История одной судьбы.

Праздновать в Большой Зал он не пошел. Точнее, спустился было, но примерно через час, устав от постоянной трескотни немногочисленных студентов и абсолютно счастливого Дамблдора в нелепой мишуре вместо шарфика, поспешил вернуться обратно в пустые коридоры Хогвартса. Побродив там еще немного и почувствовав то острое щемящее чувство, которое знающие люди зовут тоской, Гарри незаметно для себя снова оказался рядом с портретом Слизерина. Почему его все больше тянуло к холодному и нелюдимому в общем-то магу, глядящему со своей нарисованной поверхности строго и мрачно, Гарольд не знал. Видимо, что-то действительно было в тех советах и рассказах, на которые порой оказывался так щедр Салазар. Он до сих пор был для Снейпа тем единственным слушателем, который ни разу ни в чем не упрекнул мальчика, хотя, наверное, и самому основателю порой хотелось сказать что-то резкое. Столкновение с Квиреллом Снейп давно уже простил портрету, хотя до сих пор и не понял, каким образом тот сумел все предугадать. А частые поучения мага теперь воспринимались совсем по-другому. Салазар считал Гарри достаточно взрослым, чтобы говорить о многих вещах. И за одно это рэйвенкловец готов был проводить с ним все больше времени. Портрет и теперь не задал ни одного вопроса, он словно бы даже не удивился, привычно увидев приближающегося Снейпа. Только усмехнулся одними губами и что-то пробормотал, поигрывая складками мантии. - Отмечать Рождество вне дома - не самая лучшая идея, - заметил наконец Слизерин. - Правда, с каждым годом этот праздник принимает в Хогвартсе все более и более магловский вид, переставая быть самым важным днем в семье магов... - Я не могу быть дома, сэр. Маме нужно посещать врачей... потому что... э-э, у нее будет ребенок. И за мной некому смотреть, - покраснел Гарри. - Такое бывает, хотя ты кажешься уже вполне самостоятельным и мог бы справиться сам, - согласился Салазар. - И это довольно необычно, в магических семьях редко бывает даже двое детей. Конечно, из всякого правила есть свои исключения. А как ты относишься к будущему событию? Впервые Снейп просто не знал, что ответить. Он предпочел бы вообще не отвечать, но Слизерин явно ждал от него хоть какой-то реакции. - Ну... я не могу судить о чем-то, чего пока еще не знаю. Всему свое время. Под потолком растаял тихий смех портрета. Тот казался довольным ответом. - Верные слова, малыш, Ровена гордилась бы таким вороном. Но вот твоя речь... - Салазар снова рассмеялся. - Она ужасна, не подумай ничего дурного. Запомни одно: речь существует для того, чтобы ее слушали и слушались. Словами ты можешь заставить человека пойти на смерть или совершить злодеяние, а можешь остановить кровопролитие. Естественно, говорить тебя никто не научит. Красноречие - тот дар, который дан не всем. Но вот говорить правильно ты должен уже сейчас. Никаких ненужных слов, все должно быть продумано на два или три шага вперед. Диалог - это та же шахматная партия, и только от тебя зависит, выйдешь ли ты победителем. Учись этому, и тогда станешь не менее великим, чем маг, владеющий самыми сложными заклинаниями и чарами. Они помолчали еще немного. Где-то пробили часы девять раз. - Впрочем, сейчас Рождество, нужно праздновать, а не слушать советы давно умершего мага, который и себя защитить не всегда умел. Кажется, ты обещал еще кому-то зайти на чашку чая? Недвусмысленный взмах руки сперва удивил Гарри, никогда еще не случалось такого, чтобы Слизерин сам прогонял его, но потом мальчик разглядел в дверном проеме мордочку миссис Норрис и поспешил проститься с портретом. У Филча он пробыл недолго, хотя, будь его воля, Гарольд остался бы здесь еще на пару часов, понимая, что просто не уснет в пустой спальне - слишком большой для одного человека. В каморке завхоза все также царил абсолютный порядок и аромат свежего травяного чая. Какой бы чай не пил Гарри - и дома, и в Хогвартса, и даже у Флориана Фортескью