***
Когда Бервальд добрался до пункта назначения, он сразу же увидел остальных членов стайки. На самом деле, он услышал их задолго до своего прибытия. Подобравшись ближе, он надел наушники. Эти крики могли свести с ума человека своими пронзительными писками отчаяния. Вдоль борта столпились трое, дёргая сети руками и зубами. Внутри лежал четвёртый, пытаясь дышать и дотянуться руками до членов своей группы. Бервальд быстро осмотрел их и пришёл к выводу, что это холостяцкая стайка. Русал застонал. Это означало, что он должен подойти к ситуации с предельной осторожностью. Опаснее, чем одиночная группа — это мать, заботящаяся о своих детках. И две эти категории русалок, как известно, убивали людей, если чувствовали угрозу с их стороны. Он подплыл к кораблю с другой стороны, и с облегчением выдохнул, увидев, что рыбаки спускают верёвочную лестницу. Он быстро привязал её к своему судну и забрался по ней. Его первой миссией было быстро записать характерные черты у членов группы. Позже он должен будет подать рапорт, содержащий записи о том, известная или неизвестная это стайка. У самого видного из них, наверное, вожак, были светлые волосы и тёмно-синяя чешуя. Рядом с ним находился мужчина примерно такого же роста с ярко-блондинистыми волосами, он шипел и рычал, дёргая и кусая сети в попытках освободить своего спутника. У самого маленького из них были белые волосы и белый хвост, альбинос. В сети был пойман маленький русал с фиолетовыми глазами и светлыми волосами. Хвост его был пурпурным с бледным переливчатым отливом поверх чешуи. Спину и тело саднило царапинами, нанесёнными материалом, из которого была изготовлена сеть. Он взывал к своим, запутавшись пальцами в сети, когда потянулся за ними. Но Бервальд видел, что он слабеет от напряжения и поднимает голову над водой только для того, чтобы сделать несколько судорожных вдохов, сопровождаемых тихими криками отчаяния. Им овладевал шок. — Поднимите сеть. Нужно освободить его и осмотреть. Когда сеть натянулась, остальные закричали и запротестовали, но их попытки уцепиться за сеть или за их товарища увенчались неудачей из-за рыбака, отталкивающего их шестом. Бервальд проигнорировал опасность этого метода, приготовив шприц с успокоительным, чтобы без вреда осмотреть его. Обычно, когда морской народ приближался к сетям, они давали знать о своём присутствии, чтобы их не поймали, или сами очень осторожничали, но тут явно что-то случилось, что заставило его запаниковать и запутаться. Русал закричал, когда его подняли из воды, и когда последний из его товарищей упал с сети, краснохвостый бросился на судно, будто намереваясь перевернуть её, но судно было слишком большим для него. Он рычал и шипел так громко, что даже Бервальд отчётливо его слышал сквозь наушники. Молодые люди, которые помогли ему подняться на борт, принесли вёдра с водой, чтобы вылить её на русалку. Бервальд был рад, что они достаточно знают о спасательных операциях, и ими не нужно командовать, как детьми. Он быстро начал распутывать сеть, слыша, как его крики становятся всё громче и громче. Наконец, он нашёл подходящее место для иглы и глубоко вздохнул, прежде чем вонзить её в бок русала. Фиолетовые глаза встретились с его, а затем закрылись от боли; дыхание его замедлилось, когда подействовало успокоительное. Когда крики невидимого спутника стихли, они закричали ещё громче, но Бервальд не обращал на них внимания, распутывая русалку. Он быстро начал осматривать его. Порезы были небольшими и, кажется, не угрожали жизни, но то, как он себя вёл, заставило Оксеншерна забеспокоиться, нет ли невидимой раны, которая вызвала такое шоковое состояние. И его тревога была оправдана, когда тот вдруг закашлял, и из его рта потекла струйка крови, за которой последовали судорожные вздохи, а за ними ещё больше крови. Бервальд выхватил из сумки скальпель и приступил к срочной трахеотомии*. Он крикнул капитану, чтобы тот доставил их в Стокгольм. Он должен был следить за тем, чтобы он оставался в живых на пути к базе.***
Он бежал рядом с хирургами, когда они забрали русалку для выполнения своих задач. Когда его везли в операционную, у него из горла торчала маленькая трубка. — Он всё ещё под действием препарата, кажется, одно из лёгких проколото или заполнено чем-то. Он был в шоке, когда я ввёл успокоительное… — Спасибо, Бервальд! Остальное предоставьте нам! — Крикнул врач, когда они вошли в операционную. Бервальд остановился, тяжело дыша от напряжения и облегчения. Никогда его ещё так не пугали. Он и раньше терял морских жителей, но те раны были серьёзными, и он сразу мог понять, смертельны они или нет, только осмотрев. Они не были скрыты, как эти. Наконец он успокоился и пошёл в свою комнату. Смыв с себя пот и кровь, запах соли и рыбацкой лодки, он направился в лабораторию. Войдя, он увидел Ториса, он был молод и относительно недавно принят на работу, который печатал какие-то результаты в файл. — Извини, что прерываю, но ты скоро? Торис кивнул, встал и вышел из окна браузера. — Напишешь отчёт об инциденте? — Да, и я должен опознать вид. О, в группе Софии все в добром здравии. Молодой литовец улыбнулся. В детстве он видел её группу. Именно поэтому он присоединился к этой области исследований. Бервальд первым делом обновил данные о Юлии и Николае, которые оказались примерно на фут длиннее, чем в последний раз, когда их видели исследователи. Родившиеся всего две весны назад, они