Твой недотрах излечим, Чонгук-и

«В споре рождается истина». Тот, кто когда-то давно сделал подобный вывод, как минимум, являлся гением. Вечер не предвещал никакой беды: ребята отдыхали в столовой за большим столом, распивали крепкий и, не очень алкоголь, а также кушали и просто болтали каждый о своем. Хосок в привычной манере немного загрузился, видимо глубокими раздумьями о жизни, но потом резко переключился и начал дурачиться с Чимином, который и без алкоголя был практически всегда в игривом настроении, а под алкоголем, так вообще, терял контроль над своим разумом. Намджун в обнимку с Тэхеном что-то напевали, будто были уже в стельку пьяные, но на самом деле просто были в очень хорошем настроении, Юнги же сидел, кушал, наблюдая за всеми и незаметно перекладывал жареное мясо с тарелки Джина, пока сам старший активно перекрикивался через стол с макнэ. — Да, что ты говоришь?! — огрызался Чон с набитым ртом, глядя на старшего исподлобья. — Айщ, как неуважительно! — в своей манере громко предъявил Ким, мотнув головой и дернув рукой с вилкой в сторону Чонгука. — Я не виноват, что твои ноги короткие, а туловище длинное. Твоя фигура, словно треугольник на палочках — только плечи и видно, — немного выпивший макнэ и вовсе разошелся. Хотя, он всегда так делал. Пил, находил себе жертву, которую можно было бы задеть и долго спорил, настаивая на своей правоте. Часто под руку Чонгука попадали либо Хосок, либо Тэхён, ну или же Чимин, но так как, в этот вечер те были заняты, то Гук всерьез решил достать именно самого старшего, а тот и сам был не прочь поспорить, особенно, когда задевали его внешность или способности. — Спорю на 100 баксов, что ты бы хотел такие плечи, как у меня, — в таком же громком тоне ответил Сокджин, яростно желая поставить Чонгука на место. И пока он пытался это сделать, под шумок из кухни ушли Намджун с Тэхеном, чуть позже, дабы не быть свидетелями убийства, Чимин с Хосоком, а следом и молчаливый, но сытый Шуга. И вроде, уже не было смысла продолжать спор, ведь Джин был прав, но золотой макнэ не был бы золотым, если бы просто так сдался. — Это ты мечтаешь о таком прессе, как у меня и о такой пластичности в танцах, а то дергаешься на сцене, как поломанная игрушка — мне даже тяжело смотреть на твои мучения, — поднимаясь из-за стола, кинул младший и он явно переступил грань дозволенного этими словами, потому что Ким в ту же секунду буквально подлетел к Чону, с силой схватив того за ворот рубашки. — Еще одно слово, и я не смогу больше просто говорить, Чонгук. — Намекаешь на то, что врежешь мне? — юноша цокнул языком, со злостью схватив Джина за запястья и попытавшись скинуть их с себя, чем только сильнее разозлил старшего. — Не получится, Джинни, мое лицо очень дорого для нашей компании, помнишь, да? — ухмыляясь и резко смотря в глаза, ответил макнэ. — Чего ты добиваешься? Внимания? — сердито спрашивает старший, грубо толкая Чона и, вскоре, вжимая того в стенку. — Будто ты не знаешь? Просто хочу чтобы ты мучался, так, как мучаются другие. Так, как плачет Чимин, тихо, в подушку, после того, как я говорю, что он поправился. Так же, как Тэхён, которого просто достаточно назвать странным придурком, чтобы нарваться на драку, — еще довольнее ухмыляется Чонгук. И он бы продолжал, если бы не крепкая ладонь на его шее, которая рывком тянет на себя, а затем пухлые губы, что жадно накрывают его собственные, сминая, и влажный язык, грубо врывающийся в чужое пространство. И Чонгук теряется. Впервые. Впервые теряет контроль, просто впадает в ступор, не зная, что делать. Но совсем скоро тело реагирует внезапно возникшим возбуждением, и он поддается, прикрывая глаза и отвечая на поцелуй, прижимаясь плотнее к горячему