же особых планов на вечер у него, к счастью, действительно не оказалось. Эскель же являлся человеком семейным, но в конце концов, тоже согласился, обещав прихватить супруга, чтобы иметь возможность хоть немного отдохнуть от домашней суеты и детей, сплавив тех бабушкам и дедушкам на этот вечер. Оставалось дождаться нужного времени и можно отправляться получать удовольствие в компании друзей, алкоголя и доступных омег, а пока не мешало хотя бы позавтракать. Лютик наверняка с утра уже успел снова наготовить что-то вкусное. Лютик… Тот оказался действительно внизу, сидящим в кухне за обеденным столом, но вовсе не один и в весьма разбитом состоянии. И это не считая вчерашнего морального потрясения и не заживших под рубашкой ран. В руках у него была ополовиненная чашка с кофе, а рядом на свободном стуле лежала лютня… Покалеченная, со сломанным грифом, порванными струнами и приличной вмятиной в корпусе. - Что случилось? – без каких-либо приветствий задал вопрос альфа. - И тебе здравствуй, Геральт, - грустно улыбнулась краешками губ Присцилла, успокаивающе гладя при этом убитого горем друга по плечу. - Вчера… Они сломали мне лютню, - надрывным полушёпотом произнёс Лютик, всё ещё неверяще смотря на свой изломанный инструмент, который уже явно не подлежал восстановлению. - Зараза… Вот ублюдки! – в сердцах зашипел альфа, прекрасно понимая, что тот для омеги не только любимая игрушка, но и буквально жизненно необходимая вещь, помогающая ему зарабатывать так необходимые деньги. - Я не знаю, что мне теперь делать, - безжизненно продолжил Лютик. – Меня здесь неплохо принимали и платили хорошо. Где я ещё найду такую работу? Чем я вообще смогу заниматься? – в его глазах появилась паника, а в уголках показались слёзы. Геральт просто не смог спокойно смотреть на эти душевные метания, поэтому подошёл ближе и сграбастал его в объятия, не обращая внимание, как футболка на груди начинает медленно намокать. Сейчас было совсем не до ароматов, но тем не менее запах близко находящегося Лютика непреднамеренно лез в нос и совершенно неуместно напоминал ему о насущной проблеме, отложенной на вечер. Ещё и умилённый взгляд Присциллы нисколько не облегчал ситуацию. - Может, станешь официантом, как я? В «Зимородке» нет свободных мест, но можно поискать в других местах. Я не жалуюсь на оплату, а с твоим энтузиазмом и актёрскими данными можно зарабатывать отличные чаевые. Или знаешь, лютня – это ведь струнный инструмент. Как гитара. Ты ведь умеешь играть и на ней, да? У меня есть дома, пылится без дела. Я тоже умею, но не так хорошо, как ты, чтобы строить на этом карьеру. Я могу тебе её принести. Даже отдать насовсем, а то выбросить руки не поднимаются, - усмехнулась под конец девушка. - Правда? – Лютик неохотно оторвался от широкой груди Геральта и стал непреднамеренно отстраняться из обволакивающих тёплых рук. – Да, гитара и лютня похожи, но в то же время различны, как небо и земля. Но выбирать не приходится, - глубоко с досады вздохнул он. - Я попробую переложить музыку на неё, только мне всё равно понадобится на это какое-то время. - Тебе в любом случае лучше пока сделать перерыв из-за твоей спины, - заметил альфа. - Кстати, как ты себя чувствуешь? – тут же ухватилась за новую тему Присцилла. Видимо, Лютик с порога кинулся оплакивать лютню, даже не дав подруге поинтересоваться своим самочувствием. - Геральт намазал меня вчера какой-то мазью, так что уже не так сильно болит. Да ерунда это всё, бывало и похуже, - закивал головой он, вспоминая, например, о своих синяках и ссадинах после аварии, которые уже почти затянулись и зажили. - Ты слишком легкомысленно относишься к своей безопасности и здоровью, - проворчал тот и стал колдовать над кофемашиной. На столе стояла накрытая тарелка с оладьями. Видимо, Лютик