быстро подросли. Несмотря на все усилия, было очень мало известно о темпах роста морских жителей, поскольку международные законы ограничивают учёных в некоторых вещах. Это обновление будет хорошо воспринято многими. Покончив с этим, он начал искать свою загадочную стаю. Одиночки, 4 члена, хвосты: красный, белый, фиолетовый, синий. После нескольких секунд поиска файлов и перекрёстных ссылок компьютер выдал результат. Эта группа называлась «ледяные медведи». По-видимому, трёх старших впервые увидели у берегов Шпицбергена, а младший родился недалеко от Исландии. Они состояли в группе уже четыре года и частенько зимовали в Балтийском море. Никто не знал, почему у них такая странная миграционная модель; поскольку их группа была скупа на членов, то не велось особых поисков и наблюдений. У каждого был номер и прозвище. Главного N-43 звали Лукас. Краснохвостый D-78, Маттиас, был известен своей вспыльчивостью. Младой I-37, Эмиль, тихий. Четвёртым был F-22 по прозвищу Тино. Он вздохнул и начал доклад. Покинув свой наблюдательный пост, чтобы ответить на экстренный вызов в 16:32, я прибыл и обнаружил одного из «ледяных медведей». F-22 (Тино) попал запутанную рыбацкую сеть. Его товарищи пытались освободить его. Тино, похоже, был в шоке, и я поднял сеть на борт, чтобы осмотреть его. Из-за его панического состояния и возможности навредить мне, людям на борту корабля, а также непреднамеренно навредить себе, я ввёл ему успокоительное. На верхней части тела и торсе у него наблюдалось несколько поверхностных царапин, но он начал кашлять кровью и задыхаться. Чтобы спасти ему жизнь, была сделана срочная трахеотомия, и корабль доставил нас в гавань рядом с исследовательским центром в Стокгольме. Судно прибыло в 17:25, и F-22 был срочно доставлен в операционную. Закончив печатать, Бервальд вздохнул и подал рапорт. Это всё, что он смог написать. Теперь надо подождать и посмотреть, что будет после операции.***
Через несколько часов он уже сидел подле небольшого резервуара, в котором спал Тино. Одно из его лёгких было повреждено, и в него попала жидкость, хотя было неясно, виновата в этом сеть или нет. Но жидкость была удалена, и теперь русал казался здоровым. Теперь же они ждали, когда прекратится действие анестезии. Он вздохнул, глядя на спящего русала, хвост которого медленно двигался по воде, словно спящая собака. Он едва заметно улыбнулся от этой мысли. Какой-то турист прошлым летом сфотографировал Юлию, грызущую свой собственный хвост, прямо как щенок, который гоняется за своим собственным хвостом. Он усмехнулся и вдруг увидел, как веки того приподнялись, открыв пару фиолетовых глаз. Они с удивлением уставились друг на друга. Затем русал начал двигаться, щупая себя в самоанализе. Добравшись до горла, он дёрнулся от боли, которая, несомненно, пронзила его, когда он коснулся ободранной кожи и новых швов. «В горле застряла рыбья кость. Мы думаем, что это вызвало кровотечение и перекрыло дыхательные пути», — ответил ему хирург, когда его попросили присмотреть за этим существом. Тино начал оглядываться по сторонам и вскоре заволновался, поняв, как мало тут пространства. Бервальд знал, что делать, и открыл маленькие ворота, отделявшие русала от большого бассейна. Тино удивлённо повернулся и выплыл из маленького бассейна. Пока Бервальд наблюдал за ним, тот всплыл и начал издавать серию писков и щелчков, более тихих, чем его предыдущий крики, но всё ещё громких и пронзительных для Оксеншерна. Но такое поведение имело место быть. Бервальд уже видел такое несколько раз. Он звал своих. Детки издавали такие же звуки, если теряли своих родителей. Крик, вызывавший сочувствие. Это был крик о помощи. Тино медленно поплыл вокруг бассейна, продолжая звать, и Бервальду захотелось утешить его. Он понимал это одиночество и внезапный страх. Его сестра ушла, когда он ещё был подростком, и никогда больше не возвращалась домой, а когда его родители узнали, что он гей, то ясно дали понять, что он не может вернуться домой. У него не осталось ни друзей детства, ни семьи. Только работа и страсть, которые поддерживали его. Он прекрасно понимал русалку. У него тоже не было кого-то, к кому можно было бы вернуться. Он подождал, пока крики стихнут, и вошёл в воду, оставаясь на низком уровне. Тино взглянул на него и поплыл прочь, стараясь избегать его. Он вынул кальмара из ведра и выпустил его. Через несколько минут Тино внезапно зашевелился и снова появился с мягким существом, наполовину засунутым в рот. Бервальд улыбнулся и выпустил ещё одного. Русал быстро поймал его и подплыл ближе к Бервальду, наблюдая за ним с расстояния примерно пятнадцати футов. Он выпустил третьего кальмара, и русал с тихим писком вынырнул, установив связь между Бервальдом и едой. Он поспешил за кальмаром и вернулся, продолжая свои наблюдения. Вскоре, он оказался почти рядом с ним, ожидая, когда ему спустят следующего кальмара. Когда ведро опустело, только Бервальд собрался вылезать, как Тино оказался перед ним. Прежде чем он успел возразить, русал схватил ведро и выхватил из его рук. Заглянув внутрь, он издал странный щёлкающий звук и принюхался к воде. Он бросил на Бервальда возмущённый взгляд и отдал ведро обратно. — Извини, это всё, что я могу тебе дать. Русал фыркнул и шлёпнул по воде хвостовым плавником, заставив на несколько секунд Бервальда задуматься, понял ли он его чувства. Но в то же время не мог не улыбнуться. Тино явно