Феечка

Дэйв шел по коридору, что-то тихо насвистывая. Если вам кто-нибудь скажет, что у троллей нет слуха — не верьте. Клевета все это. Нет, петь, конечно, тролль не будет (где это видано, чтобы тролль — и пел, он же не фея, в конце концов), кому хочется стать всеобщим посмешищем? Однако это не значит, что такое в принципе невозможно. Вот Дэйв, например, любил петь, хотя и делал это редко и исключительно в одиночестве. Тролль чуть смущенно хмыкнул себе под нос и пнул ногой встретившийся по пути камень, заслушавшись, как тот гулко отскочил от стены в лужу, а пещерное эхо подхватило звонкий бульк. Да, слушать Дэйв тоже любил. Так много можно было заметить, если затаить дыхание: срывающиеся с потолка капли, ветер, заблудившийся в каменных коридорах, шуршание по углам — вот, ей-Мерлин, Дэйв понятия не имел, что это за неведомые звери там копошатся, разглядеть никогда не получалось. Видимо, неудачные зелья, которые ведьмы сливали в пещерные озера, все же обладали какими-то побочными эффектами. И теперь везде ползало, клацало, трещало, а иногда даже летало что-то совсем невразумительное. Дэйв их частенько подкармливал — зверье, как-никак, а что в пещере найдешь? Только камни грызть. Вот и теперь тоже отломил кусок от буханки и швырнул в темноту. Судя по скрежету и писку, за него сразу разыгралось нешуточное сражение. Дэйв покрепче перехватил горячую тарелку с супом — или это все-таки каша? — и зашагал дальше. Сегодня ведьмы опять кого-то поймали — очередной эксперимент, что ж еще — и теперь пленника надо было покормить. Плевое дело. Но, спустившись к темнице, Дэйв застыл. Во-первых, за решеткой сидела феечка. А, Моргана свидетель, ничего в жизни Дэйв не хотел больше, чем когда-нибудь своими глазами увидеть настоящую фею. Совершенно неподобающее желание для приличного тролля, но он ничего не мог с собой поделать. Во-вторых, пойманная феечка оказалась удивительно тонким, хрупким пареньком, который будто светился изнутри. В-третьих, феечка плакала, закрыв лицо руками. Слезы капали на каменный пол, застывая хрустально-прозрачными искрящимися каплями росы. На феечке были высокие сапоги, зеленая туника и плащ, на вид такой легкий и невесомый, что казалось, будто на плечи просто осела дымка туманного утра. Иногда, когда изящная фигурка содрогалась от рыданий, где-то в глубине ткани проскальзывали теплые золотые искры, и Дэйв заворожено смотрел и гадал, а можно ли действительно вплести в туман солнечные лучи. Наконец, он немного пришел в себя, робко приблизился к решетке и, с гулким металлическим звуком поставив тарелку на пол, продвинул ее к узнику. Тот вздрогнул, отнял руки от лица и испуганно посмотрел на Дэйва, у которого в момент перехватило дыхание. Глаза у феечки были большие, ярко-серебристые, как горный ручей, сверкающий в лучах солнца, журчащий переливами. Слезы вычертили дорожки на щеках, и Дэйв поймал себя на мысли, что очень хочется протянуть руку и стереть их ладонью. Он все еще сидел на корточках, так что это было вполне себе осуществимо. Но невообразимо. Узник, тем временем, оглядел тролля и перевел взгляд на деревянную тарелку. Выражение лица тут же сменилось с испуганного на недоверчиво-брезгливое. Он указал пальчиком на принесенную еду: — Это что? — Ггхыыыр... — хрипло выдавил из себя Дэйв. И куда только подевались все слова? Сморщив нос, феечка тем же пальчиком — перед этим выискав на плошке относительно чистое место, — аккуратно отодвинула от себя еду как можно дальше. — Что такое «гхыр»? Позвольте поделиться некоторыми критическими соображениями? Если вам кажется, что вы подаете на обед что-то, что имеет честь носить название, то вы глубоко заблуждаетесь. — Эээ... — словоизвержение феечки никак не помогало собраться с мыслями. Тем более что его слезы высохли, и щеки очень мило раскраснелись — наверное, от возмущения. — Ну что ты на меня уставился? Ты настолько неотесан, что приличное общество приводит тебя в шоковое состояние? Разъясню для самых одаренных: я не буду это есть, благодарю покорно, передавай мои пламенные комплименты повару. На этом феечка поднялась на ноги, пружинистой походкой отошла в угол камеры и уселась там, закутавшись в плащ. А Дэйв в полном смятении мыслей забрал тарелку и, пару раз смущенно споткнувшись, ушел. *** Тролль уже полчаса стоял у черного входа на кухню и прислушивался, пытаясь по звукам определить, ушли ли поварята, или все еще там. Он сам не понимал толком, что делает, но, стоило ему уйти из темницы, как ноги сами понесли его к «столовому крылу», как называли его ведьмы. Женщины, что с них взять, все бы им облагородить, а, по мнению Дэйва, это ответвление пещеры отличалось от других лишь застоявшимся запахом жареного мяса, да повышенной концентрацией мусора на полу — и, как следствие, неведомых хрюкающе-каркающих существ. И все это никак не делало его благороднее. В любом случае, пришел он сюда ради конкретной цели — найти еды для феечки. А то как же получается, что он даже не поел? Нельзя так, он же худенький такой. А от хозяев наверняка осталась нормальная еда — энтузиасты-поварята вечно наготовят, потом девать некуда. За дверью воцарилась тишина, и