There's nothing wrong with a little space But not right now, don't leave There's nothing wrong with a little time But for the memories, for the good things Don't leave The Paper Kites - Don't Keep Driving
– Зейн! Он тут же оборачивается на звук своего имени и видит, как к нему приближается Амира, пересекая расстояние между ними быстрыми шагами. Они находились в холле школы, где в данную минуту было невероятно многолюдно, и Зейн ощущал себя немного некомфортно из-за необычайно большого скопления людей вокруг. – Прекрасно выглядишь, – добавляет она, оглядывая его с головы до ног оценивающим взглядом. – Ты не менее прекрасна. Ее платье в пол мерцало в свете ламп, отбрасывая на стены множество солнечных зайчиков, а кремовая маска в тон платью только дополняла выбранный ею стиль на этот вечер. – Прекрати, – одергивает его Амира. – Мы договаривались, что будем выглядеть в одинаковой степени замечательно, но ты превзошел все мои ожидания. – Это же просто костюм. Зейн осматривает свой простой наряд, который он выбрал не глядя, искренне недоумевая, чем он выделяется среди других людей в этом зале. – И все равно, в дополнение к твоей дьявольской красоте…– она замолкает, бросая взгляд вокруг Зейна, словно пытаясь кого-то найти. – Постой, а где Лиам? При упоминании имени, с которым билось его сердце, Зейн отводит взгляд, пытаясь придать себе, как можно более беспечный вид, но он понимает, что у него не выходит, когда видит обеспокоенный взгляд Амиры. Она берет его за руку и спрашивает: – С ним же все в порядке? – Да, – коротко отвечает Зейн. – Знаю, что обещал, что познакомлю вас, но… – Но? – Скажем так, он посчитал, что этот вечер для него не так уж и важен. – Брось, я знаю, что Лиам не мог так сказать. – Не сказал, но дал понять, что его сегодня здесь не будет, – резко отвечает он, но потом сразу же сожалеет и сжимает ее теплую руку. – Прости, просто я совсем не в настроении быть сегодня здесь. Он оглядывает холл, который специально к этому вечеру был украшен чуть ли не помпезно, и от обилия блесток и разноцветных гирлянд на каждом миллиметре поверхности у него чуть ли не рябило в глазах. Но все вокруг совсем не имело для него значения. Зейн все еще пытался найти в толпе прибывающих на вечер людей родное лицо, освещенное яркой, выбивающей землю из-под ног улыбкой, которую он так невероятно любил, но, видимо, сегодня его мечтам не было суждено стать реальностью.***
«Завтра вечером в 20:00 состоится ежегодный бал-маскарад, на котором ты должен обязательно присутствовать! Обещаем, что это будет незабываемо. С тебя – шикарный наряд, с нас – отличная музыка, множество впечатлений и море эмоций!» Зейн стоял около плаката, копии которого были развешаны на каждой поверхности школьного заведения, оповещая учеников о грядущем мероприятии, которое традиционно проводилось каждый год за месяц до Рождества. Он покачал головой, осознавая, что со своим проектом по мировому искусству совсем выпал из течения школьной жизни, но, что более важно, с ним рядом не было Лиама, который бы обязательно дал ему знать. Он был в отъезде вместе с остальными ребятами из музыкальной студии, находясь уже третий день в другом городе на конкурсе, и Зейн невыносимо по нему скучал. В коридорах прозвучал громкой трелью звонок, и вокруг него началось ожидаемое оживление, но Зейн совсем не торопился. Он достал телефон, сделал фото плаката и только собирался отправить его Лиаму, как вдруг ощутил чье-то касание к плечу. Зейн нахмурился, неприятно удивившись такому грубому вмешательству в личное пространство, и хотел уже скинуть чужую руку, но его глаза наткнулись на знакомую татуировку четырех стрелок на предплечье, и он не поверил своему счастью. – Лиюм!? – воскликнул он и, обернувшись и увидев перед собой человека, о