Травница

В лапти вползают сухие травы, кривые иглы взрезают кожу, потемневшее серебро тихо звенит на вые. Закат ныне не нов, не стар, такой же, как и всегда — слепое око баюкается в облаках, вымазывая их цветом кровавой пены, утопая в безвременьи. Старые, глупые глаза встречают такой же глаз: «Что же ты знаешь?» — «Немногое»; сумерки стелются с востока, на тропы выходят мороки, кикиморы да водяницы. Травнице не спится, ведь закат еще не прошел, краснолицый шаман не скрылся за горизонтом — а с кем еще говорить? Он шепчет ей песнь веков, юшка сворачивается в ее венах, и морщины на лице застывают, превращая ее в мумию пряного холодного лета — кто знает, насколько: на ночь, на вечность или на две. Травница спит, и очи ее открыты навстречу древнему солнцу в покосившемся кровавом небе.