Tampering with the Mistletoe

- Бля, ну не, - злобно прорычал Серхио, с силой ударяя по невидимому барьеру, не позволяющему сдвинуться с места более, чем на пару шагов. Он достал свою палочку и враждебно нацелил её на барьер, а затем начал одно за одним произносить нейтрализующие заклинания, которые только приходили ему на ум. Даром, что много заклинаний он всё равно вспомнить не смог, но, во всяком случае, хотя бы попытался. Лука, наконец, перестал бестолково хлопать округлившимися глазами, но так и не проронил ни слова, и следующие несколько мгновений прошли в напряжённой тишине. - Этого не должно было произойти, - проворчал Серхио, и, обозлившись ещё больше, наградил невидимую преграду пинком. А затем ещё одним, руководствуясь исключительно благими намерениями. Все попытки выбраться из западни, используя физическую силу, тщетны, можно даже не стараться. Серхио знал об этом наверняка, потому что собственноручно позаботился о том, чтобы все те, кто имели неосторожность оказаться под омелой и попадали в её плен, не смогли так просто сбежать. Он лишь не рассчитывал, что угодит в свою же ловушку. - Ебал я это всё. Удары ногами не принесли никакого результата, если не считать того, что через них Серхио смог выплеснуть тщательное маскируемое отчаяние. Он попытался поджечь висящую над ними веточку, но, как и следовало ожидать, омела осталась абсолютно нечувствительна к жару, а пламя не смогло подпалить ни одного листика. Чего нельзя было сказать о мантии Серхио, на которой красовалась свеже-прожжённая дыра. Выбраться из собственной ловушки оказалось намного сложнее, чем он предполагал по-началу. В любой другой ситуации он бы с чистой совестью обвинил в произошедшем свои крайне выдающиеся способности, если дело касалось заклинаний и колдовства, но в данном случае, когда приходилось иметь дело с заколдованной омелой, - Рамос был уверен, - любой другой точно так же оказался бы бессилен. - Серхио. - Погоди. У меня почти получилось. - У них должен был быть выход. Что-то, о чём он забыл. Какая-нибудь лазейка, которая бы позволила ему выкрутиться, не растеряв собственного достоинства, позволив чувствам остаться глубоко запрятанными в сердце. - Брось это, Серхио, комендантский час уже начался, и нам нужно вернуться в общую гостиную. - Я в курсе, именно поэтому я пытаюсь вытащить нас отсюда, - прошипел Рамос сквозь зубы. - И я стараюсь сделать это как можно быстрее. Лука продолжал смотреть на Серхио, в замешательстве хмуря брови. - Редукто! - выкрикнул Серхио, но заклинание прошло сквозь омелу, оставляя её в целости и сохранности. - Дефодио! - Серхио, - снова начал Лука, пытаясь вложить в свой голос как можно больше оттенка упрёка. Он шагнул ближе, опуская свою ладонь на руку Рамоса, заставляя того опустить палочку. - Ты так ничего не добьёшься. Давай просто поцелуемся. Серхио опустил взгляд на Луку. Лука уткнулся взглядом под ноги и принялся изучать пол. Рамос неоднозначно фыркнул: - Ну уж нет. И всё потому, что омела, под которой они встряли, была далеко не самой обычной. Эту ветку Серхио собственноручно заколдовал так, чтобы она выискивала тех, кто в перспективе мог бы стать парочкой. В ловушку попадали только те студенты, которые были слишком стеснительными, чтобы раскрыть свои чувства, и омела возводила вокруг них невидимый барьер, не позволяя никуда сбежать, до тех пор, пока они не признавались в своей симпатии друг к другу. Серхио хотел, чтобы это стало его подарком Лукасу на Рождество. Одному Мерлину известно, сколько сил Рамос оставил в попытках свести своего друга с Тони с тех пор, как начался семестр. Заколдованная омела должна была стать идеальным планом: если кто-то по кому-то воздыхал, он бы абсолютно точно не смог выбраться из западни, пока не сознается в этом, а то, что Лукас и Тони сохли друг по другу было более, чем очевидно. Серхио смог самостоятельно разработать