чувствовал себя лучше, если скрывал свои раны и ел. Пройдёт ещё немного времени, прежде чем его вернут обратно, но это хороший знак. Но через некоторое время Оксеншерна почувствовал, что его клонит в сон. Сегодня он был на ногах необычайно долго. Он собрался уходить. Едва он открыл дверь, как Тино вдруг закричал. Он обернулся, пытаясь понять, что ему так не понравилось. Тино наблюдал за ним, шлёпая плавниками по воде и крича. Бервальд закрыл дверь и вернулся. Русал нырнул обратно под воду и проплыл несколько футов. Он знал, что хлопки тазовых плавников выражают беспокойство, но не понимал почему. Он подождал немного и снова попытался уйти. Тот же результат. В этот момент он достал телефон. Спустился потрёпанный Торис, зевая. — Ну и зачем я здесь? — Думаю, ему нужна компания. Я весь день на ногах и мне нужно немного поспать. Торис сел на стул и помахал рукой русалке, который отчётливо его видел. Но когда Бервальд попытался уйти в третий раз, он закричал ещё громче, заставив того броситься назад и попытаться успокоить Тино. Торис посмотрел на Бервальда, и тот вздохнул. — Ладно. Похоже, только я подхожу. — В любом случае, мы можем пойти… — Мгм, и оставить его здесь верещать всю ночь? Мы не можем этого сделать. Торис посмотрел на него и вздохнул. — Тогда ты разобьёшь здесь лагерь. Тебе что-нибудь нужно? Я могу принести кровать и одеяло. — Было бы неплохо, если бы ты ещё принёс мой ноутбук. И ночные шорты. Торис кивнул и вышел. Он вернулся через несколько минут с тем, о чём его просили. Тино, кажется, не возражал, когда Торис входил и выходил из помещения, и Бервальд вздохнул. — Значит, ты решил, что я твой напарник сегодня. Не могу сказать, что в восторге от твоего решения, но я продержусь. Русал чуть наклонил голову, и насмешливый писк пронёсся эхом по помещению. Бервальд поставил койку в дальнем конце комнаты и переоделся за занавесками. Забираясь под одеяло, принесённое Торисом, он наблюдал за русалом. Казалось, последний был доволен его присутствием. Через несколько минут он начал кружить. Такое поведение было известно как «спящие круги». Отдельные особи кружили несколько раз, а затем хватали за хвост ближайшего члена группы, образуя небольшой круг, состоящий из трёх-четырёх членов. Бервальд улыбнулся, увидев, как Тино схватил себя за хвост и прижал его к груди. Он закрыл глаза и позволил своему телу дрейфовать.***
На следующее утро Бервальда разбудило какое-то громкое щебетание. Он открыл глаза, увидев Ториса и руководителя. — Торис сказал, что он закатывал истерику каждый раз, когда ты пытался уйти прошлой ночью. — Да, сэр. Тино, казалось, был доволен, когда увидел, как Оксеншерна сел, и с широкой улыбкой на лице стал плескать руками воду. Бервальд понял, что принесли ведро с кальмарами. — Ты так взволнован из-за меня или своей еды? — сказал он в пустоту и потянулся за своими очками. Встав в воду, русал наблюдал за ним. Как только выпустили кальмара, он бросился за ним и запищал от восторга. Бервальд проигнорировал взгляды босса и Ториса, сосредоточившись. Довольно скоро Тино оказался рядом с ним в поисках еды. Он выпустил последнего кальмара, и Тино схватил его, но вместо того, чтобы съесть, попытался вернуть ему кусочек. Лоринайтис рассмеялся. — Боже мой, Бервальд! Он флиртует с тобой! Бервальд постарался не покраснеть, поняв, что именно это и значит. Тино вложил кальмара обратно в его руку и попытался обхватить его. Тот оглянулся на своего босса и Ториса, не зная, что делать. Русал наблюдал за ним, но он покачал головой, выпустив остатки кальмара из рук. — Прости, F-22. Я не могу это принять. Тино выглядел удручённым, когда тот вылез из воды и кивнул своему начальнику. — Примите мои извинения за любые проблемы и неудобства, которые это могло создать. Я вернусь к своим обязанностям… Но мужчина покачал головой. — Нет, ты останешься здесь. Эдуард займётся наблюдением и спасением. Если F-22 готов общаться с тобой, то стресс, который он снимает, позволит ему быстрее выздороветь. Я тебя временно переназначу. — Но, сэр… Он замолчал, когда мужчина пристально посмотрел на него. — Извините за возражения. Я буду рад остаться, если кто-нибудь сбегает и принесёт мне чистую одежду и завтрак. Торис кивнул и поспешил прочь. Затем и начальник тоже ушёл. Бервальд обернулся и увидел, что Тино наблюдает за ним. — Ну, тогда, полагаю: ты и я.***
На следующий день он смог выскользнуть минут на пятнадцать, чтобы принять душ, но это было быстро, так как он слышал крики Тино всё время, пока умывался. Он всё возражал против того, чтобы его оставляли в покое, даже если Бервальд заставит Ториса там сидеть с рыбой. Врачам не терпелось ещё раз осмотреть Тино, и Оксешерна полез в воду, что приманить его. Сначала русал не обратил на него внимания. Он всё ещё флиртовал и злился на него, что тот отказался принимать его подарки, так что теперь его игнорировали. Но, в конце концов, он последовал за ним в резервуар поменьше. Бервальд вылез обратно; они закрыли ворота, и Тино внезапно запаниковал. Он поднял голову и всё кричал и кричал, его писк сводил всех с ума. Он попытался вернуться, но понял, что застрял, и начал метаться. Наконец, он успокоил его, скользнув обратно в резервуар и тихо заговорив. Тино всё ещё казался встревоженным, когда врачи осматривали его через стекло в наблюдательной зоне, но с ним, он позволил им это сделать. Они снова открыли ворота, и русал бросился на другую сторону бассейна, издавая щебечущие звуки и хлопая тазовыми плавниками. Бервальд поговорил с врачами пару минут, и они ушли. Он скользнул обратно в бассейн и стал ждать. Минут через пятнадцать Тино подплыл обратно, и Оксеншерна почувствовал, как кто-то тянет его за руку. Он взял её, и Тино некоторое время оставался рядом с ним, прежде чем отпустить его и вынырнуть на поверхность. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Потом русал открыл рот, но вместо обычных звуков запел. Бервальд стоял, прислушиваясь, и понимал, почему в давние времена песня морского народа могла привести к смерти людей. Голос Тино был прекрасен: сочетание мягкого тенора с мягкими трелями и стонами китовой песни. Через некоторое время он взял его за руку и попытался утащить на глубину бассейна, но Бервальд покачал головой. — Прости, Тино. Он прижался лицом к его рукам и что-то щебетнул. — Они и так расстроены, что ты так сблизился со мной. Для твоего вида опасно себя так вести, будто все люди такие же. Они боятся, что ты снова пострадаешь. Русал не понял, и Бервальд потянулся к краю бассейна. Тино положил голову на его колени, и тот сделал паузу, прежде чем сделать что-то, о чём он мог бы сожалеть потом вечно. Он провёл рукой по волосам русалки. Это был жест искренней привязанности. Тино расслабился и, закрыв глаза, издал серию тихих щелчков и свистков. И Бервальд этого не понимал. Большинство, с кем он работал, считали его ужасающим. У него была привычка отстранённо отвечать, когда он был занят, да и вообще был немногословен. Он был лучшим поисково-спасательным оператором за прошедшие десять лет и пережил бури и зимы. Он был высок, всё его тело покрывали шрамы. Люди были слишком напуганы, чтобы даже попытаться заговорить с ним. Но он догадывался, что Тино смотрит на него иначе. Для Тино он был источником пищи, дружбы и компании. А Тино с его хвостом был девять футов длиной, что ставило его в невыгодное положение. «Интересно», — подумал Бервальд, — «это тоже сыграло свою роль?» Довольно скоро русал отстранился и начал кружить. Оксеншерна вздохнул и вытерся, прежде чем забраться в койку. Русал пробыл здесь уже пять дней. И он не знал, сколько ещё сможет это выносить.***
Ещё через пять дней врачи решили, что Тино поправился. После того как они, к облегчению Тино, выпустили его обратно в большой бассейн, они рассказали всё Бервальду. — Все его жизненные показатели в норме, движения не доставляют ему боли. Ты говоришь, он опять есть костлявую рыбу? Оксеншерна кивнул. — Да, хотя мы кормили его в основном кальмарами ради калорий. Мы хотим убедиться, что у него достаточно жира, чтобы пережить зиму. — Отлично. Тогда пора отвезти его домой. Завтра мы перенесём его на корабль. Бервальд снова кивнул. К ним вернулся Тино и принялся что-то лепетать. Он проигнорировал просьбу о внимании, не сводя глаз с доктора, который наблюдал за ним с некоторым интересом. Как только врач ушёл, он сел. Он был в порядке, даже более чем. Совсем скоро он больше не будет сидеть здесь с F-22. Он мог бы принять душ и поработать над докторской диссертацией. По крайней мере, так он себе говорил. Русал подплыл к краю бассейна и протянул руку. Бервальд протянул руку в ответ и взял её. Когда он снова запел, Бервальд улыбнулся, но они оба знали, что это была горько-сладкая улыбка. Спустя некоторое время Тино повернулся и погрузился в сон, но открытыми оставались его глаза. Бервальд посмотрел на него с койки. В конце концов он заснул первым. Наконец и русал закрыл глаза и позволил себе тоже задремать.***
Наступило утро, и Бервальд повёл русалку в резервуар, а Торис остался наблюдать за ним. Тино тревожно пощёлкал языком, но подождал. Бервальд подвёл корабль к докам и услышал, как кран начал поднимать резервуар. Торис оставался там и пытался успокоить его, но русал быстро завертелся, явно не одобряя каждое мгновение своего полёта. Наконец они спустили резервуар, и Тино выпустили в небольшой бассейн. Когда стеклянный аквариум вновь подняли, русал, кажется, успокоился. Когда он увидел, что Оксеншерна регулирует температуру у края бассейна, он очень взволновался и восторженно взвизгнул. Двери отсека были закрыты, и Торис спустился вниз. — Ты уверен, что не хочешь, чтобы я отправился с тобой? — Всё хорошо, Торис. Сейчас разгар лета, а я опытный мореплаватель. Лоринайтис вздохнул. — Ладно. В последний раз они видели его группу два дня назад у побережья Гётеборга. Они присоединились к большой стае для пропитания, но не должно составить труда их отследить. Вот координаты. — Спасибо, Торис. Как только все остальные покинули корабль, он поднялся в каюту и начал отплывать от гавани. Через несколько минут, отплыв от городского шума, он услышал тревожные щелчки и крики, доносящиеся откуда-то снизу. Он чуть приоткрыл дверь и запел. Случайные песни по радио, песни которые он пел в хоровом классе, ещё будучи ребёнком. Вскоре звуки русала стихли, когда Бервальд позволил своему голосу овладеть кораблём. Когда настало время спать, несмотря на то, что было ещё светло, он опустил якорь и спустился вниз. Тино улыбнулся, завидев его, и Оксеншерна опрометью накормил его. Русал быстро проглотил рыбу и кальмара, вытаскивая кости. После этого Бервальд вымыл руки и достал галеты. В них было достаточно калорий, чтобы продержаться некоторое время, поэтому они стали его любимой пищей в море. Просто, быстро и сытно. Тино посмотрел на него, и