всё-таки успел приготовить завтрак до прихода Присциллы. - Геральт прав. Шеф, кстати, узнал о вчерашнем и был очень зол. Он действительно снял показания с камер и сохранил себе на флешку. И сейчас решает вопрос насчёт найма охранника. Если честно, давно нужно было это сделать. А тебе просил передать, чтобы восстанавливался столько, сколько нужно. Думаю, пару недель «Зимородок» сможет пережить без живой музыки. Справлялись же мы как-то раньше, - усмехнулась девушка. - Спасибо, - едва заметная улыбка появилась на лице Лютика, но смотрелась она довольно болезненно на фоне покрасневших глаз. *** К вечеру всё более-менее утряслось. Присцилла действительно притащила гитару, и Лютик полдня сначала её настраивал, а после бренчал, пытаясь добиться наилучшего звучания на шести струнах против множества, да ещё и парных, как у лютни. Конечно, получалось совсем не то, и омега от этого дико бесился, но продолжал мучать инструмент и несчастные уши, свои и Геральта. Но у последнего, судя по всему, нервы оказались несколько крепче, потому что он ни разу не пытался остановить этот кошмар или попросить Лютика издавать эти ужасные звуки где-нибудь в другом месте. К вечеру начали появляться первые адекватные мелодии, видимо, музыкант, наконец, нашёл общий язык со своим инструментом и понял, как обойтись меньшим издевательством над слухом. Но потом всё стихло, а уже через пару минут Лютик оказался на пороге комнаты Геральта, смущённо стуча, чтобы войти. Оказалось, что его измучила саднящая спина, и конец пришёл не только его музыкальному терпению, но и физическому. На предложение альфы снова обмазать его спину мазью тот стал как-то рьяно отмахиваться, после чего просто взял тюбик и заверил, что справится с проблемой как-нибудь сам. Геральт не стал задумываться над чудесами акробатики, бросил своё коронное «Хмм…» и поплёлся собираться в бар. Возможно, так было даже лучше, лишние прикосновения к Лютику, к которому его последнее время неслабо тянуло, снова вызвали бы лишь бесперспективные желания. Уж лучше он реализует их где-нибудь в другом месте, чем будет пытаться ломиться в дверь, на которой висит табличка «Альфам вход воспрещён». Друзья его уже ждали и даже успели начать без него. Когда Геральт приехал в бар, Эскель и Ламберт уже потягивали пиво из своих стаканов, а рядом сидел скучающий Колокольчик и тянул из трубочки какой-то яркий коктейль с зонтиком. Конечно, это оказался не «Зимородок». Геральт был там несколько раз, но сегодня ему не хотелось вновь встречаться с Присциллой, которая наверняка позже в подробностях расскажет Лютику обо всех его планах на вечер. Не то чтобы он собирался скрывать от того свои намерения, в конце концов они не были парой и Геральт не клялся ему в верности, но и афишировать свою сексуальную жизнь перед ним и его подругой тоже не собирался. - Хей, посмотрите, кто, наконец, объявился! – весело поприветствовал его Эскель. - Здорово, друг! А где же твой цветочек? – заозирался по сторонам второй альфа, словно и правда уверенный в том, что Геральт привёл Лютика с собой. - Он не мой, Ламберт, - хмуро уставился на него тот, а потом заметил проходящую мимо официантку и сделал заказ. - Ой ли! Я так по нему соскучился! - А я думал Колокольчику будет с кем поболтать сегодня вечером. Знаешь, омеги… - усмехнулся Эскель. - Простите, что обломал ваши планы, но, думаю, Лютику сейчас не до развлечений. Его немного потрепали вчера после подработки, так что в любом случае посидит пару дней дома. - В каком смысле потрепали? Опять? – встрепенулся Ламберт, вспоминая те жуткие синяки на шее омеги. - На этот раз немного серьёзней. Холера, эти отморозки его по кругу пустить пытались, - прошипел Геральт, вспоминая картину, которую застал этой ночью. Он услышал, как охнул