Потерянное

Марко Диаз учится в старшей школе, получает только А и успешно занимается карате. У него любящие родители, отличные друзья и почти идеальная жизнь. Поэтому Марко даже не слушает тех, кто называет его типичным ботаником — наверняка завидуют. Он-то знает, что ему нужно, и уж точно ничего не хочет менять. Но иногда ему кажется, что чего-то не хватает. Это чувство накатывает незаметно, медленно тянет к нему свои липкие щупальца — и вот Марко уже сходит с ума от того, что в его жизни нет чего-то очень важного, без чего и жизнь уже не такая идеальная. И Марко гадает, ищет на задворках своего разума и никак не может понять — что же он потерял? Днём он разгадывает загадки, пытается найти место в жизни, становящейся пустой, а ночью ему снится девочка с длинными золотистыми волосами и сердечками на щеках. Девочка создаёт щенков взмахом волшебной палочки, дружит с монстрами и почему-то всегда грустит. А ещё она зовёт его по имени ласково-ласково — Марко хочет ответить, но не знает, как её зовут, и у него почему-то с тоской сжимается сердце. Ему бы её обнять — Марко знает отчего-то, что она тёплая, будто соткана из солнечных лучей, наполнена светом, — но это всё сон, и Марко каждый раз просыпается как раз перед тем, как они могут коснуться друг друга. Наваждение затуманивает всё, отвлекает на себя внимание, не даёт даже размышлять ни о чем другом. Марко думает, что помешался, пока не встречает в коридоре школы Дженну. У Дженны плохая репутация, она мало с кем общается и держится всегда в сторонке. Такие, как она, и такие, как Марко, никогда не общаются, и все же он к ней подходит. У Дженны в глазах пустота, и Марко она слишком хорошо знакома: то же самое он временами видит в зеркале. — Что случилось? — спрашивает он и только потом понимает абсурдность своего вопроса. Дженна широко распахивает глаза и качает головой. — Я не знаю, — шёпотом выдыхает она. С этого момента начинается их дружба. С Дженной можно молчать и не мучаться при этом от бессмысленности всего, можно вести бредовые разговоры в три часа ночи, искать приключения и вылезать из них потом, убегая от неприятностей и смеясь во весь голос. Марко чувствует прекрасно, что Дженна вовсе не то, что он так тщетно ищет, что она — всего лишь заплатка, кое-как прикрывающая огромную дыру, но когда она рядом, мир кажется почти таким, каким должен быть. И поэтому Марко перестаёт искать то, чего так хочет его сердце — всё равно бессмысленно. Вместо этого он проводит больше времени с Дженной. Они отправляются как можно дальше и придумывают приключения как можно страннее и опаснее — так почему-то кажется правильнее. И Марко даже домой приходить не хочет: там светло, уютно, и всегда ждут родители, но при этом тоскливо, что бы он ни делал. Он каждый раз засыпает, надеясь, что ему не приснится та девочка, потому что он уже устал, устал искать то, чего нет, а она никак не даёт ему забыть. Но девочка приходит каждую ночь и подолгу смотрит на него большими голубыми глазами — всегда полными слез, но без той пустоты, что у него и Дженны. Марко всё готов отдать, лишь бы у него было так же, потому что он уверен, что лучше раздираться на части от отчаяния, чем от непроходящего ощущения собственной неполноты. И когда сон уходит, он бежит поскорее к Дженне, куда бы они ни задумали поехать, потому что ему на самом деле не важно — он просто хочет избавиться от этого грызущего чувства. Так продолжается бесконечно, дни тянутся один за другим, и Марко понятия не имеет, что с этим делать. — Вот бы мы могли проводить так все время, — говорит он однажды Дженне. Они сидят у реки, оба в помятой и запачканной одежде, уставшие, но довольные, и смотрят на закат — красивый, конечно, но, кажется Марко, какой-то не такой. Как будто он сейчас должен быть не здесь. — Магии не существует, чувак, — отвечает Дженна, но от неё этот простой факт почему-то звучит пугающее. После этого они расходятся по домам — у Марко начинает ужасно болеть голова. Он доползает до кровати и думает, что впервые рад тому, что заснёт — хотя бы станет полегче. Во сне он, конечно, опять видит знакомые золотистые волосы и не может удержаться от вздоха, потому что, естественно, даже в такой день она не могла не прийти. — Марко! — зовёт она его — он уверен — к чему-то недостижимому. Он хочет крикнуть ей, чтобы она убиралась прочь, что она его достала, что он её видеть больше не хочет, но вместо этого он тихо спрашивает: — Стар? Марко не знает, почему это слово пришло ему в голову, но чувствует, что оно, в отличие от всей его жизни, правильное. Девочка улыбается. Марко просыпается с именем «Стар» на губах, и радостно шепчет его, наблюдая за рассветом солнца — такого же яркого, как она. С этого дня он начинает вспоминать. Воспоминания приходят каждое утро по кусочкам, и сначала Марко с нетерпением ждёт чего-то нового — он чувствует, что Стар важна для него. Но чем больше он узнает, тем больше хочет об этом забыть или вообще не вспоминать. Оказывается, тосковать по неизвестному и вполовину не так плохо, как по чему-то дорогому. Он знает теперь, что Стар — принцесса из другого измерения, что она обожает приключения и что ее подругу зовут Понихед. Он помнит, как они встретились, как стали лучшими друзьями, как доверяли друг другу секреты, он помнит каждые их объятия — и от этого только больнее. Один раз он вспоминает даже, что она призналась ему в любви, и не может не разрыдаться, потому что понимает теперь, почему жизнь казалась такой бессмысленной без неё. Он знает — и что с того? Марко просыпается, и у него каждый раз дорожки слез на щеках. Дыры в душе, прикрываемой заплаткой, больше нет — Марко весь и есть та дыра. Он чувствует себя более пустым, чем раньше, хотя знает теперь, чего хочет, и помнит о Стар практически все. Он не знает только, что Стар каждую ночь засыпает с надеждой увидеть его и хотя бы назвать по имени.