Доброе утро

Огненным маревом рассветные лучи солнца ложились на стены спальни, пробиваясь сквозь прямоугольники окон. Часть лучей согревающе осветила двоих, что, тесно прижавшись друг к другу, лежали на алых простынях, погружённые в сон. Их тёмные волосы в беспорядке растрепались по подушкам, тела были расслаблены, дыхание — ровным. Наверняка, сейчас им снились самые сладкие сны, пока один из них не зашевелился, будто потревоженный чем-то. Хуа Чэн слегка недовольно поморщился, прежде чем неспешно распахнул свой глаз, пытаясь сообразить, где он находится. Ещё не до конца пробудившись, он почувствовал, как что-то тяжёлое прижимало своим весом его левую руку так, что он почти её не ощущал и тем более не мог ею пошевелить. Первой полусонной мыслью было немедленно сбросить с себя тяжкий груз, потому что кто или что осмелилось так бесцеремонно врываться в личное пространство князя демонов, но затем внезапная догадка промелькнула где-то на задворках сознания, и взгляд опустился вниз в поисках её подтверждения. Сейчас на его плече так по-домашнему уютно сопел сам Его Высочество наследный принц Сяньлэ, либо же просто — его возлюбленный Се Лянь. Именно он и являлся причиной неудобства Хуа Чэна, от которого тот даже проснулся, но теперь расслабился, уже с упоением воспринимая тяжесть другого тела. Тем более, это раннее пробуждение определённо стоило того: Се Лянь спал на животе, наполовину устроившись на Хуа Чэне, согревая того своим теплом человеческого тела; его левая рука была по-хозяйски перекинута через грудь демона, заключая в плен объятий, а лицом он удобно устроился на сгибе его плеча, используя эту часть тела вместо подушки. Размеренное дыхание Се Ляня слабыми порывами щекотало шею. Очарованный увиденным Хуа Чэн окончательно проснулся и как никогда осознал, что означает фраза «доброе утро». Он до сих пор не мог поверить, что теперь каждое начало его дня знаменовалось такими пробуждениями, когда к его боку доверительно прижималось самое драгоценное существо в его жизни и смерти. Столько лет бесконечных страданий, столько времени, проведённого в томительном ожидании, такие долгие, казалось, бесконечные поиски, и в итоге вся ярость, тоска, горечь, озлобленность — все тяготы наконец без следа вымыты из глубин эфемерной души хотя бы этим дыханием в шею, этим тёплым, прижавшимся телом, и такими светлыми, сильными чувствами, что наконец смогли найти выход в высоких словах, в блистающих глазах, когда ловишь влюблённый взгляд, и в каждом жесте, отзывающимся трепещущей страстью, когда двое касаются друг друга. Улыбка, наполненная утренней негой, сладкая, словно душистый мёд, тронула губы Хуа Чэна. Он не хотел пока тревожить сон возлюбленного и решил дождаться, когда тот сам пробудится — ведь наблюдать за спящим Се Лянем было одно бесконечное удовольствие. Его лицо было напротив, совсем близко, и пушистые ресницы безмятежно лежали на румяных щеках, так что князь демонов не удержался от соблазна слегка подуть на них. Се Лянь во сне лишь недовольно нахмурился от потревожившего его дуновения, но этого точно было недостаточно для полного его пробуждения. Хуа Чэн мысленно усмехнулся, ощущая закипающий в нём азарт, с большим интересом продолжая свою игру. Холодными подушечками пальцев он провёл по упругой щеке, ещё движение — очертил выразительные скулы, поворот кисти — и он огладил линию подбородка, в каждое прикосновение закладывая безграничную нежность и любовь, которые иногда можно выразить не только словами. От этих почти невесомых прикосновений к своей коже Се Лянь расплылся в лёгкой улыбке, отчего его