заклинание, преисполнившись чувством гордости, потому что ему удалось создать такое заклинание, которое фокусировалось бы только на тех, чьи чувства были взимными. На это изначально и был расчёт. Но, должно быть, либо он как-то накосячил, что, в общем-то, не было в диковинку, либо омела, - потому что он являлся её создателем, - каким-то образом оказала влияние на его магию и взялась за исполнение его собственных желаний. Это было больше всего похоже на правду, омела прознала о самом сокровенном и решила действовать. И именно поэтому он застрял здесь вместе с Лукой. А ещё Лука абсолютно ни о чём не подозревал. - Твою мать. - Ты уже перепробовал всё, что можно, давай же, Серхио. Ты не умрёшь, если один раз поцелуешься со мной. Я не хочу, чтобы этот чёртов кот обнаружил нас, а Моуриньо списал с факультета очки из-за нас, - Лука смотрел на него своими невозможно огромными глазами, а на лице отображалась вся искренность, на которую он только был способен, и Серхио при всём желании не смог бы ему соврать. - Поцелуй ничего не даст, - ответил Рамос. Может быть, по части заклинаний его способности и оставляли желать лучшего, возможно, что он не завалил Трансфигурацию только благодаря доброте Зизу, но, чёрт возьми, он был уверен, что в этот раз всё сделал верно. Просто каким-то образом вышло так, что чувств одного только Серхио хватило омеле с головой, чтобы теперь она пыталась свести их вместе. - Это заколдованная омела, Серхио, именно так это и работает. Серхио отрицательно покачал головой. - Только не эта омела. - Откуда ты знаешь? Можно хотя бы попытаться. Если Моуриньо поймает нас и узнает, что мы снова были за пределами школы и летали, в этот раз он точно выгонит нас из команды, - переполнившись решимостью, Лука взял Серхио за руку и дёрнул того на себя, заставляя наклониться ближе. И Серхио почти позволил этому случиться. Почти. - Поцелуй ничего не даст, - повторил он, выставляя руки перед собой, слегка отталкивая Луку. Модрич напрягается, сопротивляясь, тянет Серхио за руку ниже, вынуждая его наклониться. И прежде, чем тот успевает среагировать, Лука подаётся навстречу и клюёт Рамоса в губы, оставляя на них подобие поцелуя. Губы Серхио слегка подрагивают от этого ощущения, а ещё он чувствует себя кошмарно обманутым. Секундная слабость, побуждающая потянуться следом, чтобы украсть настоящий поцелуй, утверждая, что подобный клевок не в счёт, будет стоить ему всего, что у него вообще есть. Лука подаётся назад. - Видишь? Ты цел и невредим. А теперь пойдём, пока нас никто не увидел, - Модрич предпринимает попытку отступить на полшага назад, тут же сталкиваясь с невидимым препятствием и отшатываясь обратно в сторону Серхио. Несмотря на ситуацию, в которую они попали, Рамос заходится смехом, когда на лице Луки находит отражение эмоция крайней озадаченности. - Какого чёрта? - Я же сказал, что это так не работает, Лука. Я знаю, о чём говорю, потому что сам заколдовал эту омелу. - Ты заколдовал? Ты.. что? - Я заколдовал, - и прежде, чем Лука успел начать задавать вопросы, Серхио добровольно решился на чистосердечное: - Омела держит людей в ловушке до тех пор, пока они не сознаются в своей любви друг к другу. - Задаваясь вопросом, можно ли считать подобное за полноценное объяснение, Рамос пнул барьер носком ботинка. И абсолютно ничего не произошло. Как и ожидалось. - Признание должно быть искренним. И взаимным. Голос Луки звучит необычно высоко: - И она поймала в ловушку нас? Серхио изо всех сил попытался скрыть то, как его передёрнуло. - Да, и она облажалась. Вероятнее всего, потому, что омела привязана к моей магии. Прости меня. - Что ты имеешь в виду, привязана к твоей магии? Рамос всячески противится навязчивому желанию скрестить руки на груди, выставив их наподобие препятствия между ними. Эта ситуация абсолютно шла вразрез с тем, как он представлял себе момент, когда Лука узнает о его чувствах, тщательно