тот остановился. Он глубоко вздохнул, отломил кусочек и протянул его русалке. Тино казался удивлённым, но принял и начал жевать. Он задумался на несколько мгновений, а затем окунул свою часть в воду, прежде чем проглотить. И Бервальд рассмеялся. Как только он прикончил ужин, Тино жестом пригласил его присоединиться к нему. И ему не пришлось долго раздумывать. Если он собирается прожить жизнь, полную опасностей, то должен идти до конца. Он лёг на водную гладь, но тут было слишком тесно для них обоих. Но Тино, казалось, был доволен этим и плавал под ним, всплывая время от времени, чтобы потереться лицом об него. Он уже собирался выйти, как Тино положил голову на его грудь и издал тихий мурлыкающий звук, насколько это вообще было возможно для русалки. Он немного подождал, и Тино двинулся вперёд. Это было медленно, но их губы соединились вместе. Бервальд медленно поднялся на ноги, и русал обнял его. Они стояли так несколько мгновений, прежде чем он откинул голову назад. И Тино взглянул на него. Наконец русал отстранился и снова прижался головой к его груди. Оксеншерна был в замешательстве. Он не должен был подпускать Тино так близко к себе. Это было глупо, но он не мог заставить себя пожалеть об этом. Если кто-нибудь узнает, что он это сделал, он потеряет работу. Его единственную страсть отнимут. Но в этот момент ему так и норовило вновь заключить его в объятия и поцеловать ещё раз. Наконец он выбрался из воды и вытерся, а потом направился в свою спальню. Он вытащил циновки, несколько одеял и вернулся. Тино наблюдал, как он устраивается у самого края. В конце концов, любопытство взяло верх, и он подплыл. Бервальд потянулся к его хвосту, и Тино, поняв намёк, сделал несколько кругов, прежде чем позволил ему ухватиться за свой хвост. Он ухватил его за ноги и, радостно чирикая, частично погрузился в воду. Они заснули в своём маленьком кружке, счастливые как никогда.***
Прошла пара дней, и они, наконец, наткнулись на место их обитания. Он уставился на суперстайку. По меньшей мере сотня сражалась за доступ к пище. Не то, чтобы это было необходимо, так как еды было много. Тино забеспокоился, когда Бервальд сбросил якорь. Они слышали крики отовсюду, и вскоре Тино тоже начал кричать. Бервальд наконец спустился и протянул ему руку; тот взял её. И он поднял русала. Он отнёс его на верхнюю палубу и поместил в небольшую ванну. Тино начал кричать и щебетать, пока рядом не появились его спутники, что-то лепеча в ответ, а затем бросились в разные стороны. Он не спускал глаз с приближающихся к судну. И Бервальд понял, что он ищет кого-то конкретного. Когда он начал готовить пращу, чтобы спустить его в воду, он вдруг услышал шум. Он обернулся и увидел маленького русала с ослепительно-белым хвостом, выскочившего из воды и со свистом нырнувшего обратно. За ним последовали ещё двое с красным и тёмно-синими хвостами. Тино начал пищать в ответ, шлёпая по воде хвостом. Когда праща была готова, он поднял русала, который, казалось, удивился, но замолчал, когда Бервальд поместил его в пращу. Он помолчал, а потом в последний раз прикоснулся губами к губам Тино. Русал улыбнулся ему и обнял его, за то, что казалось чудесной вечностью. Но, в конце концов, всё закончилось, и он начал опускать пращу. Когда она достигла воды, русал с фиолетовым хвостом с лёгкостью выскользнул. Его быстро окружили члены его группы, которые пробежались по нему руками и начали пищать, исследуя его. На глазах Оксеншерна морские жители начали удаляться, и он поднял якорь. Он смотрел на Тино, который уткнулся носом в Эмиля, пока Лукас прихорашивал его волосы, а Маттиас плавал подле них быстрыми кругами, что-то весело щебеча. Он никогда не чувствовал себя так, как с Тино. Но у него была работа. Он развернул корабль. Тино увидел, что корабль начал отплывать, и оторвался от своих товарищей, чтобы помахать на прощание. Но никто не ответил ему. Он начал звать, погнавшись за судном, но ответа всё равно не последовало. И вскоре судно исчезло. Его спутники окружили его, но он продолжал кричать вслед быстро исчезающему кораблю. В конечном счёте они успокоили его и отвели обратно к своему месту обитания. Можно было сказать, что, хотя он и рад был вернуться к своим, но он также внезапно впал в депрессию.***
Торис заметил, что Бервальд с каждой неделей казался спокойнее, чем обычно. Сначала он ничего не сказал, боясь задеть невидимую рану. Он вёл себя так, словно всё было нормально. На базе появился новый сотрудник, молодой поляк по имени Феликс Лукашевич. Торис находился с ним весь день и слушал его постоянную болтовню и непрерывный лепет. К концу дня он был рад почитать в тишине. Однажды Бервальд выдержал паузу, прежде чем заговорить. — Ну, и как там новый учёный? — Он никогда не затыкается и беспрестанно спорит со мной. Мне регулярно хочется чихвостить его, — начал было Торис, но поднял взгляд и увидел, что его собеседник ухмыляется. — Что смешного? — Он думает, что ты самое милое существо на свете. Ему нравится, как ты относишься к своей работе и как ты заботишься о морском народе. Он считает тебя блестящим. Лоринайтис моргнул и почувствовал, как жар приливает к его щекам. Он поднял книгу. — Это… это очень мило с его стороны. Бервальд снова усмехнулся. — Нет смысла скрывать это, Торис. Будь честен с собой. Просто дай ему шанс, поговори. Постарайся быть его другом, а не отмахиваться от него. Торис притворился, что не слышит, но кивнул, не отрываясь от книги. Оксеншерна встал. — Бервальд? — Да? Торис посмотрел на него. — Как дела? Он ничего не ответил, но Торис заметил, что он внезапно помрачнел. — Я в порядке. Немного не в себе, но в остальном всё хорошо. Когда он ушёл, Торис вздохнул. Бервальд хотел, чтобы он был честен с собой, но он сам не хотел этого ради собственного здоровья. — Молюсь, чтобы ты нашёл что-то, что заставило бы тебя снова улыбнуться, Бервальд. Я очень надеюсь на это.***