спокойное спящее выражение стало ещё прекраснее, и Хуа Чэн еле удержался, чтобы тут же не слизнуть эту улыбку языком, искрясь от радости. Но всё-таки вовремя себя остановил, боясь, что такие решительные действия могут раньше срока пробудить наследного принца, а князю демонов всё же хотелось насладиться этими бесценными моментами ещё как можно дольше. Хуа Чэн взглядом скользнул по обнажённому перекату плеч Се Ляня, вздымающихся в такт его дыханию, — вся остальная часть тела наследного принца скрывалась сейчас под тонкой тканью накинутой на них двоих алой простыни. Быстрее, чем он успел сообразить, что делает, его ладонь как будто сама ловко нырнула под полог ткани, проходя поглаживающими движениями сначала по контуру лопаток (так приятно кусать кожу под ними), затем пересчитала холмики позвонков (от шеи и вниз мокрыми поцелуями) и наконец спустилась к узкой талии (так податливо изгибается навстречу движениям). Уголки губ Хуа Чэна вновь подёрнулись вверх, когда он пальцем коснулся привлекательной ложбинки, ниже которой располагались соблазнительные округлости ягодиц (так туго сжимают, когда он внутри). Се Лянь всё ещё крепко спал и никак не реагировал на касания, совсем не подозревая, как бесстыдно по его телу сейчас блуждала шаловливая ладонь и какие мысли приятной тяжестью переполняли голову князя демонов. Повинуясь неопределённому порыву, Хуа Чэн аккуратно стянул с них простынь, ткань с шорохом взметнулась в воздух, и от внезапно повеявшей прохлады брови Се Ляня снова нахмурились. Он теснее прижался к телу Хуа Чэна, хотя теплее от этого ему точно стать не могло — просто он инстинктивно потянулся к чему-то родному. Счастливая, по-детски восторженная улыбка не сходила с лица князя демонов, полностью выдавая его ликование от любой малейшей реакции Се Ляня. Дальнейшие действия требовали предельной осторожности. Всё ещё стараясь не нарушить уже довольно сильно потревоженный сон своего возлюбленного, Хуа Чэн сделал попытку выбраться из-под его объятий. Се Лянь зашевелился, и Хуа Чэн поспешил успокаивающе погладить его по волосам, пропуская шелковистые пряди сквозь пальцы. Наследный принц в ответ что-то неразборчиво пробормотал сонно, и князя демонов в очередной раз накрыло огромной волной щемящей нежности. Хуа Чэн сел на постели, подтягивая колени ближе к себе и укладываясь на них щекой. Всеми силами он старался запомнить развернувшуюся перед ним картину: расслабленный, беззащитный, обнажённый Се Лянь лежал на ставшей теперь общей кровати, лучи восходящего солнца мягкими полосами пересекали его бледную кожу, и сам он весь от этого как будто светился своим божественным сиянием. Хотя, может быть, Хуа Чэну просто повело голову от переполняющей, всполохами поднимающейся к самому горлу любви. В один момент глаз Хуа Чэна хитро прищурился, как будто демон задумал что-то предельно интересное, и тут же не преминул привести свой план в исполнение. С присущей ему грацией он сдвинулся к подножью кровати, опускаясь подле ног Се Ляня. Кончиками пальцев, едва касаясь, словно боясь спугнуть одним своим неверным движением, он провёл невидимые линии вдоль подтянутых икр, после чего плавно очертил контуры стоп, щекоча за пятки, поражаясь, как может быть такой гладкой кожа после сотен лет скитаний по земле. От щекотки наследный принц едва заметно дрогнул, после чего всё-таки зашевелился, невольно вырываясь из объятий своего мирного сна. — Сань Лан? — полусонно пробормотал Се Лянь, приподнимая помятую щёку с подушек, и приоткрыл глаза, щурясь. Его волосы заметно растрепались, а зрачки всё никак не могли привыкнуть