Рекурсия

Редкие капли дождя падают на ладонь, и ощущение кажется странным. Дождь на Земле какой-то неуютный, колкий, а еще и недолговечный — впрочем, как и всё здесь. Абрасакс Балем давно отвык от чего-либо вне стен своего дворца. Но сегодня он сам посетил эту планету, ведь дело личного характера, и потому он стоит сейчас и мокнет под земным дождем, как последний смертный. Люди здесь — существа пустые и скучные, и это неудивительно, ведь живут они всего миг. Время — не их сокровище. Оно давно украдено не ими и разлито по колбам. Но время, вечная молодость — не самый дорогой товар, как оказалось, принадлежащий инопланетной династии Балем. ДНК-код, веками служащий гарантией неприкосновенности, иногда дает сбой и совсем не вовремя подбрасывает сюрпризы. Ньют Саламандер. Кажется, его так зовут. Зоолог и очень странный тип, и словно не от мира сего. Но по прихоти природы именно он оказался его собственной рекурсией. Вон он, застыл на перекрестке, щурится на дождь, пытается разглядеть того, кто назначил ему встречу. — Мистер Саламандер, ничему не удивляйтесь, — говорит Абрасакс, вышагивая из тени. — Право слово, мне столь же некомфортно смотреть на вас, как и вам — на меня. — Это какая-то шутка? Вы под полиморфным зельем? Кто вы? — удивляется тот, встревоженно вскидывая руку с зажатой в ней палочкой. Ах да, здесь, на Земле, таких вроде называют магами. Абрасакс медленно, напоказ, извлекает из кармана модератор и демонстрирует его энергоемкую панель — тоже своего рода волшебство, только техногенного характера. — Ваш ДНК-код идентичен моему. Видите? Вот эти две нижние шкалы — маркеры. Они совпадают на сто процентов. И это так неожиданно, просто не представляете насколько. Я позаботился, чтобы не имелось свидетелей нашей встречи. И если бы она состоялась на пару столетий позже, то я, несомненно, был бы счастлив. Но при нынешнем положении вещей, когда моей матери уже давно нет, а сестрица пока потеряла ко мне свой цепкий интерес, вы мне кажетесь опасным препятствием. Не хочется с вами делиться своими богатствами. Поэтому не обессудьте. Хотя… мне давно бы уже следовало сделать выстрел из бластера, но отчего-то я тяну и тяну… Все-таки стрелять себе в лицо как-то… трудновато. Ньют не сводит пораженного взгляда с оружия, его глаза даже еще более удивленные, чем мгновение назад, когда он рассматривал лицо напротив. Ньют выкрикивает какое-то заклинание, вспышка материализуется во что-то большое, зубастое, пугающее. Абрасакс жмет на кнопку бластера, и в его огне сгорает наколдованное чудище — значит, пока у них ничья. Они кружат друг около друга и все больше злятся. Небо будто прорывает, и дождь безжалостно льет в лицо, за шиворот и делает мостовую скользкой. — Да стой ты на месте! — орет Абрасакс, привычные командные нотки в голосе дают сбой и кажутся истеричными даже ему самому. — Я пытаюсь, чтобы оно было не таким болезненным для нас обоих. Не дергайся! Летит еще одна магическая вспышка — и снова мимо. Надо сделать очередной выстрел. На этот раз грудь противника совсем близко. Но Абрасакс сентиментально медлит. А за спиной какое-то непонятное, приглушенное шипение… и шелестение, будто металлическими чешуйками по камням… цок-цокк-шуршш-шрршшш… — Окками, нет! — кричит Ньют. Абрасакс, забыв об осторожности, оборачивается и успевает заметить, как крылатая змея выпускает из облезлого чемодана василиска. Янтарно-желтые глаза приковывают к себе, раздвоенный язык трепещет. Абрасакс смотрит и смотрит в эти глаза, мгновения кажутся ему вечностью, совсем как те пятнадцать тысячелетий, прожитых им самим, и он с трудом делает вдох. А вот второй… второй ему уже не удается, потому как все тело каменеет. И бластер больше не ощущается в пальцах, хотя он все еще там. Ньют жмурится, тихо ругается, наколдовывает на нос какие-то темные очки и пытается загнать василиска обратно в чемодан. То тут, то там раздаются щелчки аппарации, и к обездвиженному противнику приближаются авроры. — Извини, — говорит Тина, — я тайком тебя выследила и чемодан поставила поблизости. Время сейчас неспокойное. Ты же простишь меня, да? Ньют коротко кивает и незаметно от других авроров прячет в рукаве окками. Кажется, теперь мысли о далеких звездах будут его лишь раздражать…