спасение

EDEN — drugs хёнджун любит. он любит, как могут любить только подростки и дети: искренне, с надрывом, до звёздочек в глазах и желания вывернуть свою чертову душу наружу. он благодарит вселенную за то, что пошел в старшип и познакомился с вонджином, потому что готов целую вечность греться в этих объятиях, плакать в плечо от бессилия и целовать чужие щеки и нос нежно-нежно так. у вонджина тренировки, бесконечная усталость и ответственность, а еще малыш джун, которого вечно затискать хочется и от всего мира уберечь, потому что сон слишком впечатлительный, воспринимает все близко к сердцу и от истощения плачет часто, чтобы эмоции выплеснуть. у джина темные круги перед глазами пляшут, когда младший прижимается к нему крепко-крепко, моча футболку после длинных и изнурительных тренировок. хам ответственность за мелкого чувствует, потому что любит так сильно, что даже страшно. они идут на шоу, объединенные одной мечтой: дебютировать вместе, и это кажется таким важным, что хёнджун дрожит почти всю ночь перед съемками и снова плачет у хёна на груди от перенапряжения и нервов. вонджин боится не меньше на самом-то деле, но он все еще чувствует ответственность, поэтому гладит по спине, целует в макушку и шепчет дурацкие, но такие нужные глупости, опаляя ухо горячим дыханием. они так и не могут заснуть, лишь долго-долго обнимаются и изредка крадут отчаянные детские поцелуи, чтобы успокоить расшатавшееся сознание. от усталости утром хочется повеситься, но мальчишки надевают на лица улыбки (вонджин готов закончиться, потому что эта милая улыбка хёнджуна с л и ш к о м для него) и цепляются за руки друг друга и остальных ребят из компании. ноги сона дрожат сильно, и юноша хватается за руку джина, как за спасательный круг. голова кружится, лица и звуки вокруг перемешиваются в одно сплошное марево, становится безумно душно, особенно в свитере, и он удерживается от того, чтобы снова заплакать. вонджин волнуется очень сильно, сжимает руку младшего крепко, чтобы не терял связь с миром, а после начинает сюсюкаться в усладу камерам, чтобы успокоить джуна. тот заметно веселеет, снова надевает улыбочку и действительно приходит в себя, все так же цепляясь за чужую (родную) руку своей. чем дальше, тем хуже. с каждым новым выступлением коленки младшего дрожат все сильнее, он сжимает руку вонджина так сильно, что становится больно. джин шипит, но не отпускает (понимает, что это нужно им обоим, как воздух, прямо сейчас). от нервов хочется выть. *** голос у хёнджуна дрожит, когда он ответить что-то пытается, и вонджин это чувствует. младший почти плачет, ему бы в объятиях сейчас быть и чай пить, а не пытаться связать два слова и танцевать. вонджин чувствует — конец, он понимает — сейчас будет плохо, осознает — ещё чуть-чуть и джун словит нервный срыв, а дальше пиши пропало. он хочет с места сорваться, но стоит-стоит-стоит. оценки кажутся приговором, его колотит, голова кружится, он, кажется, умрёт прямо сейчас, но держится, потому что поддержка сейчас явно не ему нужна. хёнджуну просто плохо. он облажался. он так чертовски облажался, что хуже просто некуда. он предал мечту, себя и вонджина, который в него верил, который его успокаивал, который о нем всегда заботился, который с л и ш к о м для хёнджуна. он почву под собой не ощущает, потому что чувствует себя отвратительно. он облажался. облажалсяоблажалсяоблажался. за пределами камер хёнджун плачет надрывно. так, как никогда не плакал до этого. страх и отчаяние перемешиваются с болью и ощущением утраты, и он лишь тычется носом в грудь своего хёна, ощущая, как подвел их обоих на оценивании. мечта рушится на глазах, но паршиво даже не от этого, а от того, что им придется расстаться на долгие недели. сон честно не знает, как будет жить всё это время без запаха джина, без его подколок, крепких объятий, бормотания по ночам и поцелуев. он воет, подрагивает в объятиях, трясется, как осиновый лист, и хочет просто исчезнуть куда-нибудь, потому что это не должно было произойти так. вонджину страшно. ему страшно бросать малыша джуна совсем одного с этими испуганными большими глазами, из которых слишком часто льются слёзы, отчаянием и ломающей болью пополам. он буквально чувствует каждой клеткой своего тела то, как плохо хёнджуну, и не может сделать абсолютно ничего. он сам плачет, только тихо, почти незаметно, утыкаясь носом в хрупкое плечо и сжимая ткань свитера в пальцах. ему страшно бросать мелкого, потому что они, можно сказать, срослись друг с другом, как единое целое. они цельный организм, и разделять их нельзя, но чёртовы новые правила так не думают. они прощаются, сидя на местах, и подарок от младшего в кармане обжигает пальцы. от отчаяния хочется выть. *** хёнджун приезжает в центр будто бы повзрослевший (или постаревший?) на пару лет точно, взгляд его усталый, но всё ещё полон энтузиазма. в тренировочном центре даже пахнет по-другому. пахнет свободой. он ждёт встречи с джином, как второго пришествия, и мечтает наконец раствориться в его объятиях, потому что этого не хватало. вонджин не верит. он потирает глаза, щипает себя за предплечье, несколько раз моргает и понимает — не сон. хёнджун действительно стоит, улыбается, раскрывает руки для объятий, и он весь такой родной, что слёзы сами на глаза наворачиваются (совсем чуть-чуть, он всё ещё сильный хён). младший в его объятиях ощущается определенно правильно, и именно он был нужен ему все это время порознь. губы касаются чужой (родной) кудрявой макушки, а после мажут по щеке и шепчут на ухо. — я так скучал по тебе. в ответ хам получает лишь всхлип в район шеи и пальцы, отчаянно цепляющиеся за футболку. хёнджун тоже скучал. он чертовски скучал, из головы не выкидывал своего хёна, ночами слёзы глотал и усердно тренировался (до хрипоты в голосе, до боли в мышцах, до мокрой от пота одежды, до желания рухнуть прямо в зале, а позже снова встать, чтобы тренироваться дальше), чтобы попасть сюда, снова в эти объятия. потому что это кажется чертовски важным, потому что даже чертовы мечты о дебюте не должны разделять их, точно не сейчас. в укромном месте, где уже, к счастью, нет камер и где почти не снуют другие трейни, вонджин сцеловывает слёзы размером с горошины, нежно руками по спине водит, обводит губами костяшки и каждый палец, срывает с ярких мальчишечьих губ поцелуи и шепчет, что не отпустит, заставит тренироваться до потери сознания, но не отпустит обратно, потому что они должны быть здесь вместе. просто обязаны. хёнджун просто цепляется за плечи, целует всё так же по-детски отчаянно и обещает, что будет стараться еще больше, потому что любит, потому что хочет вместе и до бесконечности, потому что не хочет потерять во второй раз. от бессилия хочется выть, но они есть у друг друга, и это, вероятно, спасение.