Колокольчик, а Эскель на это чуть не подавился пивом. - Какого… Слушай, мужик, но это ж не нормально всё. Если так дальше пойдёт, его там прикончат нафиг! - Эти уже вряд ли полезут, а по души остальных хозяин бара решил охранника поставить. Сомнительная защита, но лучше, чем вообще никакой. Лютику до кучи ещё и лютню сломали, он сейчас просто убит горем. - А ты, значит, вместо того, чтобы жалеть и утешать, оставил его одного и свалил с друзьями в бар, - подначил Эскель. - Не думаю, что он нуждается в моих жалости и утешении, а вот мне развеяться совсем не помешало бы, - хмыкнул Геральт, осматривая окружение на предмет ближайшего во всех смыслах знакомства. - Воу! Собрался омежку себе склеить в кои-то веки? – понял, к чему ведёт его друг Ламберт. – У тебя дома такой сладкий пирожок, а ты по барам шатаешься. Слушай, друг, если ты в нём никак не заинтересован, то я тогда сам поеду к тебе домой и приголублю беднягу, глядишь, он растает и у нас, наконец, что-то выгорит. - Не растает, - как-то недобро усмехнулся Геральт, отчего-то разом потеряв весь интерес к изучению обстановки. - Откуда такая уверенность? - Ламберт, парня изнасиловать пытались, теперь и ты к нему со своим членом полезешь? – помотал на это головой Эскель. - Да что ж вы из меня какого-то изверга озабоченного делаете? – вскинулся тот. - А то ты не такой скажи, - началась перепалка между этими двумя. - Прекратите оба! Дело не в излишнем внимании альф. Лютик просто не заинтересован и всё. Ни в тебе, ни во мне, ни в ком-либо ещё, ясно? – рявкнул на них Геральт. - Всё так плохо? – вскинул рыжую бровь Ламберт. - Без начинки твой пирожок, понимаешь? Без огонька. Не интересуют его альфы. Совсем. - Ему омеги нравятся? – тихо поинтересовался Колокольчик. - Никто ему не нравится. - Он асексуален что ли? – предположил Эскель. - Что-то вроде того. - И как же ты это выяснил, Геральт? – елейным голосом поинтересовался Ламберт. – Неужто опытным путём? - Я кроме как трахаться, ещё и разговаривать умею вообще-то! – прорычал тот. - То есть он сам тебе это сказал? - Может, он просто так отшить тебя мягко пытался? - Да я к нему как-то и не приставал, – пожал плечами Геральт. - Вот ведь и правда необычный омега. - И нервы у него хорошие. Это я вам как невролог говорю, - хмыкнул Эскель. – Пережить нападение и не замкнуться, попасть в аварию и не испугаться снова сесть в машину. Не каждый может так спокойно переносить чрезвычайные ситуации и остаться без фобий. Крепкий парнишка. - Чудо просто. И пахнет обалденно: лесные ягоды и полевые цветы… - задумчиво протянул Геральт, глядя в своё пиво, не замечая, как его друзья странно притихли. - Да уж, интересный парень, - наконец, протянул Эскель, взглядом прося мужа ничего не говорить и не ревновать из-за его слов. - Угу, - кивнул Геральт. - Смышлёный, хозяйственный, без капризов, - продолжил тот. - Угу. - И красивый, чертяга, - поддержал друга Ламберт. - Угу. - Да ты влюбился, приятель, - как могильной плитой по башке прозвучали слова Эскеля. - Что? Вы белены объелись что ли? – резко вскинулся Геральт. - Ты бы себя со стороны видел, чувак! - Наши соболезнования. - В смысле? - Лютик, может, и омега-мечта, и ты явно в нём заинтересован, но ты только что сам сказал, что там без вариантов. - Полный голяк со всеми альфами, - согласился с Эскелем Ламберт. - Да идите вы в пень! – прорычал Геральт. Он явно не хотел соглашаться со своими друзьями, всё ещё считая, что ему просто нужно хорошенько потрахаться, а Лютик здесь вообще ни при чём. - Ты куда? – засуетились друзья, видя, как тот встал со своего места и явно намерился покинуть их уютный столик. - Подальше от вас и ваших бредовых выводов. Я сюда вообще-то с определённой целью ехал, а не сопли разводить, - после этих слов Геральт опрокинул в себя