Благо

      Окно хоть и закрыто, но в комнате всё равно прохладно. Волоски на ногах поднимаются, если не накрыть их одеялом, а тело порой пробивает дрожь, приходится поводить плечами. Солнце светит ярко и бело, полупрозрачные занавески для его лучей — небольшая проблема. Кровать стоит по одну стену с окном, поэтому Юу может наблюдать, как иногда, при исчезновении солнца за грязно-белым облаком, с пола пропадает прямоугольник света, а потом снова, при возвращении солнечных нитей, проявляется. Рёбра всё ещё тихо ноют (хотя Коори старался перевязать их потуже) вместе с запястьем, которым он слегка придерживает книгу на своих коленях.       “Удивительно, что ты отделался ушибами”, — говорит Коори, на что остаётся тихо усмехнуться.       “Я просто везунчик”, — Юу оглаживает бледно-изумрудную обложку книги, шершавую и пыльную до жути.       “Но со мной тебе не повезло”, — Коори кривится в его голове даже выразительнее, чем было на самом деле, и Юу расплывается в улыбке, чувствуя покалывание на щеке под пластырем.       Он открывает первую страницу и видит первые пометки карандашом. Вздыхает, читая: “Обязательно ознакомься!” Есть что-то от почерка Коори, но не он. Отец, значит. Перелистывает, прочитывает название, издательство, автора и прочую ерунду мелким шрифтом (пробегается глазами, на самом деле). Скучно-то как. Листает ещё и видит вступление, не длинное, на полторы страницы. Взгляд хватается за выделенные строки:       “Экономика — хозяйственная деятельность общества, а также совокупность отношений, складывающихся в системе производства, распределения, обмена и потребления”.       Юу фыркает, улыбаясь. Листает дальше, так, поглядеть из любопытства, убедиться, пытался ли читать Коори эту белиберду. “Надо же”, — шепчет, видя ещё пометки карандашом рядом с отцовским и кричащим “выучить!”, редким и тихим “необязательно”. Потерев подбородок здоровой рукой, Юу кричит на кухню:       — Коори, а ты как относишься к экономике? — он слышит, как неаккуратно кладут звенящую ложку на столешницу.       — Хотелось бы никак не относиться, — чуть тише отвечает Коори, возвращаясь к готовке. — люто отрицательно.       — Что, предпринимательских способностей не хватило? — Юу усмехается сам себе, листая и листая книгу. Коори молчит, игнорирует.       “Ну и ладно”, — говорит Юу сам себе. Он пробегается глазами по тексту и старается вдумываться только в выделенные определения. Часто отвлекается на пометки карандашом, к первой четверти которые стали совсем редки, пока после трёх последних просмотренных страниц вообще не закончились. “Не выдержал, — вздыхает, — Глупый”.       Юу, в принципе, всегда любил экономику, пусть и по бо́льшей части старался лекции по ней прогулять да пропустить “по состоянию здоровья”. Коори поддерживал такие затеи, но недолго: ему с максимально кислой миной в личный котёл ноги по колено опускать легче. “Правильный”, — хмыкает он и захлопывает книгу.       В воздухе витает приятный запах карри. Юу вдыхает его как можно больше, заполняя грудь до колкой боли. Он выдыхает и проводит ладонью по ключицам, сглатывает. Не ожидал, что будет так неприятно и больно. Прохрипев, вытирает губы пальцами, словно испачкал, и прикрывает глаза, откладывает книгу на свободную часть кровати.       — Ты как? — Коори появляется в проходе внезапно, отчего Юу поднимает голову резко и с недоумённым взглядом. Осматривает Коори с головы до ног. Улыбается, как лис, и Коори мрачнеет, заведомо зная, что он сейчас скажет.       — Тебе очень идёт этот фартук, — поэтому Коори как можно быстрее развязывает бант за спиной и неосторожно стягивает его через голову, кидая в сторону. Волосы взлохмачиваются. — Ты так мил, воронёнок.       Коори никак не отвечает, лишь проходит к кровати и садится рядом. Потерев переносицу, он опирается на руку и наклоняется ближе к Юу, касаясь кончиками пальцев выглядывающей из-под одеяла щиколотки.       — Я затяну рёбра туже, — предупреждает, на что Юу мотает головой.       — Потом, — Коори пожимает плечами — разумеется.       Он берёт его повреждённую ладонь в свою, гладит пальцами тыльную сторону вместе с костяшками, чувствуя холод бледной кожи. Юу наклоняется вперёд — от Коори вкусно пахнет тушёными овощами с говядиной. Тот не обращает особого внимания, задумчиво заправляет прядь волос за ухо.       — Не нужно было лезть на рожон, — неодобрительно качает головой.       Юу цокает, игриво, не возмущаясь. Пожимает плечами — что ж теперь-то сделать?       — Не нужно было оставлять тебя, — Коори поднимает глаза и наклоняет голову, слушая и вздыхая — не любит, когда его слова пытаются опровергнуть (а так всегда). — От такого прямого удара ты бы просто так не отделался, как я, — Юу показывает ладонью на свою перебинтованную грудь. Коори снова мотает головой, до последнего не соглашаясь. — Да ладно тебе, расслабься.       — Спасибо, — говорит. Юу лишь сжимает его ладонь в ответ, на что Коори дёргается и смотрит прямо в глаза. Они кивают друг другу без слов.       Юу рад тому, что у них есть время на такие дни. На то, чтоб видеть, как внимательно за ним, как за ребёнком, смотрит Коори, как он трудится по дому, готовит ему вкуснейшую еду и делает всё, что он ни попросит, несмотря на подколы и раздражение.       Юу улыбается шире, мягче, ярче. Что бы Адам Смит¹ ни говорил, а Коори для него — самое ценное благо, которое только может быть. И здесь экономика уж точно никакой роли не играет.       Коори кладёт ладонь на его щёку, большим пальцем гладит по пластырю. Нажав на затылок, он наклоняет Юу к себе, целует в лоб и даёт уткнуться в ключицу лицом. Тот лишь с теплом выдыхает на кожу, отчего Коори вздрагивает, издавая раздражённое пыхтение.       — С тобой и экономика не нужна, — Юу пожимает плечами и поднимает голову. Они всё ещё держатся за руки: он сжимает ладонь Коори в свой сильнее; Коори больше злится, хмурясь и стискивая зубы. Юу по-лисьи улыбается и говорит на полтона тише: — Зачем, если такое совершенно полезное благо, как ты, уже создано?       Коори закатывает глаза — “Нет, Юу, это не значит, что я оценил твоё умение флиртовать”. Ладонь скользит от затылка к виску, пропуская сквозь пальцы мягкие, похожие цветом на сено волосы. Коори только подаётся вперёд, склоняется к уху и томно шепчет, отчего Юу расплывается в ухмылке:       — Чтоб не зажрался.       А во́роны во благо ли каркают?