котором он не мог перестать думать все эти дни (если честно, то все время), Зейн накинулся на него с крепкими объятиями. – Собственной персоной, – ответил Лиам, крепко сжимая его в ответ, и потянулся за долгожданным поцелуем, но Зейн приставил пальцы к его губам и поцеловал коротко в щеку. – Не здесь, – прошептал он, быстро кинув взгляд на школьников, торопящихся на занятия, и нехотя разжал объятия. – Я думал, ты приедешь только вечером. – Мистер Диппет поддался нашим уговорам и все-таки отменил запланированную экскурсию по городу, и вот я здесь. – Я так скучал, – признался Зейн, сжимая в руках лямки рюкзака и подавляя тем самым разбушевавшееся в нем желание прижаться к любимому губами. – А я сильнее. – Лиам сделал шаг вперед и взял его за руки, целуя костяшки его пальцев. – На самом деле я хотел у тебя кое-что спросить. Зейн вопросительно поднял бровь, одновременно с этим ощущая, как его сердце убыстряет свой ритм в волнении. – Надеюсь, это не предложение руки и сердца, – отшутился он, не желая признаваться в том, что иногда мечтал об их будущей свадьбе, где они оба стоят у алтаря, произносят клятву верности в вечной любви и становятся мужьями. – Что ты, нет, – улыбнулся Лиам и сразу же добавил: – Не то, чтобы я об этом не мечтал. Причина в этом. С этими словами он указал взглядом на плакат за его спиной и чуть сильнее сжал его пальцы, нервно кусая губы. Зейн не мог просто стоять в стороне, наблюдая за его переживаниями, и поэтому произнес: – Что бы это ни было, знай, что я буду только «за». – Я знаю, но все равно волнуюсь, – Лиам коротко улыбнулся и прошептал: – Обещай только не смеяться. Зейн кивнул головой и не удержался от смешка, рвавшегося наружу, отчего Лиам посмотрел на него, нахмурив свои прелестные брови. – Прости, не удержался. Лиам прочистил горло, глубоко вздохнул и начал говорить: – Глубоко любимый мистер Зейн Джавадд Малик. Я, Лиам Джеймс Пейн, искренне и от всего своего необъятного сердца прошу вас сопроводить меня на предстоящий бал в качестве моего возлюбленного. Итак, каков будет ваш ответ? Предупреждаю, что принимаю только положительный вариант. И Зейну вдвойне тяжелее стало удержаться от поцелуя, который так и просили эти манящие губы. Лиам всегда умел его удивить, и Зейн в очередной раз был поражен той силе любви, что он подчас к нему испытывал. – Нет ни одной Вселенной, где я бы сказал тебе «Нет». Лицо Лиама осветила ослепительная улыбка, которую Зейн не смог бы променять ни на что в своей жизни. Именно эта улыбка этого определенного человека, ставшего для него за короткое время самым дорогим, творила с ним волшебные вещи, неизменно стирая все его сомнения и прогоняя прочь неприятные мысли. И Зейну было наплевать, что их могут увидеть вместе. Он мог поспорить, что почти вся школа знала об их отношениях, ведь то, как они любили друг друга, совершенно невозможно было скрыть.***
Зейн вздохнул с облегчением, когда, наконец, мистер Бэлл принял его проект, ведь это означало, что он мог без всяких волнений и тревог подготовиться к одному из важных вечеров в своей жизни. При воспоминании о недавней встрече с Лиамом и об его не менее захватывающем дух продолжении в одной из пустых аудиторий, Зейн улыбнулся, ощущая безмерное счастье, ставшее для него незаменимым в этом мире. Он снова дотронулся до своих припухших губ, до сих пор чувствуя на них жаркие поцелуи, из-за которых он порой терял рассудок, и вошел в гардеробную. Зейн пообещал Лиаму, что отберет несколько костюмов, которыми у него были забиты почти все вешалки, из-за частых светских приемов, устраиваемых его отцом, и отошлет ему фотографии составленных образов. Лиам уже позаботился о масках. Когда он показал их Зейну, тот едва сдержал возглас удивления от их невероятной красоты. Они не