к заполняющему комнату свету, отчего наследный принц представлял собой сейчас совершенно невинное зрелище, которое заставило Хуа Чэна мгновенно затрепетать. Он растянул губы в приветственной улыбке, чуть обнажая остриё клычка: — Доброе утро. Лежи, — мягко, но требовательно произнёс Хуа Чэн, массажными, но от этого не менее дразнящими движениями медленно поднимаясь от стоп к бёдрам, легонько пощипывая нежную кожу с внутренней их стороны. — Доброе, — расплылся в ответной улыбке Се Лянь, после чего снова зарылся лицом в подушки, довольно мыча в неё и пытаясь потянуться, почувствовав, как по всему телу разливалось уютное тепло от умелых ладоней, задевающих верные нервные окончания, и утренних солнечных лучей. Он был вовсе не против обрушившихся на него ласк, которые сделали его пробуждение таким приятным, поэтому просто расслабился, полностью предоставляя своё тело в распоряжение услужливых рук. В какой-то момент Хуа Чэн отнял ладони, прекращая свои действия, и Се Лянь с разочарованным вздохом даже хотел уже возмутиться и просить продолжения этой утренней процедуры, как ощутил на себе тяжесть другого тела. Князь демонов удобно уселся прямо на его ноги, тесно притираясь своими ягодицами к изгибу голеней. Се Лянь притаился, задышал совсем медленно, ожидая последующих действий. Пальцы Хуа Чэна по-хозяйски вновь заблуждали по бледной коже, на этот раз целенаправленно заключая ягодицы Се Ляня в чашу ладоней, чуть раздвигая мягкие половинки в стороны. Хуа Чэн мысленно засмеялся, довольный происходящим, наклонился и мазнул языком по позвонкам на спине, запуская по телу Се Ляня волну мелких мурашек. — Сань Лан, мы же только проснулись, — попытался дать слабый отпор Се Лянь, ощущая уже ставшую для него привычной неловкость, когда кровь резким потоком приливает к лицу, вынуждая щёки неистово пылать. — Мне всегда мало, если дело касается Его Высочества, — с хитрым прищуром отозвался Хуа Чэн и добавил: — Так почему бы не сделать это утро ещё прекраснее? Се Лянь не нашёл, что возразить, лишь покраснел ещё сильнее, вновь зарываясь лицом в подушку, позволяя демону творить всё, что вздумается. Его всегда поражала настойчивость Хуа Чэна и его непоколебимость, особенно когда дело касалось ублажения наследного принца — как бы тот ни отпирался, его всё равно с головы до ног осыпали бархатными поцелуями, дарили самые надёжные объятия, ласкали его самые сокровенные места. Се Лянь в такие моменты сразу начинал чувствовать себя капризным ребёнком, которого слишком много балуют, и который от этого хочет ещё и ещё, но он всё ещё боялся признаться даже самому себе, что, как мотылёк на яркий свет, неосознанно тянется к каждому жесту внимания, исходящему от Хуа Чэна. Было странно осознавать и принимать тот факт, что его тело так отзывчиво реагировало на всё, что было связано с Хуа Чэном, и это, конечно же, не могло не смущать. Хотя в определённые моменты переполняющей его нежности Се Лянь сам старался, преодолевая своё стеснение, тянуться губами к изгибу тонких губ, и чувствовал, как трепещет в груди сердце, и как блаженно размягчается в объятиях его Сань Лан, отвечая на поцелуй. В такие моменты Се Лянь сам в какой-то степени чувствовал власть, и ему становилось понятно, почему Хуа Чэн так вёл себя с ним. Хуа Чэн чуть сменил позу, чтобы поцелуями спуститься ниже по спине, шершавым языком вылизывая каждую клеточку белоснежной кожи, и ему казалось, что он чувствует терпкий, только одному наследному принцу присущий вкус его тела, пробивающийся сквозь аромат мыльных кореньев, который хотелось навсегда впитать в себя, смешать