Секрет бессмертия

В комнате витает лёгкий и приятный аромат свежезаваренного мандаринового чая с корицей. Где-то в углу, за креслом, играет знакомая мелодия — нежными, мягкими, словно пух, волнами она струится из трубы старенького патефона по воздуху, лаская слух и создавая по-особому уютную атмосферу в этих четырёх бетонных стенах, где без музыки засохнуть можно в два счета. Ну, вот как цветок на подоконнике, который сухой стоит здесь месяцев девять, и никому до него дела нет. Но, всё же, какой бы иллюзорный уют себе не создать — дождик за окном безжалостно барабанит, так и намеревается пробить пластиковое стекло, прорваться сквозь баррикаду в комнату, быть может, снести горы бумаг со стола и, вихрем подняв их в воздух, отправить их в далёкое путешествие. — Погода нынче премерзкая, совсем разбушевалась, никакого покоя, — холодные руки Кристиана Вольфа разливают кипяток в чай. Они же ставят белую фарфоровую чашечку на блюдце напротив. Вслед за ней отправляется песочное печенье, аккуратно разложенное на голубой тарелочке, — в такие ненастные деньки не грех побаловать себя печеньем, а?.. Повисшее ненадолго молчание разрывает тихий, едва слышимый смешок, после которого Вольф с грустной улыбкой встаёт и шаркающей походкой ковыляет на кухню, чтобы выключить газ конфорки, на которой стоит железное ведро с почти выкипевшей водой. И, конечно же, на половине пути он останавливается перед зеркалом в прихожей. Отражение глядит на него замученными мутно-серыми глазами, резко выпрямляет сутулую спину, и длинные волнистые русые волосы до плеч, спутанные на концах, характерно подпрыгивают. «А ведь когда-то они блестели живым блеском.» — думает парень, пялясь куда-то за спину отражению, не в силах смотреть самому себе в глаза. Улыбка на тонких губах, потрескавшихся в уголках, растягивается шире, и он разворачивается в сторону дверного проёма комнаты. — Ещё печенья? *** Кристиан, сколько себя помнил, не умел отпускать людей. Никогда — ещё с самого детства имел привычку бегать за кем-то и брать вечное обещание не бросать его ни при каких обстоятельствах. Что с родителей, что с друзей — парень буквально вымаливал эту клятву; причём аргументировал Вольф такое поведение очень просто: «для душевного спокойствия». Крис лютой ненавистью ненавидел смерть и всё, что с ней связано. От самого слова выворачивало наизнанку, и даже малейший намёк мог вывести его из состояния равновесия. «Ничего на свете вечного нет. — говорила мальчишке мать. — Мы все умрём когда-то. И я, и ты, и все, кто сейчас живут, покинут белый свет рано или поздно.» А вот Вольф отказывался верить этим словам — подумаешь, матушка сказала. И чего? Матушка, наверное, жизни сама не знает. И лелеял он в себе, таким образом, убеждение, что близкие для него люди никогда не отойдут в мир иной, и что если уж умирает кто, то только по своей вине. Но вся эта призрачная дума была жестоко растоптана и раздавлена шипастым каблуком жизни. В день рождения Вольфа его лучший друг слёг в могилу от воспаления лёгких — машина скорой помощи просто застряла в дорожной колее по пути в деревню, и мальчика не успели спасти. Ситуация трагичная, страшная, для переживания тяжелая, и потому по мальчику горевала вся деревня. А Крис… Крис убивался, пожалуй, больше всех — удручения довели его чуть ли не до крайней степени истерики. Парнишка бил посуду, терзал подушки, разрывая ткань ногтями и чуть ли на стену не лез. Однако после прихода отца очень быстро успокоился и тактично слинял к себе в комнату, оплакивать друга уже по-тихому. Именно тогда в его больном мозгу зародилась не менее больная идея: Он будет бороться со смертью. Да-да, всё именно так, вы не ослышались. Кристиан вдруг ни с того ни с сего возомнил себя рыцарем, призванным с помощью меча, дарующего вечную жизнь, побороть