Обезумевшая

Он смотрел. Стоял и просто впивался взглядом в её фиалкового цвета глаза, которые пылали безумием и чем-то ещё ему непонятным. Дейенерис восседала на Железном троне, вцепляясь тонкими пальцами в его края, словно давала понять: Он мой. Он наконец-то мой. Страх окутывал с ног до головы, тяжестью ложился на плечи, заставляя Джона Сноу дрожать. Дрожать лишь от одной мысли, что ему придется это сделать. Запах гари и сгоревшей человеческой плоти все ещё был в легких, и, казалось, что еще немного и мужчина задохнется. Его тошнило, хотелось очистить желудок. Выблевать из себя этот запах, который намертво засел под кожу, заставляя постоянно чувствовать, как рвота подступает к горлу. Закрывая глаза, он всё еще видел тот ужас, который ему пришлось увидеть тогда, при захвате Королевской Гавани. Кровь. Много крови. Которой будто бы измазаны руки сидящей перед ним женщины. На мгновение ему кажется, что на её кожа и правда окрашена в алый. Но он моргнул, избавляясь от пелены в глазах, и понял, что это просто плод его воображения. Крики. Отчаянные, до хрипоты в голосе, молящие о спасении. Дети, плачущие над телами своих матерей. А в следующее мгновение уже лежащие на полу с порезанными глотками или сгоревшие от драконьего пламя. Это все она. Это все сделала она. — Ты что-то хотел? — резко спросила она, заставляя все тело Джона вздрогнуть от холода и надменности в её голосе. — Хотел поздравить вас, Ваше Величество, с тем, что вы наконец-то вернули себе то, что принадлежит вам по праву, — ответил он, слегка поежившись, а после кашлянул в кулак, пытаясь совладать с дрожью в теле. Сердце бешено забилось в грудной клетке, в попытке выскочить наружу, когда Дейенерис медленно поднялась с трона. Он старался не смотреть на неё. Ей Богу. Старался. Желудок начинало скручивать в узел. Потому что волосы Дейенерис, всегда собранные в красивую прическу, были сейчас растрепаны. А её красное платье будто бы подчеркивало всю новоприобретенную власть и безумие. Он любил её. Любил всем сердцем. И, казалось, это было так давно, потому что от девушки с фиалковыми глазами и шикарными серебряного цвета волосами, которые на солнце всегда переливались золотом, ничего не осталось. Вместе с Королевской Гаванью она сожгла и себя. Все то, что когда-то в ней существовало теперь мертво. Осталась лишь пустая оболочка, с такими же пустыми обезумившими глазами, в которых когда-то так рьяно пылал огонь. Она подошла к нему, и в нос сразу же с двойной силой ударил запах гари. Словно Дейенерис горела изнутри, заживо. Слегка прохладная ладонь девушки коснулась щеки Джона, вызывая на мгновение в сердце тепло, которое через секунду сразу же исчезло. Сменившись на холод. Превратилось в пыль, как и всё вокруг них. — Мы можем все забыть и начать сначала. Хоть ты и предал меня, я по-прежнему тебя люблю, — почти шепотом произнесла Дейенерис. — И я люблю тебя, — ответил он, ощущая, как клинок, спрятанный в рукаве, стал невыносимо тяжелым. Она как-то странно улыбнулась в ответ, будто бы фальшиво, слегка наигранно. Было что-то в этой улыбке безумное и неживое. Такое же слетевшее с катушки, как и она сама. Он усмехнулся в ответ, ощущая, как глаза начало щипать. Это не она. Это больше не та девушка, которую ты когда-то знал. Он медленно коснулся её талии, осторожно притягивая к себе. Её податливые губы сразу же ринулись ему навстречу, и Джон накрыл их своими, отчаянно целуя свою Королеву. Целуя в последний раз. Ну. Давай же. Удар. Сильный. В область груди. Она сдавленно вскрикнула прямо ему в губы, а после начала падать вниз, но Джон дрожащими ладонями прижал её к себе крепче, не давая Дейенерис упасть. Слезы начались скатываться по его щекам. Он задрожал ещё сильнее, пытаясь не закричать от боли, разрывающей грудную клетку, а после взглянул в её глаза, своими, карими. И, наконец-то, увидел в них проблеск огня. Она слабо ухмыльнулась и тонкая струйка крови потекла прямо по её подбородку. — Прости меня, — хрипло выдохнул он. Простипростипрости.  — Я же тебе говорила… — прохрипела она и веки её закрылись. Ужас окутал Джона с ног до головы. Он прижал тело Дейенерис к себе. Рукоятка кинжала, торчащего из её груди, уперлась ему в грудь. Сноу коснулся её лба своими губами. Слезы с новой силой заструились по бледным щекам, потому что он осознал: Лед и Пламя поменялись местами.