вместе со своим, становясь единым целым. Зубы Хуа Чэна цепко сомкнулись на одной из ягодиц, едва ли не вонзаясь в плоть, и Се Лянь от неожиданности тихо пискнул в подушку. Зубы тут же отзывчиво сменились мягкими губами, что втянули в себя, посасывая, израненную кожу. Се Лянь искренне возрадовался, что не может краснеть всеми частями тела и выдать своё смущение, когда представил, как на том месте будет расплываться багровое пятно засоса. Губы, тем временем, невесомо заскользили дальше, и кончик языка коснулся гладкой кожи, щекоча своим прикосновением. Ладони вновь властно раздвинули ягодицы, и проворный язык задел туго сжатое колечко мышц. Наследный принц, сколько бы себя ни убеждал, каждый раз оказывался не готов к такому повороту событий. Он спешно задержал дыхание, а его тело будто полностью сковало — смущение накрывало его с головой, остро, маленькими иголочками проникая под самую кожу. Се Ляню стало так жарко и душно, что ему показалось — он вот-вот задымится, не в силах справиться со своими ощущениями. Влажный язык, тем временем, лизнул напряжённый проход, затем ещё раз и ещё, каждым своим движением заботливо предлагая расслабиться. Се Лянь наконец совладал со своим дыханием и постарался отвлечься. Он представил, как над ним сейчас нависает Хуа Чэн, как раскинулись по его спине водопадом чёрные волосы, как искрится его влажная кожа; вспомнил, как до бесконечного нежно касались его худые узловатые пальцы, как перекатывались мощные мышцы под упругой кожей каждый раз, когда Хуа Чэн с упоением его брал, как крепла, наливалась, подрагивала плоть только от одних взаимных ласк — множество подобных моментов всплывало в сознании Се Ляня, отчего он не только завёлся ещё больше, но и наконец-то смог в должной мере отвлечься и расслабиться. Язык князя демонов толкнулся внутрь, лаская безостановочно, вылизывая чуть ли не грубо, проводя вдоль стеночек всё глубже и глубже. Се Лянь начал тихо постанывать в подушку, отчётливо ощущая каждое прикосновение внутри себя — дрожь и наслаждение накрывали его мелкими волнами, смешиваясь с желанием чего-то большего, чем было сейчас, и он легонько прикусывал свои губы в нетерпении. Умелый язык, тем временем, не прекращал растягивать его — старательно, томительно, вовсе не думая торопиться в таком деликатном деле. Се Лянь, будто не контролируя своё тело, чуть подался бёдрами навстречу языку, стремясь заполнить себя как можно сильнее, но этого всё равно казалось недостаточно. От Хуа Чэна не ускользнула эта реакция, и он усмехнулся, отстраняясь: — Разве Его Высочество изначально не был против? Се Лянь ничего не ответил, лишь сильнее зарылся лицом в подушку, не желая показывать своё смущённое лицо. У него не было никаких оправданий на то, что, на самом деле, он готов был принимать от Хуа Чэна всё, что угодно, вне зависимости от времени и обстоятельств. Не дождавшись ответа, Хуа Чэн бережно подхватил Се Ляня за талию и под коленями, одним ловким движением переворачивая того на спину. Наследный принц выглядел слегка потерянным, с ещё больше растрепавшимися волосами, взгляд из-под густых ресниц был чуть замутнён, а мягкие губы приоткрыты и так и манили к себе, поэтому глубокий поцелуй не заставил себя долго ждать. Руки Се Ляня обвились вокруг шеи, за затылок притягивая ближе к себе, пальцы путались в длинных волосах, и воздуха с каждой секундой начинало катастрофически не хватать. Неожиданно князь демонов разорвал поцелуй под недовольный стон наследного принца, и жадные губы заскользили ниже — вдоль шеи, к плечам и разлёту ключиц, нигде не задерживаясь надолго, но, тем