беспощадную старуху с косой. Да, может, в какой-то степени эта фикс-задумка звучала благородно, особенно в детстве, но на дальнейшее стремление и не претендовала, просто потому что для взрослого человека она звучала бы глупо. … И всё бы ничего, если б Вольф не стал стремиться именно к достижению этой несуразной цели. Школьные годы, экзамены, поступление в медицинскую академию — всё это пролетело перед глазами Вольфа, как один единственный миг. Парень даже толком не мог припомнить больше половины событий, произошедших за последние несколько лет, но вот горечь на языке от плохих воспоминаний сначала приносила дискомфорт, особенно по ночам, когда Крис ворочался с боку на бок, не в силах заглушить поток нехороших мыслей, оттого он чаще всего приходил на занятия с видом восставшего из гроба мертвеца. Но потом, постепенно, всё замялось, обросло паутиной и ушло куда-то далеко в подсознание, стеревшись из памяти. Слишком парень был занят поиском решения поставленных задач, слишком был занят движением к своей идее-фикс. Забытьё само по себе приносило облегчение. Правда, до определённого момента. Произошло всё на третьем, кажется, курсе, когда в группу перевёлся новенький. Кристиан влюбился в него почти сразу, как увидел — Томас Фрей был ниже, и приходился по грудь ростом, с каштановыми, вечно растрёпанными волосами и большими голубыми глазами. Такой маленький, хрупкий, казалось, от любого дуновения ветерка рассыплется на маленькие-маленькие осколочки. И Вольф бегал за ним весь учебный год напролёт после уроков, пусть и прекрасно понимая, что времени на выполнение домашнего задания у него в таких случаях просто не оставалось. Уж такой человек — свои тараканы в голове гораздо важнее того, что происходит вокруг. Но зато эта, можно сказать, «патологическая» настырность дала свои плоды, и Крис с Томасом начали встречаться. Непонятно, на самом ли деле Фрей испытывал тёплые чувства к парню, или же делал всё только из-за жалости, но Кристиан окружал своего возлюбленного неимоверным количеством внимания и заботы, хотя в некоторых моментах они выходили за рамки адекватного поведения — когда Вольф несколько раз на дню звонил Томасу с вопросами где он, как он, с кем он. Это начинало бесить; Крис буквально курировал Фрея, следил за каждым его движением, и, казалось, один неверный шаг может ниточкой повести за собой огромные неприятности, с которыми Тому сталкиваться лицом к лицу уж точно не хотелось. Ещё непонятно, что на уме у Кристиана, раз он ведёт себя так… Некорректно. Новость об убийстве родителей каким-то подзаборным пьяницей повергла Вольфа в глубокий шок, и после похорон парень стал стремительно так съезжать с катушек. Сначала ходил подавленный, с вечным выражением печали на лице, затем перестал со всеми разговаривать, а после и вовсе слёг, даже не вставая с кровати. Фрей ни на шутку в тот момент перепугался. Он и так, и эдак пытался всеми силами самостоятельно, без чьего-либо вмешательства, исправить ситуацию, поговорить, как-то морально поддержать, но попытки окончились большим провалом, и в конце концов, чтобы Вольф не загнулся, пришлось везти его в психиатрическую больницу. — Там тебе обязательно помогут, — шептал Том, сидя рядом с Крисом в машине и крепко обнимая его, — обязательно, я обещаю. Но Кристиан не слышал. Мысли бурным потоком таранили сознание, и среди них была одна, яркая, выбивающаяся из общего потока: Он не справился. Во второй раз. Проиграл. Нужно стараться лучше. Врачи местной психиатрической больницы — знатоки своего дела, потому с лечением Криса много трудностей не вызвало, и парня отпустили досрочно, удостоверившись, что тот полностью здоров. И ведь правда, Вольф вернулся домой каким-то совсем другим человеком. Не тем загнанным, постоянно зацикленным на чём-то и страдающим бессонницей и