Её личное божество

      Локи ревновал.       Локи ревновал эту чёртову девчонку как какой-то неуравновешенный мальчишка, так, что тошно от самого себя становилось. Её было слишком много – и всё это доставалось не ему. А она, кажется, лишь наслаждалась этим – доводя его до белого каления, танцевала с каждым кавалером на балу, но не с ним. Она дразнила его и знала, какие чувства вызывает у него её смех, подаренный не Локи. А она смеялась – смеялась словно само совершенство – немного поднимая голову и открывая вид на белоснежную шею, притягивающую к себе взгляд и пробуждающую откуда-то из глубин сознания звериные инстинкты: укусить, пометить, присвоить. Это был театр для одного зрителя, несмотря на то, что зал трещал по швам от переполнявшей его толпы. Локи смотрел, ревновал и терпел, зная, что его час не настал. Жизнь приводила ему достаточно уроков того, что терпение приносит дары куда более щедрые, нежели спешка. Днем эта женщина была одновременно всех и ничья, а ночью – только и исключительно его. Каждый её взгляд, каждый вздох и стон – всё это посвящено ему как её божеству.       Поэтому он молчит, чтобы с наступлением сумерек вывести её из шумной толпы, терпеливо ожидая, пока она попрощается со всеми кавалерами и леди. Но лишь её каблук касается гравия за закрытыми воротами особняка, он тут же телепортирует их домой – без лишних формальностей сразу в спальню – и прижимает её к стене. Не позволяя даже переодеться или снять неудобные шпильки, он сминает её губы в жёстком, властном поцелуе, от которого помада немного плывёт и окрашивает и его губы ярко-алым, под цвет крови. Платье, сотворённое магией ей в подарок сегодня утром, легко расходится под руками своего создателя, и звук рвущейся ткани лишь сильнее разгоняет их кровь, заставляя сердце оглушительно биться в ушах.       Она стонет, подставляясь под жадные прикосновения и ласки. Локи перемещается чуть ниже, наконец-то оставляя яркий след на её шее, который вылечит на утро. Но сейчас это абсолютно не волнует его – в тот момент, когда он подхватывает её на руки и укладывает на кровать, нависая сверху и всем своим видом показывая – она никуда не уйдёт. Она в общем-то и не против, ей хочется большего, ей всегда мало – она тянет его за ворот ещё не снятой рубашки, и Локи понимает, что до сих пор одет. Он собирается магией избавить себя от одежды, но она внезапно обвивает его ногами – прямо так, несмотря на одежду – и легким давлением пяток на спину побуждает его склониться ниже. Когда Локи почти вплотую приближается к ней, она поднимается на локтях и, почти касаясь губами его уха, шепчет:       «Позволь мне».       Чтобы через секунду самой приняться расстегивать с него рубашку, попутно то прижимаясь к нему так тесно, что Локи не сдерживает прерывистого выдоха – складывается впечатление, что между ними не остается места даже для воздуха, – то отстраняясь. И в такие моменты Локи кажется, что воздух, холодящий уже полуобнажённую и разгоряченную грудь – самая страшная пытка из всех, которые он когда-либо переживал.       А потом пуговиц у рубашки не остаётся. Она негромко смеётся и наконец-то касается его не через слои одежды, оглаживает плечи, забираясь под рукава, спускается ниже, касаясь напряжённых сосков и вырывая из Локи стон, который тут же сцеловывает губами, впитывает, словно ценнейший нектар. Не удержавшись, она спускается ниже, чтобы вывести языком древнюю, как сам мир, руну у его соска. Руну любви. Свои старания она закрепляет лёгким прикосновением зубов, издавая стон наслаждения в унисон Локи, когда тот рефлекторно толкается ей навстречу. Это напоминает ей, что задерживаться дольше не стоит, если она не хочет, чтобы мужчина окончательно потерял терпение и вопреки негласному разрешению развеял остатки одежды на себе.       Она проводит рукой по ремню его брюк, а потом с силой сжимает его член через ткань и чувствует, как его зубы впиваются в её ключицу, оставляя там ещё один ярко-алый след. Довольная произведённым эффектом, она наконец стаскивает с него брюки и нижнее белье, открывая вид на возбуждённый, сочащийся смазкой член. Локи щёлкает пальцами, и вся одежда, которую она не стянула с него до конца, исчезает в неярком зелёном свечении. После этого он вновь целует её – на этот раз неспешно, глубоко, обещающе. Он приподнимает её, приобняв одной рукой за талию, а второй подкладывает подушку ей под спину. Она развела ноги и немного согнула их в коленях, позволяя ему прикоснуться к себе и убедиться, что она более чем готова. Он негромко хмыкает и целует её в живот, прежде чем медленно войти в неё и замереть, позволяя привыкнуть к восхитительному чувству наполненности. И первые несколько секунд (как в первый раз, каждый раз как в первый) кажется, что ничего лучше быть не может.       А потом он начинает двигаться.       Сначала медленно, размеренными толчками, он входит в неё до конца, так, что в тишине комнаты, прерываемой лишь прерывистыми вздохами на двоих, раздаются до неприличия пошлые шлепки, которые заводят с ещё большей силой, возводя возбуждение до абсолюта. Она скрещивает ноги у него за спиной и, когда желание переполняет её с головой, снося все остатки формальностей и здравого рассудка, подстёгивает его пятками двигаться быстрее, грубее. И размеренный ритм летит к чертям, сбиваясь на резкий, рваный и феерически эмоциональный. Она стонет, невольно сжимая его плечо сильнее, когда Локи входит в неё до конца, и кричит от наслаждения, когда он кончает внутри неё.       Только спустя некоторое время Бездна – такая, какой она её себе представляет после рассказов Локи – рождается сверхновыми звездами у неё перед глазами, и оглушённые от переизбытка чувств и эмоций нервы начинают потихоньку снова обрабатывать информацию. Она чувствует, как расслабленно лежащий возле неё Локи нежно целует её в висок и убирает прядь волос с лица. Ей хочется спать, и она поворачивается набок, прижимаясь спиной к его груди и чувствуя, как тепло его тела согревает её, а размеренный стук сердца навевает дрёму. Мужчина осторожно кладет руку ей на живот, и она не видит, как расслабленное выражение на его лице сменяется сначала удивлением, а через секунду – удовлетворением.       - У тебя будет девочка, - с удовольствием мурлычет он, поглаживая её живот.       …но она уже спит.