остатки пива и направился в сторону барной стойки. *** Домой он вернулся за полночь. Один, отчего и сам не был в восторге. Он честно пытался с кем-нибудь замутить, с одними омегами выходил пару раз на небольшой танцпол, с другими выпивал у бара, с третьими просто общался… Но как только оказывался к ним слишком близко, у него пропадало всё желание для продолжения. Внешне все омеги казались какими-то не ахти, или Геральт просто в одночасье стал чересчур придирчивым и разборчивым. Но даже после приличного количества алкоголя те не становились приятней или красивее. Обычно это не было чересчур важным, ведь он собирался не любоваться ими, а трахать. Но помимо внешности поперёк горла также становились и голоса омег. Чересчур звонкие или наоборот вялые, с капризными нотками или уж слишком сладостными. А про запахи Геральт и вовсе не хотел вспоминать. Приторные, резкие, давящие, словно их обладатели только что вышли из парфюмерного магазина или прямо в процессе общения превращались в клумбы с ярко пахнущими цветами или кондитерские изделия с огромным количеством сахара. Потратив почти три часа на попытку найти хоть кого-то, от кого не будет слишком сильно воротить, Геральт решил забить на это бестолковое занятие и поехать домой. Друзья всё это время посмеивались со стороны, время от времени подбадривая и выкрикивая что-то напутственное. В конце концов, Эскель с мужем остались танцевать, а след Ламберта, как обычно, пропал, и Геральт не сомневался, что он не побрезговал забрать с собой одну из этих слишком неправильных для него самого омег. В доме стояла тишина, что не было удивительно в столь поздний час. Лютик наверняка уже спал, оставив при этом на столе записку о приготовленном и успевшем остыть ужине, дожидавшемся Геральта в холодильнике. Несмотря на то, что альфа перед уходом предупредил его куда и чуть ли не зачем конкретно идёт, тот всё равно решил не оставлять его голодным, в случае, если что-то пойдёт не так, и он вернётся раньше задуманного. Например, как сейчас. Есть не хотелось, но альфа не смог не улыбнуться от такой заботы в свой адрес. Лютик и правда был таким домашним и внимательным, что даже несмотря на свою больную спину и паршивое настроение из-за утраты любимой лютни, умудрялся для него готовить и поддерживать порядок в доме. Сам омега действительно обнаружился в своей комнате, дрыхнущим без задних ног, распластанным на животе в позе звёздочки. Геральт остановился в проёме распахнутой двери и облокотился на плечо, скрестив руки на груди, чтобы просто понаблюдать за спящим Лютиком. Он не был пьян, уже нет. Алкоголь успел выветриться, оставаясь лишь лёгким осадком в крови, так что голова альфы была чистой, а чувства искренними. - И правда красивый, - шёпотом произнёс он, обводя взглядом успевшие стать уже довольно длинными волосы Лютика, его плечи, обтянутые тонким хлопком футболки, руки с длинными пальцами, умеющими так виртуозно ласкать струны. А также оглядел спину, ягодицы и ноги, укрытые мягкой тканью одеяла. Он раньше особо не зацикливался на внешности Лютика, а в последнее время ему и без того хватало его запаха и просто существования, чтобы в голову начинали закрадываться разные не совсем приличные мысли. Но вот теперь друзья ткнули пальцем и в другие детали, которые чудесным образом стали против воли бросаться Геральту в глаза. Лютик не был особо худым, как обычно предпочитали выглядеть все омеги, поклоняясь своим диетам, как каким-то божествам. У него были довольно пухлые щёчки и, как успел заметить Геральт, небольшой едва выступающий животик. И это совершенно его не портило, а напротив, придавало привлекательности, ведь в целом, несмотря на это, Лютика можно было назвать довольно стройным. А ещё он выглядел… естественно. Конечно, он знал, что такое