кошмарами в редкую сонную ночь. Нет — стал общительным и веселым, часто приглашал домой гостей, отпускал смешные шутки. В общем, вести себя начал совершенно нормально. Видно — он был счастлив. И Томас был счастлив за него. Но… Как бы прискорбно это не звучало, пожить Вольфу вдоволь не дали от слова «совсем» — счастье оказалось мимолетно, и после этого случая юноша задумался: за что его так ненавидит судьба? Если Бог есть на самом деле, то почему с Крисом Он обходится т а к и м образом? После крупной ссоры из-за подружки Фрея, к которой Крис очень сильно ревновал Томаса, возлюбленный, наспех одевшись и взяв с собой сумку с учебниками, выбежал из квартиры. Дверь с громким хлопком закрылась, и Вольф, будучи в помещении абсолютно один, плюнул совершенно невзначай: — Чтоб ты помер. Не желай другому того, чего не желаешь себе. Народная мудрость ещё и ещё раз доказывает нам, что разбрасываться такими заявлениями — более чем опасно, пусть даже сказано было в шутку, и говорящий особо не парился насчёт смысла. На следующее утро Кристиан узнал, что по пути домой Томаса сбил автобус. Прямо на пешеходном переходе. Во время зеленого сигнала светофора. Летальный исход на месте — все органы были перемешаны внутри кашицей, косточки переломаны, и выглядело всё крайне плачевно и совсем не эстетично. Кристиан на похороны не пришёл — не мог вынести вида перекошенного трупа, его бы самого вывернуло наизнанку, — поэтому он сидел дома, в полном одиночестве, время от времени гася свет в квартире, дабы избежать нагорания большого количества электроэнергии. Спать Вольф больше не мог. Появлявшееся перед глазами каждую ночь лицо мертвеца юноше порядком осточертело. Каждый, каждый сон превращался в настоящий кошмар, побуждающий Криса просыпаться в холодном поту с первых же минут. В конце концов, в ночь на воскресенье очередной недели июня поглотившее разум безумие заставило Кристиана подняться с кровати, одеться как следует и вместе с лопатой наперевес пойти на кладбище. Как выкапывать трупы Вольф не имел ни малейшего понятия. Не приходилось ему интересоваться такими вещами, потому Крис делал всё интуитивно, и вскоре тело было извлечено из гроба. Томас к тому времени уже успел нехило так осунуться, и смотреть на него было, право слово, противно. Хотя Крису в этом загнивающем холодном мертвеце виделось что-то эстетически красивое, по-особенному привлекательное. Трупик на первое время разместился на диване в зале, а вот юноша стал мониторить все уголки темного интернета в поисках срочного решения новой задачи — ему хотелось сохранить Фрея вечно молодым и ничуть не мертвым на вид. Ожидаемо, решение было найдено, и парень даже подивился своей недальновидности. Кукла. Да, именно кукла. Секрет вечной молодости, бессмертия, неувядающей никогда красоты. В инструкции, которую Крис откопал на одном форуме по онион-ссылке, подробно описывался процесс мумифицирования трупа, предоставлялся список ингредиентов, пропорций и, само собой, количество времени, которое нужно потратить, чтобы подарить умершему жизнь. Юноша, загоревшись этой идеей, приступил к «ритуалу оживления» на следующий же день. *** — Ты как? Не соскучился? Кристиан, прибежав по первой свободной минуте с кухни, заходит в комнату и присаживается на колени напротив куколки. Томас и впрямь как живой — личико у него вновь аккуратное, волосики мягкие, приятные на ощупь, одежда чистая, выглаженная, пахнет кукла чем-то цветочным. Настоящий идеал вечной красоты. Только вот, что бы ни что, а глаза стеклянные — нет в них былой жизни, бьющей ключом, но это и не особо-то мешает. Крис берет руку Фрея — холодную, немного тяжелую — и приговаривает, поглаживая. — Теперь мы всегда будем вместе, дорогой, всегда-всегда.. Наконец-то он нашёл своё успокоение. Свой долгожданный секрет бессмертия.