Sweater Weather

      Сегодня море кажется таким темным и глубоким, каким не было еще никогда… или я просто не замечал этого? Море похоже на твои глаза, знал об этом? Нет, ты не подумай, я не дальтоник и не дурак, я знаю, что твои глаза карие, скорее даже черные, но именно в такие моменты, когда море чистое, невозможно темное, притягательное, как перед дождем… я вспоминаю именно твое лицо.       Ты всегда был таким спокойным, невозмутимо уверенным, что я боялся смотреть тебе в глаза. Боялся, что такой недотепа как я не может дышать с тобой одним воздухом. Боялся, что засмеешь (хоть ты и не смеялся никогда), не поймешь слишком детского меня.       Знаешь, а тут спокойно. Я помню, ты любил это место… наверно единственное, что ты любил так… искренне (?). Ох, не знаю, знаешь ли ты, как часто я тут бываю с того самого дня, но уверен, что ты никогда не будешь против. Не будешь против меня.       Мы с тобой такие разные, как кофе и зеленый чай. Ты всегда считал это сравнение странным, но признайся, тебе оно нравилось. Понравилось, как только ты услышал его в первый раз. Скажи… скажи хоть что-нибудь. Я так скучаю и я так устал…       Устал ждать тебя на этом самом месте, устал смотреть в это глупое небо, море… да зачем оно мне нужно без тебя? Ответь мне, Мин Юнги?! Я черт возьми устал! Я то и делаю, что жду тебя! Жду твой хриплый голос где-то у моей шеи, где-то у ключиц, жду твое надменное «ну я же говорил», жду твоих заледеневших тонких пальцев, что, то и дело лезли ко мне под свитер… жду твой запах дурманящий голову как свежескошенная трава, как петрикор, как жизненно необходимый кислород.       Объясни мне, Юнги, какого хрена я жду тебя? Потому что ты попросил? Я помню, но прошло так много времени и ты бы уже давно вернулся если бы… если бы хотел, если бы я правда был нужен тебе. Ненавижу тебя. Ты, подарил мне мою первую любовь, первый поцелуй, первое чувство нужности этому гребанному миру… себе, и так же просто и легко разрушил мою жизнь до мельчайших деталей. Все, что ты мне оставил это свой свитер.       Свитер, что пах тобой первые недели две, после, запах вытеснил солоноватый запах моря и хвои. Знаешь, он весь в катышках, на два, а то и три размера больше меня, но я буквально живу в нем: сплю, ем, сижу здесь в минус пять без куртки, у моря, и просто хочу здохнуть от все этого!       Плакать? Бесполезно, да и поздно уже… шесть лет ведь прошло. Что ты там говорил? Глупый? Да, я глупый, но поверь мне, даже ты сам себя так не любишь, как люблю тебя я. Ммм… мне не больно, правда. Я , наверное, просто смирился с тем, что никому не нужен. Самое главное, не нужен тебе.       Порезов на руках становиться с каждым годом все больше, они становятся глубже, но ты только не подумай, что это из-за тебя. С самого начала это, конечно, было так, но сейчас, скорее, больше привычка, чем необходимость.       Юнги, ты помнишь наши школьные годы? Ну, когда ты меня еще шкетом называл? Когда мы ходили в форме и ели этот отвратительный салат в столовой? А я помню. Помню, нашу разницу в два года и шесть сантиметров, в твою пользу. Помню, как ты вечно исправлял мое «пианино» на свое «это фортепиано, дурачок», а потом еще минут пятнадцать разъяснял в чем разница. Помню, как сидели на крыше, ты приносил клубничное молоко и слушал мое неумелое пение, а я так наивно верил, что это наше «навсегда».       Ты хоть помнишь вообще, что я был в твоей жизни? Помнишь, как мы сидели тут вдвоем? Наверное, нет, раз не появился до сих пор.       