с мороженым, этот неизменно оказывался лучшим: терпкий, горьковато-острый, в нем, казалось, были собраны все запахи мира, от обычной корицы до странного растения иван-чай и дикой мяты. И Аргус Филч, гроза всех нарушителей правил и бывший невыразимец, вечный ворчун и понимающий слушатель, казался таким же необычным и разным, как и его напиток. Постепенно тепло приходило на смену растерянности, Гарри словно оживал, забывая о неожиданной обиде на отца, о Твари, которая сейчас казалась далекой и неважной. Оставалось только Рождество, кошачье урчание, мягкий густой мех под пальцами и чуть треснувшая кружка, полная обжигающе-горячего чая... Он не помнил, как пропустил первый удар. Поттер и Уизли, оставшиеся отчего-то в Хогвартсе, появились так незаметно за его спиной, что Гарри даже не сумел понять, что случилось. Раньше ему казалось, что в Рождество ничего такого не бывает - ни мести, ни пляшущих перед глазами черных точек, ни невесомой тишины, ни этой магловской неравной драки. Этому просто не было места в том надуманном празднике, которым всегда было для Снейпа Рождество. Но, видимо, сегодня ему придется полностью пересмотреть свои взгляды на жизнь, потому что мечта не всегда бывает настолько щедра, чтобы оставаться явью до скончания веков. Дрались молча, даже не дрались, так - пара ударов и снова его отступление назад и попытки вырваться, не показывая спину. Как назло в коридоре не было ни одного ответвления, а разбитая правая скула явно нуждалась в настойке, останавливающей кровь. Странным было то, что Поттер не говорил ни слова. Он не останавливался, чтобы насладиться триумфом, не унижал почти поверженного соперника. Он просто наступал, хорошо понимая, что скоро все закончится. Финал действительно вышел скорым и каким-то смазанным, как алая полоска на костяшках левой руки, когда Гарри в каком-то безумном развороте случайно ударил кулаком по носу рыжего Рональда. И быстро шмыгнул в образовавшуюся прореху, прекрасно понимая, что преследовать его не будут. Встречать Рождество в Больничном крыле оказалось не так уж и плохо. После того, как все его царапины были либо излечены одним движением палочки, либо просто смазаны какой-то желеобразной настойкой, а сам Гарри получил шутливо-серьезный выговор на тему драк в такую ночь, его оставили наконец наедине с теплым светом ночника и глядевшей в окно полной луной. Он, наверное, даже заснул, потому что пробуждение вышло неопрятным и скомканным, когда на спящего рэйвенкловца, словно ушат ледяной воды, вылился чей-то глухой разговор за одной из ширм. Самого мальчика видно не было, а потому Гарольд, как бы ему не претил этот момент, оказался невольным слушателем случайной беседы. - Видимо, школу действительно закроют. Нельзя допустить, чтобы этот ужас и дальше нападал на учеников. - Гарри без труда узнал голос Флитвика. - Дамблдор не принимает никаких мер, хотя это в корне недопустимо. - Где вы нашли ее, Филиус? - дрожащий женский голос был Снейпу незнаком, но принадлежал, скорее всего, тоже профессору. - У башни Гриффиндора, она как раз совершала обход, хотя я и отговаривал ее от этого в Рождество. Но свои обязанности старосты и правила она всегда уважала. - Да, да, просто кошмар. Бедная девочка, надеюсь, с ней все будет в порядке. Как, вы сказали, ее имя? - Кристалл, - вздохнул преподаватель Заклинаний. - Пенелопа Кристалл. Рэйвенкло, пятый курс. Последовала продолжительная пауза, во время которой Гарри изо всех сил боролся со сном. - Кажется, этот ужас опять оставил надпись? Что-то вроде предупреждения, что мы все должны немедленно покинуть школу. Но если это произойдет, это будет такой удар по репутации Хогвартса! А куда мы отправим учеников, есть ведь и пятые, и седьмые курсы, у которых в конце года должен быть экзамен?! Наконец сон взял свое, и Гарольд тяжело прикрыл глаза, пообещав себе, что выяснит все полностью завтра утром. То, что он узнал, ему совсем не понравилось.