Пришла зима, и, хотя большинство русалок покинуло Балтийское море, некоторые цеплялись за жизнь в холодных северных водах. Бервальд объединился с Эдуардом, молодым человеком, которого он обучал два года назад, и Торисом, который был ещё новичком в спасательном подразделении. Но зима в этом году наступила рано, и из-за этого в северных водах ещё оставалось необычайно много морских жителей, так что на спасательных судах требовалась вся команда. Однажды ночью, когда они только причалили и надеялись на спокойную ночь, поступил вызов. — Мы получили сообщение, что молодого русал бросила на скалы волна, но он, кажется, ещё жив. Он схватил рацию. — Сообщите координаты! Он подключил GPS и понял, о каких именно скалах идёт речь. Ему пришлось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, вспомнив, как его первая спасательная операция проходила именно в том месте. В ту ночь воды были неспокойны, и он всё ещё был близок к смерти.***
Когда они приблизились к кораблю, Торис с помощью верёвок закрепил страховочные тросы, которые Бервальд быстро проверил. Лоринайтис неплохо разбирался в этих узлах, но сначала его работу пришлось переделывать, а Бервальд был параноиком, когда дело касалось страховочных тросов. Покончив с этим и поставив Эдуарда за штурвал, они бросились к прожекторам. Он увидел зазубренные скалы под утёсом и вспомнил то чувство страха, которое испытал, когда пытался пробраться сквозь них в первый раз. Звук небольшого судна, ударяющегося о камни, угрожающего расколоться и позволить волнам разбить их обо что угодно. Вскоре они заметили русала, наполовину взгромоздившегося на небольшой выступ и цепляющегося за него, чтобы не разбиться. Волны бились о него, и Оксеншерна видел, как на его теле появляются порезы и синяки. Даже если бы вода была спокойной, русал всё равно бы был в затруднительном положении. Он был уверен, если бы подобрался поближе, то услышал бы громкие крики паники. Он пытался придумать план действий, но услышал знакомый писк и крики. Он включил прожектор и узрел знакомое лицо. Тино спрятался в небольшом укрытии в одной из самых дальних скал и был в безопасности от волн, но он свистел и кричал каждые несколько секунд сквозь воду, несущуюся с утёса. Когда дождь усилился, он понял, кто этот белохвостый русал. — Эмиль… Поднялась огромная волна, и он услышал, как они закричали. И почувствовал, как сердце его потянулось к ним. Но он не мог приблизиться так, как тогда. С такой бурной водой это невозможно. Он умер бы задолго до того, как приблизился бы к скалам. Он знал, что ему разрешено отменить операцию. Скажи, что это слишком опасно, что любой, кто приблизиться к воде, — умрёт. Но он не мог. Он увидел, что на него смотрят эти фиалковые глаза. Тино знал, кто он такой. И нуждался в его помощи. Он снова направил луч света на утёс и начал осматриваться. Он и раньше лазал по скалам. Если бы он только мог добраться до бережка, он смог бы спуститься и вытащить Эмиля. Это был бы ад, и ему бы пришлось вернуться на судно, чтобы избежать переохлаждения, но он мог это сделать. — Торис, изучи берег и найди хорошее место для моторной лодки. Торис обернулся. — Это слишком опасно, Бервальд! Давай развернёмся, пока ещё не поздно! Эдуард посмотрел на него, во взгляде его читалось согласие. Он изо всех сил старался держать судно на месте. Но Бервальд чувствовал, что фиалковые глаза на него смотрят, умоляя о помощи. — Я пойду! Ты либо поможешь мне, либо оставишь меня! Они выглядели удивлёнными, но Торис, в конце концов, начал осматривать утёс с помощью прожектора. И тут Оксеншерна увидел мелькнувший красный хвост. Вся группа была здесь. И все они знали, кто он такой. Он глубоко вздохнул и бросил свои вещи в лодку, привязывая её. Он или спасёт его, или умрёт, пытаясь сделать это. — Эдуард, если я не вернусь — уплывайте, — крикнул он, забираясь в лодку. — Торис, постарайся держать прожектора на мне! Лоринайтис кивнул, и Бервальд начал опускать небольшую лодку на воду. Поток воды пытался нагнать воспоминания, но он проигнорировал их, отвязав лодку и заведя мотор. Но после нескольких попыток, он понял, что это мало чем поможет. Он выключил мотор и потянулся к верёвкам. Внезапно перед ним забрезжил красный хвост, а затем и тёмно-синий. Он понял, что слышит Тино за волнами. Они здесь, чтобы помочь. Тино направлял их! Он бросил верёвку перед собой и увидел, как всплыла голова с ярко-блондинистыми волосами и схватила верёвку зубами. Затем он взялся за весло и оттолкнулся от борта корабля. Луч прожектора упал на него, и он увидел освещённый участок на берегу. Он чувствовал, как русалки пробиваются к нему. Они подвели его так близко, что волны почти вынесли его на сушу. Он дёрнул за верёвку и подождал, пока следующая волна поднимет его и вытащит на берег. Как только лодка оказалась в безопасности, он повернулся. Торис понял, что ему нужно, как только он схватил сумку с вещами. Он направлял луч прожектора, и