телу. — Твой недотрах излечим, Чонгук-и, — Сокджин отстраняется с трудом, дышит рвано и растягивает губы в победной усмешке. — Если ты будешь послушным мальчиком, — шепчет в самые губы хён, слегка задевая бедром пах младшего. И Чона ведет. Нет, не просто ведет — уносит. Он впервые ощущает подобное. Такое сильное желание, такую ненормальную необходимость в сексе. Нет, даже не просто в сексе — в жестком трахе. — А теперь, будь добр, убери со стола, если хочешь продолжения, — игриво усмехается Джин, отстраняясь и оставляя Чонгука наедине с собственными мыслями. Тот зависает еще на некоторое время, чтобы хотя бы немного понять, что только что произошло, осознать и принять тот факт, что он возбудился и чуть позорно не спустил в штаны от простого поцелуя. В тоже время, Сокджин спокойно заходит в свою комнату и, усевшись на кровать, с довольной ухмылкой начинает медленно считать. — Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре… Наконец макнэ срывается с места и следует за хёном, буквально влетая в комнату, и тут же захлопывая за собой дверь. — Три… Ох, а ты быстрее, чем я думал, — коротко облизнув губы, произносит Джин, пока на него, буквально накидывается разъяренный макнэ. — Какого черта ты со мной сделал?! — кричит, не сдерживаясь Чон. — Тише, тише, ты же не хочешь всех поднять на ноги? — отвечает старший, и это чуть успокаивает младшего. — Отвечай! — уже тише, но все также возмущенно добавляет Чонгук. — Я просто нашел истинные намерения твоих вечных придирок ко всем, — Сокджин уверенно и бесстыдно прикасается к ширинке Чона и чуть сжимает, срывая глухой то ли стон, то ли всхлип с искусанных губ. — Тебя же никогда не трахали, не так ли? Вот и бесишься. — Руки свои пидорские убрал! — сдергивая ладонь хёна, рычит парень. — Ой, извини, — невинно усмехается Ким, а затем, схватив Чона за плечи, тянет на себя и валит на кровать, быстро перехватывая инициативу. Джин нависает сверху, чувствует, как младший дергается и нагло, настойчиво целует крепко сжатые, но горячие, влажные губы. Руки Джина в это же время скользят по подкачанным бедрам к упругой заднице и совсем нахально сжимают ее, заставляя младшего растерянно ахнуть. — Я должен был начать с твоей задницы, уверен, она у тебя очень чувствительная, — пошло шепнул старший. — Отвали, пидор старый! — пытаясь оттолкнуть от себя Джина, возмущается Чонгук, а сам при этом успевает возбудиться еще сильнее. — Не думаю, что ты этого правда хочешь, — задирая футболку макнэ, отвечает хён и старательно покрывает открывшуюся грудь поцелуями-укусами. Чонгук плавится под такими настойчивыми ласками и вскоре прикрывает красное от стыда лицо ладонью, тихо постанывая, не в силах сопротивляться. Сокджин лишь казался всегда скромником, но на самом деле был очень опытен в сексуальных делах, как никто другой из ребят. И это было правильно, ведь он, все же, был старше всех и имел полное право на это. И, именно из-за своей опытности, он уже давным давно изучил как женские, так и мужские тела, зная, где нужно поцеловать, где укусить, где погладить, чтобы довести партнера до дрожи и стонов только от одних прелюдий, что и сейчас у него прекрасно получалось с Чонгуком. Пока прикосновения пухлых губ спускались все ниже, сильные, а ловкие руки быстро раздевали молодое, подтянутое тело, Чон и опомниться не успел, как уже лежал на кровати абсолютно голым, раскрасневшимся и бесстыдно стонущим под ласками Кима. Джин остановился на минуту, чтобы и самому освободиться от одежды, а затем вернулся к начатому, достав из прикроватной тумбочки лубрикант и презервативы. Увидев «принадлежности», Чон наконец паникует, очень быстро трезвея. — Ты совсем крышей поехал?! — процедил макнэ, уползая к изголовью