были одинаковыми, но имели идентичные элементы, делавшие их парными, и Зейн должен был подобрать под них свой наряд. Маски были выполнены в красном и черном цветах, и вся их поверхность была отделана затейливыми узорами, которые красиво мерцали на свету. Он снял с вешалки сразу несколько костюмов, подходящих по цвету, прошел обратно в комнату и разложил их на кровати. Ему не терпелось поскорее примерить каждый из них, но, как только Зейн взял один из них в руки, в дверь раздался стук. – Да? – Солнышко? – в проеме двери появилась его мама, которая, судя по ее внешнему виду, только пришла с работы. Зейн был удивлен, ведь обычно его мама никогда не приходила к нему в комнату без лишней необходимости, и он был немного озадачен ее неожиданным появлением. – Привет, – произнес он осторожно, стараясь обуздать свои не на шутку разгулявшиеся догадки о возможных этому причинах, ведь, судя по ее виду, дело было срочное. – Вижу, ты полностью погружен в подготовку к этому балу. Она бросила короткий взгляд на наряды и затем снова посмотрела на Зейна. – А как ты… – Твой отец разговаривал с утра с директором школы, и тот все ему рассказал. Зейн сжал руки в кулаки, пытаясь хоть как-то выплеснуть свои нервозность и раздражение от очередного вмешательства родителей в его жизнь, и сказал: – Это же просто обычный школьный бал, мам. Он придал выражению своего лица скучающий вид, будто его совсем не интересовало это событие, но в душе он весь трепетал от одной мысли о предстоящем вечере, который он проведет вместе со своим любимым. – Даже если ты пойдешь туда с Амирой? – спросила она. – Мы с папой надеемся, что вы хорошо проведете время, и не забудь сделать как можно больше фотографий. Не оставив ему никаких шансов на возражения, она вышла из комнаты, даже не увидев, как буквально весь мир Зейна был беспощадно разрушен ее словами.***
Тучи низко нависали над землей, и по одному взгляду на небо можно было предугадать, что скоро пойдет дождь. Зейну не было до этого никакого дела. Он выкуривал уже третью сигарету в попытках успокоить свои возбужденные до предела нервы и маячившую на горизонте панику, но все его старания были тщетны. Вокруг него пронизывающий ветер гонял желтые сухие листья по бетонированной площадке и расшатывал сетчатую ограду заброшенного скейт-парка. Их с Лиамом места. Зейн бегло осмотрел место, с которым у него с Лиамом было связано множество счастливых воспоминаний, но радость от этих моментов была мгновенно перекрыта его мыслями, не дававшим ему покоя уже несколько часов. Мыслями о том, как Лиам воспримет новость, что они не смогут провести этот вечер вместе, как хотели. Бросив окурок в урну, он поднял взгляд и сразу же наткнулся на человека, который ни много ни мало являлся целым его миром. Лиам шел в распахнутом пальто, словно холод совсем ему не мешал, и Зейн сразу же узнал надетое на нем худи, которое принадлежало ему. Они часто менялись вещами, но каждый раз, когда он видел Лиама в своей одежде, что-то внутри него, словно искрилось словами «Мой». Он шел, будто против своей воли: его прекрасные, всегда светящиеся радостью глаза, были тусклыми, брови нахмурены, а взгляд опущен под ноги, но даже будучи таким Лиам все равно был невероятно прекрасен, и Зейн, как бы он ни старался, никогда не мог подобрать достаточно точного описания той внутренней и внешней красоте, что в нем заключалась. Но то, зачем они должны были встретиться, вернуло его обратно в холодную, наполненную пронизывающим ветром, реальность, и Зейн переминался с ноги на ногу, не в силах превозмочь то волнение, что захватило все его существо в ожидании того разговора, что им предстоял. – Привет, – произнес он с трудом, прочищая горло и не отводя своего взгляда от Лиама, выражение лица которого совсем не