им таимым, и теперь он пытался быстро придумать объяснение, которое бы не выдало его полностью. - Я тот, кто сотворил заклинание, так что, вероятно, на омеле слишком много следов присутствия моей магии, и что-то абсолютно, блять, точно пошло чёрт знает как, ну и вот. - Серхио жестом указывает на Модрича. - И вот мы здесь. Ты и я. Рамос снисходит до саркастического хмыканья. Он должен был здраво оценивать, что его чувства были достаточно сильны, чтобы попасться вместе с Лукой в ловушку. Чёрт бы побрал эту грёбанную Рождественскую магию. - Оу, - выдохнул Лука, моментально вспыхивая ярко-алым. Серхио оставалось наблюдать за тем, как краснота неравномерными пятнами окрашивает его щёки. Лука откашлялся, продолжая: - Получается, от нас требуется, чтобы мы признались? Рамос тяжело вздохнул. - В этом-то и вся загвоздка. Мы в полной заднице, потому что сможем выбраться отсюда только после взаимного признания. Потому что омела должна была ловить только тех, кто влюблён друг в друга. Модрич шумно вдохнул воздух и неосознанно попытался сделать шаг назад, но грёбанная омела не позволила ему сдвинуться с места. - Лука, прости меня. Мне жаль, что мы застряли здесь, я правда не хотел, чтобы так получилось. - Я понимаю, - на грани слышимости отвечает Лука. - Мне тоже жаль. Твоей вины нет в том, что омела связана с твоей магией. - Извиняясь, Модрич прячет глаза от чужого взгляда. - На самом деле, я думаю, что это моя вина. Серхио больше не собирался слушать, как Лука обвиняет себя в том, что абсолютно точно не могло случиться из-за него. - Лука, это чушь собачья, я единственный, из-за кого... Модрич махнул рукой в его сторону и продолжил: - Не перебивай. - Постараюсь, - тут же нарушил своё слово Серхио, в примирительном жесте поднимая руки, очевидно смутившись. - Я думаю, когда я вместе с тобой оказался под этой омелой, она поймала нас в ловушку потому, что в ней уже была твоя магия, сохранившаяся с момента наложения заклинания, и затем она просто взяла в расчёт мою магию и добавила её ради уравновешивания. - Не понял, - признался Серхио, сбитый с толку. Лицо Луки по-прежнему полыхало всеми оттенками красного. - Я хотел сказать, что твоя омела поймала нас в ловушку из-за моих чувств, а не из-за тебя. Ты уже очень давно нравишься мне, и омела просто, не знаю, облажалась, как ты и сказал. Серхио едва мог поверить в то, что говорил Лука, но если это всё было правдой, тогда это значило, что омела была абсолютно права и не допускала ошибку. - Я не думаю, что она облажалась, Лука, - возразил Рамос, изумлённо и ошарашенно. - Ты хочешь сказать, что ты тоже?.. - Модрич так и не довёл свою мысль до конца, но Серхио закивал головой, вжимаясь в Луку, потому что - да, во имя Святого Мерлина, да. На одно прекрасное мгновение, Рамос искренне верит, что омела попала точно в яблочко, а не допустила оплошность, поэтому когда Лука прижимается своими губами к его, он делает всё возможное, чтобы продлить этот момент. Время больше не имеет никакого значения, есть только они вдвоём в их общем пространстве, где не существует ничего кроме. Ни комендантского часа, ни вынюхивающих нарушителей котов, ни омелы. Только лишь мягкие движения их губ и то, как Лука обвивает руками шею Серхио и наклоняет голову, чтобы углубить поцелуй. А затем, когда Серхио пытается переступить и в этот раз не врезается в барьер, реальность обрушивается им на головы. Практически буквально, потому что к своему собственному удивлению, Рамос роняет метлу, которую сжимал в руках, и она с грохотом падает на пол, звук от соприкосновения дерева и каменной плитки эхом расходится по коридору. Они оба тут же отскакивают друг от друга. - Чёрт-чёрт-чёрт. Они взглянули друг на друга, в равной степени выглядя взволнованно-смущённо, и, не сговариваясь, нырнули в ближайший скрытый проход, по которому могли бы добраться до общей гостиной. Луке хватило соображения