бритва и его кожа на лице всегда была чисто выбритой и гладкой, но в остальном Лютик не заморачивался различными способами удаления волос с тела и не мучил себя болезненными эпиляциями. И это нисколько не отталкивало! Геральт всегда считал, что если ты родился мужчиной, то будь им, несмотря на то, альфа ты или омега. Это же относилось и к косметике, которую так модно стало наносить последнее время всем омегам без разбора. Тот же Колокольчик явился сегодня в бар с подведёнными глазами и так называемым «вечерним макияжем». Лютик же чурался всех этих искусственных усилителей красоты, и Геральт сомневался, что это было хоть как-то связанно с элементарной нехваткой денег на все эти средства. При этом его нельзя было назвать неряхой или растрёпой. Лютик следил за собой, брился, причёсывался, ухаживал за ногтями, чистя и подстригая их довольно коротко, а не превращая в произведение искусства, которым совершенно невозможно пользоваться в быту. А ещё он всегда был чисто и красиво одет, причём его гардероб действительно содержал необычные вещи, принадлежащие скорей позапрошлому веку, чем нынешним дням. Но он ему шёл! И наверняка стоил немало, Геральт был уверен, что кое-какие вещи и вовсе нельзя было купить даже на e-bay, а только пошить на заказ. Тем печальнее было наблюдать, как эти винтажные шмотки постепенно сменяются чем-то простым и дешёвым вроде футболок и обычных джинсов. Это было всё, что Лютик мог позволить себе теперь. Кроме внешности друзья заставили Геральта обратить внимание и на его поведение. Нет, про то, что Лютик – абсолютно домашний омега, он знал и без того, но Эскель оказался прав – у парня крепкие нервы. После всего того, что он пережил в жизни – особенно учитывая, что Геральт наверняка знал далеко не всё – было чудом, что тот не сломался. Только на его памяти Лютик пережил автомобильную аварию, потерял сестру, чуть не лишился дочери, остался без гроша в кармане, едва не стал жертвой группового насилия, а вишенкой на торте стала разбитая вдребезги лютня. Прибавим к этому болезненную влюблённость, повлёкшую за собой полное отсутствие личной жизни, и можно было бы с уверенностью сказать, что у человека после такого обязаны появиться как минимум комплексы. Но Лютик совершенно не выглядел тем, кому нужна психологическая помощь. Он крепко стоял на ногах и продолжал идти по жизни высоко подняв голову. Невероятная стойкость, заслуживающая уважения! А ещё дикое желание всегда быть рядом, помогать, оберегать от всего, что ещё может свалить на него судьба. Как бы Геральт ни отрицал, как бы ни запрещал себе даже думать о подобном варианте, но он снова и снова вспоминал слова друга и всё больше соглашался с тем, что тот прав. Он влюбился в Лютика. Да и как тут вообще можно устоять, когда у омеги, кажется, не было вообще ни одного изъяна? Или он только для Геральта казался таким идеальным? Но, тем не менее, какие бы чувства он к нему ни испытывал, они были заведомо обречены. Лютик ясно дал понять, что любовь у него хоть и безответная, но всего одна и на всю жизнь. И этот альфа совсем не Геральт. Конечно, вероятно, стоило бы попытаться сделать всё возможное, чтобы Лютик забыл того альфу и переключился на него: более реального, близкого, настоящего, заботящегося, любящего… Если бы Геральт при этом уже не был женат. Он не сможет просто сказать Йен, что полюбил другого и уйти. Это было бы слишком подло и эгоистично. В каких бы отношениях они ни находились, у них никогда не возникал вопрос о разводе. По крайней мере, не на полном серьёзе. И Геральт не знал, как ему теперь дальше жить со всеми этими чувствами и желаниями. А меж тем те день ото дня становились всё сильней. И теперь он уже не был уверен, что всё дело в недотрахе. Его просто тянуло к Лютику, и хотел он только его.