изменилось. Лиам просто кивнул в ответ, чуть улыбаясь, но эта улыбка была, словно что-то механическое, бездушное, и от этого сердце Зейна, словно начало обрастать медленно, но верно трещинами. Ему никогда еще не приходилось иметь дело с таким Лиамом, и колючий, зыбкий страх от последствий этой встречи витал ощутимо в воздухе. Зейн внутри догадывался, что после этого все уже не будет таким, как прежде, но неужели их любовь не сумеет сломить очередной барьер, которые все время возникали на ее пути? – Лиам…Что-то случилось? Ты выглядишь странно. Он не смог удержаться от этого вопроса, искренне надеясь, что причина тому, что Лиам был не очень рад этой встрече, заключалась все же в другом. – Я знаю, зачем ты меня сюда позвал. – Откуда? – Зейн судорожно сглотнул образовавшийся ком в горле, понимая, что все самые худшие его кошмары медленно, но верно становятся явью. – Ты так и не прислал мне фотографии своих костюмов, хотя я, как дурак, ждал их целых два часа. Лиам замолчал и отвел свой взгляд, в котором Зейн успел разглядеть проблеск злости, и от неожиданности он отступил назад. – Прости, – едва слышно произнес он. – Для меня этот вечер был очень важен, Зейн. Я мечтал провести его с тобой, держа тебя в своих объятиях и не отпуская ни на шаг, показать, наконец, всему миру, что ты и только ты - любовь всей своей жизни, но, похоже, у тебя другие приоритеты. Каждое его слово ударяло по нему, как незримая пощечина, и Зейн неосознанно задержал дыхание, молясь про себя, чтобы все, что сейчас происходило, оказалось просто кошмарным сном. – Я мечтал о том же, – ответил он, сдерживая с трудом наворачивающиеся на глаза слезы. – Но, Лиам, поверь, так нужно. Я не могу поступить иначе. – Я тоже, Зейн. – Лиам посмотрел на него, обжигая своим ледяным взглядом. – Мне надо идти. Рут приехала с колледжа. Надеюсь, ты хорошо проведешь время. С этими словами он развернулся и направился к выходу, плотнее запахивая пальто, а Зейн остался стоять на месте, наблюдая, как его мир, который он не смог удержать, медленно утекает сквозь его пальцы. Лиам. Он был здесь, и Зейн не мог отвести от него своих глаз, что, наверное, было весьма для него типично. Они находились в здании одного из фешенебельных клубов Нью-Йорка, где проходил очередной показ новой коллекции очередного модного дома, и Зейн уже сбился со счета, ведь с самого утра ему пришлось быть в разъездах по городу, пребывая на всех мероприятиях, которые были запланированы. Во всей его работе это, пожалуй, было самым его нелюбимым занятием, и он по возможности старался избегать то, что предвещало нахождение среди множества незнакомых людей, но по большей части это ему не удавалось, и он всегда был вынужден подавлять свою иррациональную боязнь толпы и с гордо поднятой головой играть свою роль. Единственным его спасением всегда являлся человек, прямо сейчас находившийся в том же зале, что и он. С самого утра Луи успел его предупредить, что Лиам уже был в Нью-Йорке, и Зейн не мог найти себе места от мысли о том, что они скоро встретятся, но он совсем не ожидал, что Лиам окажется здесь, ведь он совсем не был обязан присутствовать на всех показах. Показ Hugo Boss должен был состояться только завтра, и именно на нем всему миру предстояло узнать о том, что Лиам Пейн теперь имел самое непосредственное отношение к этому бренду. Если честно, Зейн не мог дождаться этого момента, живо представляя в своей голове реакцию общественности, но в особенности ему не терпелось оказаться поскорее с Лиамом. Хотя Зейн не старался тешить себя напрасными надеждами, что Лиам вдруг все забудет и будет вести себя с ним, как прежде после той ночи, воспоминания о которой до сих пор заставали его врасплох в самых неожиданных ситуациях, он не отчаивался. Путь обратно к его