Бервальд побежал к скалам. Он взобрался наверх, установил анкеры, затянул ремень безопасности и прошептал тихую молитву. — Пожалуйста, позволь мне спасти его. Он вспомнил слова неофициальной береговой охраны о том, что однажды сказал ему отец. Они должны вернуться. Мы — нет. Он сделал ещё один глубокий вдох и начал спускаться. Когда он приблизился, и до Эмиля оставалось примерно пятнадцать футов, он почувствовал, как брызги моря обрушились на него, заливая те немногие участки, которые ещё оставались сухими. Он продолжил спускаться. Воздух наполнился громкими свистками и щелчками, но Бервальд понял, что шумит Тино. Добравшись, наконец, до русалки, он стал быстро привязывать к нему верёвку. Для того это было неприятно, но всё же лучше, чем умереть. Эмиль шипел и рычал, возражая прикосновениям, но позволял ему делать всё, что нужно, и не кусался. Бервальд начал утомительный процесс подъёма на утёс, освещённый прожектором. Вскоре волны остались далеко внизу. Он добрался до вершины и быстро перевёл дыхание, чувствуя, как по телу пробегает холод. Наконец он поднял Эмиля и понёс к берегу. Он мог представить, как его будут встречать Торис и Эдуард, хотя они скажут, что он глуп, раз решился на такое. Он посадил Эмиля в лодку, и они вернулись в воду. Эмиль пытался вылезти, но Бервальд удержал его, чтобы он случайно не оказался на берегу. Они уже достаточно отплыли, когда он увидел ярко-красный хвост. Он позволил альбиносу вылезти в воду, где два больших русала встретили его объятиями. Он развернулся и направился к кораблю. Внезапно он услышал крики и серию пронзительных щелчков. Русалки нырнули под воду. Он обернулся и увидел волну, которая больше походила на сплошную стену воды, нежели на волну, несущуюся прямо на него. Он едва успел вздохнуть, как лодку затопило и швырнуло в ледяные воды Балтийского моря. Он пытался всплыть на поверхность, но вода уносила его прочь. Он не видел скал, скрытых в темноте, но когда почувствовал, что наткнулся на них, понял: это конец.***
Торис яростно вглядывался в воду при свете прожекторов, пытаясь разглядеть Бервальда. Спасательный жилет, ноги, кровь в воде. Что угодно. И Торис отказывался верить своим глазам. — Торис, мы должны выбираться отсюда! Шторм становится всё сильнее, — в конце концов крикнул Эдуард. — Мы не можем уплыть без Бервальда! — Он мёртв, Торис! Торис в шоке уставился на Эдуарда, а последний посмотрел на него с сочувствием. — Он пропал. И всё будет в порядке, если мы подождём ещё немного. Торис глубоко вздохнул, чувствуя, как слёзы текут по его щекам. Наконец он кивнул и, прежде чем вернуться в каюту и закрыть за собой дверь, промолвил: — Давай обратно значит.***
Тино нырнул под воду, борясь с течением, чтобы добраться до Эмиля. Он сам чуть не попал в ту же волну, и только быстрое движение спасло его. Наконец он выбрался из опасного течения и поплыл к остальным. Он услышал крики и увидел, как остальные нырнули. Он последовал их примеру, стараясь избежать волны. Он увидел, как что-то ударилось о воду и начало тонуть, потянувшись за течением. Вздрогнув, Тино понял, в чём дело. Он поплыл к нему так быстро, как только мог. Он не мог позволить ему умереть! Человек ударился о камень, и Тино схватил его, призывая Лукаса на помощь. Вскоре появился Лукас, а за ним и остальные. Тино протянул ему человека. Лукас был сыном морской ведьмы. Он протянул руки и прикоснулся ладонями к его черепу. Он чинил кости, останавливал кровотечения, залечивал синяки. Когда всё было сделано, они посмотрели на него, пытаясь понять, что он будет делать. Тино знал, что у этого человека ещё есть шанс выжить. Вода была такой холодной, так что они могли вернуть его на корабль. Но Тино притянул его к себе. И остальные отступили. Он объяснил им, что он сделал для него, чтобы попытаться помочь ему. Несмотря на то, что Лукас мог исцелить его, Тино был благодарен за всё то, через что он прошёл, чтобы помочь ему. И он влюбился. Наконец, Тино заговорил. Для морского народа это было почти невозможно, поэтому они делали это всего несколько раз в жизни. Они делали это, чтобы назвать своих детей, выразить свою любовь и попрощаться с теми, кого потеряли. Калипсо, мать морского народа, наделила всех своих детей способностью творить чудеса, но большинство могло это сделать всего раз в жизни. Тино произнёс слова, которые слышал в детстве. «Тебе я отдаю своё сердце. Тебе я отдаю свою жизнь. Я отдаю тебе всё, пока Калипсо не прикажет нам расстаться.» Если бы Бервальд ответил на его чувства, если бы его разум согласился, эти слова могли бы изменить плоть и кровь его. Эти слова могут свести их вместе. Когда от его кожи начало исходить мягкое белое сияние, Тино улыбнулся. Остальные подплыли ближе, и он крепко обнял своего любимого. Когда свет стал ярче, одежда на его теле исчезла, а ноги начали сливаться, образуя хвост. Появились жабры и плавники. И Тино начал петь. Вот как все, рождённые или созданные, должны входить и выходить из своей жизни. С песнями своего народа. Когда русал взял последние ноты, его аквамариновые глаза раскрылись и долго смотрели на него. Перепончатые руки медленно поднялись и коснулись его лица. Тино почувствовал, как невидимые слёзы наворачиваются на глаза. Ни один из них не был уверен, кто дал начало поцелую, но когда они прижались друг к другу, они оба знали правду. Это было обещано им. Сохранить друг друга и любить до конца жизни. И это было единственное, чего они хотели до конца жизни.***