кровати. — Поверь, тебе будет так хорошо, что ты будешь умолять еще, — отвечает Сокджин и тянет Чонгука к себе, резко вжимает в кровать и затыкает рот новым, жадным поцелуем, от чего младшего снова несет. Хён быстро справляется со смазкой и также быстро добирается к самому чувствительному месту на теле макнэ. Скользкий длинный палец не спеша погружается внутрь и сразу же по-хозяйски раздвигает шелковистые стенки. Горячее молодое тело мгновенно реагирует: Чон выгибается, пытаясь вытолкнуть из себя лишнее, но Джин не отступает, а лишь наоборот погружает палец еще глубже, до самых костяшек, глуша недовольство Чонгука. Спустя пару минут недовольство превращается в тягучие стоны, а внутри уже два пальца не спеша двигаются, старательно растягивая девственную тесноту. — Тебе же хорошо, не так ли? — тихо спрашивает Сокджин у своей «жертвы», а тот лишь мычит, стыдливо прикрывая глаза.– Вот и чудненько. Еще пару минут и Чон готов. Готов во всех смыслах. Джин не собирается тратить время, и не тратит, быстро разобравшись с резинкой. Наконец, обтянутая прозрачным латексом, налившаяся кровью головка прижимается ко входу и плавно проникает внутрь. Чонгук сжимает зубы, зажмуривается, но не сопротивляется. Ким все замечает и, чтобы отвлечь, обхватывает горячий возбужденный член ладонью, умело поглаживая, легонько массируя головку подушечкой большого пальца. И это явно срабатывает. Нет, точно срабатывает, потому что макнэ тут же отзывается глухими, но такими приятными для слуха стонами. Хён не в силах сдержаться, наблюдает за такой сексуальной картиной, бесстыдно рассматривает горячее тело, восхищается, и сейчас ему мешает только рука, которая закрывает глаза Чонгука, поэтому он убирает ее и заглядывает в них своими, горящими страстью и желанием. Проходит несколько минут, прежде чем что-то меняется, и в этот раз этим «что-то» — оказывается плавно и размеренно покачивающий бедрами Чонгук. Крышу в конец сносит обоим, и они бесстыдно стонут забив на то, что за стеной их друзья, коллеги, да и вообще, забив на все. А зачем переживать о чем-то, когда тебе так хорошо? И им действительно хорошо. Хватая воздух, один жалобно стонет умоляя о большем, а второй хрипит, желая помучать первого сильнее, но надолго его не хватает. Очень скоро комната буквально наполняется звонкими шлепками двух мужских тел друг о друга, тихим скрипом кровати и стонами, которые звучат, то в унисон, то отдельно друг от друга. Джин старается, а Чонгук наслаждается. Чонгук дает, а Джин получает. Но, в конечном итоге, они оба довольны. И Чон никогда бы не подумал, что ему будет так приятно от анального секса, а Ким тем, что сможет завалить назойливого макнэ. Но это уже не имеет значения. Они будто спорят даже здесь, и все же, как бы не хотелось победить Чонгуку, он сдается первым, с громким протяжным стоном забрызгивая свой живот и ладонь хёна, а тот, в свою очередь, сам не в силах больше держаться, кончает. Оба тяжело дыша и подрагивая после оргазма, наконец отлипают друг от друга, и Сокджин устало валится на кровать. — Ты думаешь мне этого будет достаточно? — тихо спрашивает Чонгук, переворачиваясь на бок и смотря на Джина с довольной улыбкой. — Сейчас я немного отдохну и мы продолжим спорить, — усмехается в ответ Ким и сгребает младшего в объятия. *** Тем временем в соседней комнате проснулись Тэхен с Намджуном, слыша все происходящее. — И что это было? — недоумевая, спросил Ви. — Сокджин наконец успешно закончил спор с Чонгуком, — хохотнул Джун, а затем прижался к Тэхену, — Может и нам поспорить немного перед сном? — Мм, заманчиво… *** Больше Чонгук не спорил ни с кем из мемберов, только, разве что, с Джином, и споры их всегда заканчивались за закрытой дверью.