сердцу был долог и тернист, но он был готов ко всем трудностям, что приготовила ему судьба. Показ уже был закончен, и сейчас проходил небольшой фуршет в его честь, хотя это описание мало подходило к нему. Людей будто стало еще больше, но, к счастью, вся пресса уже давно исчезла, и Зейн мог выдохнуть. Назойливые репортеры так и норовили в перерывах между сменами коллекций взять у него интервью, на что он вежливо давал понять, что пока не готов к каким-либо комментариям. Они все, словно звери, чуяли запах приближающейся сенсации, и не могли пойти против своей природы и не задать вопросы по этому поводу. Единственное, что их сдерживало, был запрет, который его компания наложила на любое распространение этой конфиденциальной информации, поэтому Зейн в тайне злорадствовал на их временную беспомощность. – Зейн, дорогой! Рада тебя здесь видеть. Он увидел, как к нему приближается Амира вместе с озадаченным Лиамом, и все внутри него замерло в ожидании неминуемой катастрофы. Он тут же вспомнил ее недавние слова о том, как она не допустит, чтобы Лиам его избегал, но он совсем не ожидал, что это случится так скоро. Зейн начал незаметно поправлять свой костюм и отчаянно пытался подобрать подходящие слова для приветствия, но на ум так ничего и не пришло. Он сделал глубокий вдох и крепче сжал бокал с шампанским, надеясь, что его нервозность не будет никому видна, особенно ему. Его совсем не спасал тот факт, что Лиам выглядел просто потрясающе в своем светло-розовом костюме. Его немного отросшие за это время волосы были идеально уложены, и Зейн никак не мог убрать из своей головы картинку, как еще несколько недель назад он зарывался пальцами в эти самые волосы, лежа с ним в постели, и все эти дни это то, о чем он думал постоянно. Взгляд его темно-карих глаз пробирал до мурашек, и Зейн отчетливо помнил, как он смотрел в эти самые глаза, затуманенные волнами удовольствия, когда он проникал в него глубже и глубже, стирая прикосновениями все его сомнения. Он не мог забыть, как сцеловывал с его невероятно прекрасных, манящих губ вырывавшиеся оттуда стоны, а на его коже будто до сих пор остались следы от его сильных, но в то же время нежных рук. – Посмотри, кого я тут встретила. Амира чуть подтолкнула Лиама вперед, по лицу которого можно было четко увидеть, что он хотел быть где угодно, но не здесь. – Добрый вечер, Лиам, – поприветствовал его Зейн, протягивая руку для пожатия. Лиам взял за его руку, смотря ему прямо в глаза, и он ощутил, как воздух между ними моментально наполнился электрическими разрядами. Никто из них не спешил разрывать рукопожатие и отводить взгляд. Мир вокруг них замер, и Зейну достаточно было сделать шаг навстречу человеку, которого до сих пор любил всей своей душой, чтобы оказаться в его объятиях. – Добрый вечер, – ответил Лиам, отпуская его руку, и тут же добавил: – Не ожидал здесь встретить вас обоих. Он сделал ударение на своих последних словах, смотря поочередно то на него, то на Амиру, и в его взгляде ясно читалось, что он был чем-то недоволен, и Зейн очень хорошо знал этот взгляд. Лиам был недоволен тем, что застал их обоих на одном и том же вечере. Понимание этого ударило Зейна с огромной силой. Лиам до сих пор ревновал его к Амире, и от мысли об этом внутри него словно взорвались сотни тысяч фейерверков. Это могло значить лишь одно – Лиам до сих пор испытывал к нему какие-то чувства, и Зейн еле сдержал рвущийся наружу счастливый смех, но не смог все-таки удержать улыбку. Яркую, искреннюю улыбку, от чего Лиам вопросительно на него взглянул. – Я сказал что-то смешное? – сердито спросил он, сводя вместе брови. Зейну невыносимо хотелось прижаться к нему, ощутить на себе снова его руки и губы, но он вынужден был себя остановить. – Просто счастлив вас здесь