не менее, оставляя свой след. Задержавшись у бусинки соска, зубами Хуа Чэн потянул его на себя под очередной долгий стон Се Ляня, который тот не смог удержать в себе. Наигравшись с соском сполна — он разбух и затвердел, губы двинулись дальше, покрывая сочными поцелуями каждый миллиметр подтянутого живота, замечая, как под этими прикосновениями едва ощутимо напрягаются мышцы. Совсем немного не доходя до возбуждённой плоти Се Ляня, Хуа Чэн плавным движением закинул его ноги себе на плечи, но входить пока не спешил, будто ещё не наигрался вдоволь. Кончиком носа он провёл вдоль небольшого участка правой ноги, подхватывая её и чуть отводя в сторону, губы совсем легко коснулись ямки под коленом, при этом взгляд демона неотрывно следил за реакцией Се Ляня. Тот неловко прижал руки к груди, с замиранием сердца наблюдая за происходящим, даже, кажется, пытаясь сдерживать своё смущение. Хуа Чэн продолжил: мягко поцеловал то место, которого касался губами, после чего едва ощутимо прикусил, оттягивая кожу. По комнате тут же разнеслось томное «ах», невольно сорвавшееся с губ Се Ляня. По всему его телу стремительно разбежались мурашки, и лицо незамедлительно покраснело вплоть до самых кончиков ушей. Ему хотелось зажмуриться, отвести взгляд, сбежать и скрыться как можно дальше — Хуа Чэн смог обнаружить его слабое место, от одного прикосновения к которому наследный принц плавился, млел, изнывал и невольно хотел ещё, и как-то отрицать это сейчас было бесполезно — тело Се Ляня говорило само за себя. И князь демонов, без сомнений, не преминул воспользоваться данной слабостью, замечая, как извивается, цепляется пальцами за простыни под ним Се Лянь, как сбивается его дыхание, смешивающееся с глубокими полустонами, как наливается кровью плоть, подёргивается, сочась смазкой. Череда укусов, поцелуев, посасываний обрушилась на чувствительную кожу под коленями, и на каждую из этих ласк губы принца шептали «Сань Лан», не в силах противиться нарастающему, обрушивающемуся, подобно лавине, удовольствию. Кажущиеся теперь такими горячими губы Хуа Чэна от колена двинулись вниз, захватывая в свой плен шёлк кожи внутренней части бедра, на которой теперь тоже наливались яркие пятна засосов, прожигающие буквально насквозь, и Се Лянь продолжал гореть и изнывать, не в силах понять, хочет он поскорее получить разрядку или же насладиться подольше этой сладкой пыткой. Все чувства спутались в неразборчивый клубок, и непонятно было, за какую ниточку стоит ухватиться, чтобы стало ещё лучше, ещё ближе, ещё слаще и горячее, поэтому, едва восстановив на какое-то мгновение дыхание, Се Лянь умоляюще прошептал: — Пожалуйста… Одного слова было достаточно, чтобы Хуа Чэн остановился и мгновенно сменил свою тактику. Ему было тоже уже трудно сдерживать своё возбуждение, но непрекращающиеся стоны наследного принца были настоящей восхитительной музыкой для его ушей, и эту мелодию вовсе не хотелось прерывать так быстро и просто, особенно после того, как демон обнаружил, где и как его принц лучше всего звучит. Но и заставлять их обоих изнывать от неуёмного желания тоже не хотелось — лишь усилить его, расширить границы удовольствия, отдаться друг другу полностью и до самого конца. Плоть Хуа Чэна незамедлительно скользнула меж упругих ягодиц, одной рукой он направил её в уже пульсирующую от нетерпения дырочку, другой придерживая Се Ляня за талию. Тот сам, не в силах больше ждать и тянуть, подался бёдрами навстречу, выгибаясь в пояснице, и сочащаяся головка коснулась прохода, мягко проникая в кольцо растянутых мышц. Князь демонов навалился своим телом