мягко шепнуть "Люмос!", чтобы они оба не вписались во что-нибудь во время их сумасшедшего марш-броска. Единственным недостатком потайных коридоров было полное отсутствие керосиновых ламп, которые можно было бы зажечь, чтобы осветить путь. Они притормозили на середине коридора, тяжело дыша, вслушиваясь, не преследует ли их кто-нибудь. Вокруг всё было тихо, и Серхио позволил себе облегчённо выдохнуть, расслабляясь. Их всё-таки не поймали. - А это было здорово - то, что ты сказал там, - сказал Рамос, и Лука отступил на пару шагов, всё ещё не встречаясь с ним взглядом. - Я думал, мы встрянем там навечно, потому что я и предположить не мог, что омела позволит людям лгать, чтобы оказаться на свободе. - Лгать? У меня и в мыслях не было... - начал было Модрич, и Рамос тут же бесцеремонно прервал его. - Как ты думаешь, Тони и Лукас притворяются? - спросил Серхио, даже не скрывая своего огорчения. - Тони и Лукас? - медленно переспросил Лука. - Ага. Они не кажутся тебе чересчур - слишком - счастливыми? - насупился Серхио. Он думал, что Тони и Лукас вели себя настолько до омерзительного мило потому, что наконец-то стали парочкой после месяцев безнадёжных обоюдных гляделок, а теперь он задавался вопросом, не водили ли они его за нос. - Я заколдовал эту ветку потому, что хотел, чтобы они признались в своих чувствах друг к другу, но если ты смог обмануть омелу, значит и они точно так же могли соврать, чтобы выбраться из ловушки. - А ты соврал? Рамос на все лады распинал свою неспособность быть нечестным по отношению к Луке. Скрепя сердце, он нашёл в себе силы ответить, бросая отрывистые, резкие слова, словно насилу вытягивая их из себя. - Нет, не соврал. Лука издал тихий раздражённый выдох. - Ладно, хорошо. Тогда с этим я что-нибудь придумаю. Лучше скажи, какое заклинание ты использовал, чтобы заколдовать омелу? - То, которое создал сам, - отозвался Серхио, и, по просьбе, повторил заклинание для Модрича. - Я только не понимаю, в чём именно я ошибся. Лука хмыкнул, с головой уйдя в размышления, проговаривая себе под нос по несколько раз волшебные слова, сопровождая каждое выдохом, а затем решил озвучить своё умозаключение: - Ты ни в чём не ошибся. Серхио впился в него внимательным взглядом, потому что Модрич перешёл на свой нравоучительный тон, который он использовал, когда Рамос в очередной раз засыпал во время Прорицаний, а затем просил у Луки помощи, чтобы слепить более-менее сносное предсказание. К тому моменту, как Лука закончил объяснять свою теорию относительно магического заклинания, Серхио изо всех сил старался переварить услышанную информацию. И вне зависимости от того, под каким углом смотреть, он приходил к одному и тому же выводу - его омела действительно работала. Хотя до сих пор было неясно, почему она вообще работала - либо его заклинание было верным, либо сама по себе сила его магии, движимая намерением сделать хоть что-то правильно, заставила его работать. - Так ты говоришь, что у Тони не было ни единого шанса обхитрить омелу, чтобы выбраться из ловушки? В блёклом свете, исходившем от палочки Луки, Серхио смог рассмотреть появившуюся у того на лице лёгкую улыбку. - Тони абсолютно точно не мог соврать. - Ну, это хорошо, - потому что Серхио от всей души желал видеть своих друзей счастливыми. - Что значит, - продолжил Модрич, - что и я не смог бы соврать тебе. Рамос раскрыл рот, но так и не смог подобрать слов. - Во имя Святого Мерлина, иди ко мне, - усмехнулся Лука, и напускная раздражённость моментально слетела под натиском широкой улыбки. Вполне возможно, что прежде всего остального, им следовало бы вернуться в общую гостиную, а ещё перестать целоваться, стоя посреди коридора, потому что он может и был потайным, но снующий по этажам кот мог учуять их в любой момент, однако никто не говорил, что Серхио не получал удовольствие от возможности слегка пощекотать нервы самому себе.