Когда наступило лето, Торис ясно дал понять, что никогда больше не будет участвовать в зимних поисках и спасениях. Его решение было встречено с тревогой, так как большинство было готово заниматься этим и летом, и зимой: хорошая плата за риск была. Но после смерти Бервальда он понял, что никогда больше не сможет чувствовать себя в безопасности на воде. Он полностью перешёл к наблюдениям и исследованиям. Ему дали небольшое судно и напарника. Феликс улыбнулся, когда они увидели самую знаменитую стайку в море. — Софийская группа впереди! Торис улыбнулся, приготовив маленькую лодку для наблюдения за русалками. — Ну, бросай якорь и иди сюда или я уйду без тебя! И Феликс поспешил к нему. Торис пытался следовать совету Бервальда и вскоре понял, что Феликс всего лишь ребёнок-переросток с большими мечтами. Их разделяло всего несколько лет, и Торис довольно скоро сблизился с поляком. Когда они направились к группе русалок, внезапно водную гладь прорезала другая стая. Елизавета, шипя и рыча, подплыла к Катюше. Феликс осмотрел новых русалок. — Похоже, это одиночки. — Неудивительно, что Елизавета капризничает. Она и Катюша наконец-то стали парой. Феликс кивнул. Одиночки не всегда хорошо себя вели, и Елизавета была полна решимости, чтобы защищать свою любимую от любых нежелательных ухаживаний. Но атмосфера разрядилась, когда на поверхность, пища и щебеча, выплыл маленький русал. — Ох, ну, у нас, по крайней мере, появилась хотя бы одна пара в этой группе, — сказал Торис, пока Феликс записывал. К мальчику подплыл взрослый русал, и Торис моргнул, а затем ахнул, когда понял, кто это. — Это F-22, группа Ледяных Медведей. Мы забирали его на лечение, после того как он попал в сеть в прошлом году! Феликс посмотрел на маленького русала и сделал несколько пометок. Светло-голубой хвост, светлые волосы и ярко-голубые глаза. Вскоре две группы смешались и начали охотиться. Наталья и Тино последовали за тремя детками, и Райвис с Катюшей и Елизаветой последовали за ними. Когда они смешались, Феликс и Торис начали делать заметки о маленьком русале. Им придётся создать профиль, когда они вернутся, если он ещё неизвестен. Но Торис заметил кое-что ещё. Теперь их было пятеро и малёк. После того как они закончили, Лоринайтис подобрался ближе, чтобы рассмотреть группу. И тут он увидел, как Гилберт внезапно схватил своих детишек и потащил их прочь. Торис понял, что подобрался слишком быстро. Феликс и он застыли, осознав свою ошибку, когда Софийская стая начала демонстрировать угрозу. Несмотря на относительно небольшой страх перед людьми, они должны были где-то провести черту. Подплыли самые крупные русалы из каждой группы. Иван, новый член Ледяных Медведей и краснохвостый Маттиас за ними. Но когда один из них поднял голову над водой, оба учёных в шоке уставились на него. — Бервальд?! Эти аквамариновые глаза и строгий взгляд невозможно было спутать, вместе с этим оттенком светлых волос. Торис и Феликс были слишком удивлены, чтобы думать о чём-то ещё. Литовец медленно потянулся за фотоаппаратом, сделал несколько снимков и поставил его на место. Внезапно русал издал серию звуков, и Иван резко отступил. Торис понял, что они решили не причинять вреда. Бервальд был такой же большой, как Иван или София. Длиной он был примерно четырнадцать футов, а крупный русал обычно достигал двенадцати. Он опустился в воду и крикнул, чтобы остальные приблизились. Торис в шоке моргнул, когда члены групп появились прямо перед ними. Они схватили свои камеры, не в силах перестать щёлкать, и сделали сотню снимков. Наталья и Гилберт подплыли ближе, хотя старались держать ребятишек на расстоянии. Одиннадцатилетний Райвис сунул руку в лодку и попытался украсть блокнот, а Мэттью похлопал по борту, словно пытаясь сочинить музыку. Это было лучшее время в их жизни, они были поражены, что им довелось увидеть такое. Наконец к лодке подплыл маленький русал, а за ним и Тино. Бервальд подплыл к нему и потёрся лицом о лицо Тино, который в ответ уткнулся в его подбородок. Малёк прижался к ним, что-то щебеча. Торис улыбнулся, завидев это. И он начал понимать, почему Тино так отчаянно не хотел, чтобы Бервальд уходил. Он не знал, как к этому отнестись, пока не увидел улыбку на его лице. Лоринайтис никогда не видел его таким счастливым. Через несколько минут группа исчезла под водой. Торис и Феликс направились к главному кораблю. Оба не могли сдержать улыбки, покуда забирались на борт.***
Он почувствовал, как ручки схватили его за хвостовой плавник и, обернувшись, увидел Питера, прячущегося под ним. Но Тино схватил его и принялся щекотать. Ночь стала короткой, но всё-таки приближалась, и им нужен был отдых. Лукас, Эмиль и Маттиас уже образовали спальный круг, и Бервальд рассмеялся, когда Питер вырвался из рук Тино и бросился к ним, пытаясь разбудить Лукаса. Последний в ответ лишь легонько шлёпнул его по носу, а потом снова взялся за хвост Маттиаса. Тино опять поймал его, и начал медленно кружить во сне. Бервальд подплыл и присоединился к ним. Питер был ещё так мал, что скорее вцепился в руку Тино, нежели хвост. Они устроились поудобнее, и Бервальд невольно улыбнулся. Он пережил всё, что подбрасывала ему жизнь ради этого, чтобы состариться со своим возлюбленным. Чтобы вырастить ребёнка. Чтобы снова улыбнуться, как в детстве. Он задремал, зная, что ещё никогда не был так счастлив.