видеть. Я уже начал было думать, что этот вечер уже ничего не может спасти. – А как же ваша очаровательная спутница? – Боюсь, ты неправильно все понял, Лиам, – вмешалась Амира, поворачиваясь к нему. – Мы пришли сюда не вместе. – Но вы же… – Ты все никак не можешь понять одну простую истину, – с этими словами она обняла Зейна за плечи: – Мы всегда были и будем, как брат с сестрой, и ничего больше. Эта привилегия всегда оставалась за тобой. Мне пора бежать, рада была встретиться снова, Лиам. Она поцеловала их обоих в щеку и мгновенно исчезла среди множества людей, что их окружали, оставляя их наедине. – Так значит, я ошибся. Его до этого серьезный взгляд значительно смягчился, и в нем можно было различить проблеск облегчения. Зейн продолжал молчать, зачарованный взглядом прекрасных глаз, и не в силах что-либо произнести. – Знаешь, я приходил к тебе в офис на следующий день после той ночи. Как дурак спешил к тебе, чтобы еще раз увидеться с тобой, но, подойдя к твоей двери, я услышал ваш с Амирой смех, и вдруг все мои давние страхи на ваш счет возродились, и я ничего не мог с собой поделать, но только уйти, снедаемый разочарованием, прежде всего к себе. Вокруг них было достаточно шумно, но Зейн отчетливо слышал каждое его слово, боясь упустить то важное, что Лиам пытался ему сказать. – Если бы я только знал, что ты был в нескольких шагах, то я бы не позволил тебе уйти. – Зейн, прошу, не говори этого, если ты не придаешь никакого значения этим словам, – сказал Лиам, сделав шаг назад. Сердце Зейна пропустило удар при виде грусти, отразившейся на его лице. – Только не уходи, – он не удержался и взял его за руку: – Пожалуйста, посмотри на меня. Зейн был решительно настроен не только заставить Лиама поверить своим словам, но и вернуть его доверие к нему и в их предназначение быть вместе. Лиам поднял свой взгляд, и Зейн продолжил, ощущая тепло его руки, которую Лиам не спешил высвобождать. – Для меня эти слова – не пустой звук, как ты думаешь. Та ночь… она была, словно благословением. Я впервые за долгое время ощутил себя цельным, потому что я был рядом с тобой, чувствовал тебя на своей коже, слышал твои слова и твой смех, видел твою прекрасную улыбку. Ко мне словно вернулось второе дыхание. Я не мог и подумать, что когда-нибудь снова испытаю счастье иметь тебя в своей жизни. «Счастье любить тебя» чуть было не сказал он, но Зейн понимал, что для этого было еще слишком рано. – Я…Как…Но... – мысли Лиама, словно лихорадочно мелькали в его голове, не давая сформулировать цельного предложения, но затем он будто пришел к решению. Он вырвал свою руку из рук Зейна и попятился назад. – Прости, мне надо… мне надо подумать, – с этими словами он повернулся и скрылся в толпе, оставляя Зейна стоять ни с чем. Вокруг медленно танцевали пары, сливаясь воедино под звуки живого школьного оркестра в свете сверкающих прожекторов. Зейн сидел на одном из кресел, стоящих около дальней стены, как никогда ощущая себя полным изгоем среди всех этих искрящихся радостью людей, и ему было абсолютно все равно, что он вышел на танцпол всего один раз, оказывая честь Амире, которая уже давно ушла. Он бы мог тоже уйти, но что-то внутри него не давало ему сделать шаг в сторону выхода. Вместо этого Зейн продолжал все чего-то ждать, раздувая, как из потухших угольков, почти догоревшую надежду, что еще не все потеряно. После того разговора с Лиамом он не мог не чувствовать ничего, кроме вины к человеку, которого любил всем сердцем. Все внутри него твердило пойти к нему и попросить прощения за то, что в очередной раз не отстоял перед своими родителями право на свое собственное счастье, но Зейн понимал, что Лиаму нужно побыть одному. Покинув скейт-площадку, он совсем не желал возвращаться домой. В его мыслях была