вперёд, упираясь руками в кровать с обеих сторон от Се Ляня, проталкиваясь глубже под его протяжный стон. Колени наследного принца соскользнули с плеч Хуа Чэна и задержались на сгибе его локтей — бёдра раздвинулись шире, и Се Лянь невольно покраснел ещё сильнее, прикусывая губу. Адамово яблоко Хуа Чэна дёрнулось, он тихо рыкнул и начал размеренно двигаться. Первые толчки всегда были медленными — не столько из-за едва ощутимого дискомфорта, сколько для того, чтобы осознать сам момент, целиком прочувствовать друг друга: как срываются хриплые стоны с губ, как растекается по всему телу тепло наслаждения — жарко, туго и влажно. Се Лянь не знал, куда деть свои руки: то цеплялся пальцами за смятые простыни, то крепко хватался за предплечья Хуа Чэна, пока наконец не решился потянуться к своей жаждущей внимания плоти. Его ладонь медленно и неуверенно заскользила вверх-вниз, и в этот же момент Хуа Чэн толкнулся особенно глубоко, опускаясь всем корпусом ещё ниже, и рука с удерживаемой в ней плотью оказалась зажата между их животами. Се Лянь издал очередной протяжный стон, и на его глазах проступили слёзы удовольствия, прозрачными дорожками скатываясь по щекам. Лицо князя демонов оказалось совсем близко, и можно было уловить на самом дне его тёмного зрачка неутихающее пламя желания. Язык коснулся солёной влаги, нежно слизывая её с щёк, после чего податливо толкнулся в приоткрытый рот Се Ляня. Они слились в глубоком, долгом поцелуе, сплетаясь языками, сминая, кусая в упоении губы друг друга — так страстно, что у Се Ляня буквально закружилась голова. Плавные движения Хуа Чэна стали более резкими — он входил размеренно, до самого упора, сжимаемый упругими стеночками, и каждый толчок отзывался в теле Се Ляня яркими вспышками удовольствия. Се Лянь вновь крепко обвил руками шею демона, затем в беспорядке заскользил ладонями по влажной спине, оставляя на ней тонкие ярко-розовые бороздки от ногтей. Их тела тесно прижимались друг к другу, Хуа Чэн тяжело нависал сверху, и горячее дыхание Се Ляня опаляло его кожу. Демон вцепился зубами в белоснежную мочку, прикусил чувствительное местечко за ухом, и с губ наследного принца сорвался очередной стон. Хуа Чэн чуть отстранился, подтягивая бёдра своего возлюбленного ближе к себе, его ладонь опустилась на член Се Ляня, двигаясь в такт толчкам — быстро и размашисто, и Се Ляню уже начинало казаться, что он находится на грани своих ощущений, вот-вот готовый достигнуть своего предела. Сквозь стоны и всхлипы он смог произнести: — Сань Лан, я… Но Хуа Чэн не дал ему закончить фразу, затыкая рот требовательным поцелуем. Его рука задвигалась быстрее, совсем не сдерживаясь, как и он сам, и всего несколькими точными движениями князь демонов довёл их обоих до долгожданной разрядки — при этом сам он едва успел покинуть тело наследного принца, изливаясь тому между бёдер. Се Лянь весь сжался, мгновением позже с громким стоном кончая себе на живот, белёсая жидкость растеклась по коже, смешиваясь с влагой пота. Хуа Чэну не нужно было переводить дыхание, но, тем не менее, он тяжело выдохнул, откидывая назад мешающие пряди волос, впиваясь взглядом в раскрасневшееся лицо Се Ляня, который всё ещё приходил в себя. Князь демонов наклонился, жадно слизывая белые дорожки с живота. Се Лянь протянул руки к его лицу, и Хуа Чэн перехватил в воздухе изящную ладонь, по очереди мягко целуя каждую костяшку пальцев. — Доброе утро, Сань Лан, — тихо засмеялся Се Лянь. «Воистину доброе утро», — подумал Хуа Чэн, расплываясь в ответной улыбке. Он и представить раньше не смел, что утро может быть таким добрым.