Надоело это все, как пение птиц по утрам. И вот знаешь, раньше они пели позже, часов эдак в семь-восемь попадая лишь в нужные ноты, а сейчас фальшиво надрывают горло в четыре, а то и в три часа ночи. Ненавижу птиц так же, как и тебя. Ведь они тоже улетят, куда-то в теплые края, о которых я никогда не узнаю, потому что буду ждать тебя здесь…       Я помню, как ты был рядом со мной, помогал мне… ты единственный, кто понимал меня.       Когда я плакал или грустил, ты единственный, кто говорил, что это нормально. Что это вполне нормально быть грустным. Нормально плакать, когда тебе делают больно… и нет в этом ничего постыдного. Ты всегда говорил мне, чтобы я никогда не боялся показывать свои чувства, не боялся быть печальным и тихим, быть задумчивым или отрешенным. Ты всегда говорил мне, что грустить — это нормально.       А знаешь, я, наконец, стал понимать тебя. Стал понимать те слова и долгие речи, коими ты делился со мной перед сном, и знаешь… я согласен с ними.       Это так забавно, что совершенно чужой мне человек, с которым я никогда не говорил в живую, знал обо мне больше чем кто-либо. Когда мы только начали общаться в интернете… только ты знал, что самая заветная моя мечта — написать книгу. Ты знал об этом, а мои родители — нет. Забавно, что ты знал обо мне все: страхи, мой любимый цвет, мороженное… знал, что было в прошлом и мои мысли о будущем… Забавно, что мы могли поговорить с тобой обо всем: о книгах, о еде, о твоей любимой музыке и классической литературе, о фильмах и всем уже наскучивших сериалах… я мог рассказать тебе, как я люблю море во время грозы и искренних людей. Забавно, что никто из моих «друзей» даже не знает моего любимого цвета. Не знают, какую музыку я предпочитаю и какие слова могут ранить меня. Забавно… что они знают лишь мое имя… и ничего больше. На самом деле… это… совсем не смешно.       А потом ты подошел ко мне на перемене и с этого момента началось лучшее время в моей жизни. Ты подарил мне целый мир, а своим уходом заставил возненавидеть его.       Мы провстречались с тобой два года, а уехал ты на шесть… не считаешь это несколько нечестным?       А вообще, не слушай меня, хен… я всего лишь так дико по тебе скучаю, что хочу вырвать с головы все волосы, хочу плакать и кричать не переставая, хочу биться головой о стены и звать, постоянно звать тебя, чтобы только ты пришел обратно. Чтобы только ты пришел ко мне…       Ты просил меня не боятся и я больше не боюсь. Мне надоело, Юнги, слышишь? Надеюсь, что когда по новостям расскажут о парне сбросившемся со скалы в море, ты сразу вспомнить меня и нет, я не хочу чтобы ты сожалел… Я хочу, чтобы ты всего лишь вспомнил, правда.       Так дико, что всего один шаг может изменить все. Повлиять на эту чертову жизнь… закончить её.       Закутовшись посильнее в свитерер и вздохнув, на последок, полной грудью, я шагнул. Так легко, будто это ничего и не значит вовсе (хотя так и есть на самом деле). Понадеевшись больше никогда не открыть глаза — я ошибся. Сильная рука, что схватила меня — не дала мне упасть. Она притянула моё хилое тело к себе и окутало теплом. Теплом… которое я не чувствовал последние шесть лет.       Юнги… Резко запахло травой и морской свежестью. Я так скучал по этому, что у меня даже закатились глаза. — Дурак, придурок, идиот, зачем ты хотел сделать это?! Ты что с ума сошёл?! Господи, да я чуть не умер, когда увидел это! — Юнги… Я думал ты забыл про меня… Я так по тебе соскучился… я так люблю тебя… Юнги… — Я же обещал тебе, что приеду, как ты мог подумать, что я забыл о тебе? Никогда больше, никогда так не делай, понял? Даже не думай об этом! — Юнги… Я люблю тебя… — Я тоже люблю тебя, мой Чиминни.