только одна цель – запечатлеть навсегда свою любовь к Лиаму. Он не раз думал об этом, но все никак не мог решиться, откладывая такой важный шаг на более подходящее время, тем более родители его просто не поняли бы. Но в тот самый момент, когда он понял, что предал доверие самого дорогого ему человека, Зейн, ни секунды не сомневаясь, принял это решение и направился в тату-салон. Теперь на его правой кисти под повязкой было выведено витиеватыми буквами слово «love». То, что он ассоциировал с Лиамом. С первой секунды их встречи эти два слова были для него равнозначны, и он знал и был уверен, что никогда не изменится. Зейн поднял взгляд от своей руки, кожа на которой чуть побаливала, на людей вокруг, чувствуя, как грусть, словно темнота, поглощает его с головы до ног. Понимая, что не может больше здесь находиться, он готовился уже встать со своего места, но его остановил голос, который Зейн узнал бы при любых обстоятельствах. – Позволите пригласить вас на танец? Зейн поднял голову, всерьез полагая, что ему послышалось, но он тут же увидел перед собой человека, которого ему все это время так сильно не хватало, и тот груз вины и безысходности, что не давал спокойно ему вздохнуть, бесследно исчез. Он, словно был лишен чего-то самого важного, без чего не мог нормально существовать, и теперь, оказавшись рядом с ним, все его страхи и сомнения стерлись в пыль под воздействием этого взгляда и этой робкой, но такой прекрасной улыбки. – Лиам… Он замолчал, оказавшись вдруг неспособным подобрать какие-либо подходящие слова, и просто смотрел на него, не веря своим глазам. Его темно-синий костюм с аккуратно завязанной бабочкой на шее, как перчатка, облегал его сильное тело, а маска скрывала его лицо, но Зейн все равно узнал бы Лиама по его глазам, а также по его родимому пятну на его шее, выглядывавшему из-под воротника. Не дождавшись от него ответа, Лиам протянул свою руку и Зейн без всяких вопросов вложил в нее свою ладонь, не отрывая от него своих глаз. – Твоя рука…Что случилось? – спросил обеспокоенно Лиам, поднося забинтованную кисть к своему лицу. – Сюрприз, – ответил Зейн, решив рассказать о татуировке позже. – Узнаешь после обещанного танца. Лиам покачал на это головой, широко улыбаясь, и повел Зейна на танцпол, где в этот самый момент начиналась новая песня. Он тут же прижал его к себе и повел его в такт доносившейся отовсюду песне, которая обволокла их в свой волшебный кокон, за пределами которого ничего не существовало, и Зейн изо всех сил старался запомнить каждую деталь этого вечера. Все вокруг было погружено в полумрак, и только разноцветные лучи стробоскопов выхватывали ту или иную танцующую пару из темноты, сразу же перекидываясь на стены, пол или потолок, но все, что замечал Зейн, это были руки, которые крепко держали его в своих объятиях, и глаза, в глубине которых он каждый раз утопал без шансов на спасение. – Зейн… На самом деле я хотел перед тобой извиниться. Я знаю, что отреагировал не самым лучшим образом, но… – Не надо, Лиам. Я все понимаю, – ответил Зейн. – Тебе не нужно извиняться. Это все случилось по моей вине, и я все исправлю, обещаю. – Что ты имеешь в виду? – Завтра я расскажу родителям о нас. На лице Лиама отразился шок, словно он боялся поверить в его слова. – Ты уверен? – Более чем. Все это время я боялся и избегал этого решения, но, когда на кону стоит наше с тобой счастье, я буду бороться за него всем тем, что у меня есть. Зейн вложил в свои слова всю уверенность, что у него была, надеясь, что убедил Лиама в своей решимости. – Вместе. Мы будем бороться вместе. Эти слова проломили последний барьер внутри Зейна, и он приблизился к Лиаму и прижался к нему в долгом, полном нежности поцелуе, ощущая, как любовь, что жила между ними, стала еще крепче.