Дэйв рискнул заглянуть — действительно, темно и пусто. То, что надо, в темноте-то тролли с детства отлично ориентируются. Пойди-попробуй не сориентироваться, когда всю жизнь в пещере живешь, в прятки с братьями играешь, а проигравший все столовое крыло драит. И верно — вот и картошка, вот мяса нажарили, хлеб какой-то. Дэйв вначале сгреб все в одну тарелку, но, подумав немного, разложил аккуратно, чтобы красиво было. Феечка-то, наверное, все красивое любит, даже если это картошка. Притворив за собой дверь, Дэйв припустил в подземелья — вот тоже та еще глупость — называть что-то «подземельями» в пещере. Да тут все под землей. Гордиться надо, вон какие сталактиты и сталагмиты красивые, нет, ведьмам же по последней моде надо, чтобы и личные комнаты, и бальный зал, и подземелья, — и получается дурная претензия на замок. А в «бальном зале» в результате все по щиколотку в воде и шабаши проводят. За размышлениями Дэйв и не заметил, как добрался. Камера на первый взгляд была будто пустая. Приглядевшись повнимательнее, Дэйв заметил что-то, похожее на поросший мхом камень в том самом углу, куда присаживалась феечка. Неужели даже с места не сдвинулся с тех пор, как он ушел? Он негромко прокашлялся, чувствуя непонятное волнение, когда камень пошевелился. Какой все-таки удивительный плащ — теперь он был зеленый и будто пушистый, в него хотелось зарыться пальцами и почувствовать влажность и мягкость лесного мха. Из-под плаща, тем временем, высунулся покрасневший кончик носа и обиженно поджатые губы. — Кто там еще? — заметив Дэйва, феечка вздохнула. — А, это ты. Что, пришел принести мне ответные благодарности повара? Или поделиться очередным произведением вашего кулинарного искусства? Или ты, наконец, сообразил, как можно было мне ответить? Давай, удиви меня. Дэйв тряхнул головой, скидывая с себя обилие выплеснутых звуков. Удивительно даже, с какой скоростью из феечки вылетают слова — как ворох разноцветных бабочек закружил по комнате, — интересно, он сам-то когда успевает понять, что говорит? А голос у него звонкий, тоненький, высокий, наверное, он очень красиво поет. Вот бы послушать. Жаль, не выйдет. Дэйв снова присел и придвинул феечке две тарелки: — Я вот тут... на кухне порылся... не знал, что тебе может понравиться, принес, вот, что было... — О, да ты, оказывается, говорящий, — язвительно отозвалась феечка, но заинтересованно высунулась из-под плаща целиком и, поднявшись на ноги, подошла ближе. Проголодался, наверное, сколько уже не ел, Дэйв бы уже давно решетку грызть начал, а этот нет, садится еще так аккуратно, плащ расправляет, манжеты. Как, Мордред его задери, он умудрился сохранить белые манжеты, сидя за решеткой? Дэйв вот не в камере, а вся рубаха в грязных разводах. Стыдно даже. — Я, вообще-то, это тоже не совсем ем, — мягко сказала феечка, ловко выцепляя с тарелки что-то из овощей. — И в следующий раз я бы крайне не отказался от вилки. Но спасибо. Я оценил. И улыбнулся лукаво, разглядывая Дэйва из-под ресниц с каким-то новым заинтересованным выражением. В пещере будто солнце выглянуло из-за туч, отразившись косыми лучами в серебристых глазах — и сразу так тепло стало. Только откуда же тут взяться солнцу? Ни одного окна. Дэйв вспыхнул, уткнулся взглядом в пол, и какое-то время не было слышно практически ничего, только тихо шуршал иногда плащ, как камыши на воде. Через какое-то время феечка, видимо, наелась и осторожно отодвинула тарелки, изящно сложив руки на коленях. Дэйв неловко сгреб посуду и уже было развернулся уйти, когда его окликнул мелодичный голос: — Эй, тролль, а тебе мама не говорила, что вежливые и приличные люди имеют обыкновение представляться друг другу при знакомстве? — А? — Дэйв непонимающе посмотрел на феечку, которая продолжала легко улыбаться, сверкая глазами — ну как тут думать? — Зовут тебя как? — фыркнула та. — Ааа, Дэйв. — Очень приятно, Дэйв. А меня — Курт. Доверимся отсутствию сложносочиненных предложений. Дэйв только кивнул и улыбнулся неуклюже, просто потому что бабочки, кажется, перекочевали из-под потолка ему куда-то под ребра. Может, он их вдохнул случайно? Еще раз кивнув, он развернулся и пошел относить тарелки. *** Дэйв спускался по лестнице и улыбался. Он не видел феечку уже несколько дней — его охранную смену передвинули, и пришлось срочно идти в дозор. Прочесали с парнями лес, поймали парочку гоблинов. Непонятно, что они там делали, то ли грибы собирали — они из поганок у себя такую байду гонят, и как только пьют вообще, — то ли подбирались к пещере, чтобы пошпионить. От греха подальше сдали их ведьмам — пусть сами разбираются. И вот теперь он шел повидать Курта. Курррта. Даже его имя журчит. Но, стоило ступить на последнюю ступеньку, Дэйв сразу понял, что что-то не так. Феечка сидела почти у самой решетки, белая, как полотно, вцепившись пальцами в ржавые прутья. Плащ свисал рваной тряпкой и комкался в ногах. Курт весь потускнел, посерел, осунулся, и Дэйв выдохнуть не успел, как уже оказался рядом с ним. Он осторожно накрыл его пальцы своими и потряс. — Курт? Курт, что случилось? Феечка распахнула глаза, которые теперь казались мутными и запыленными, обвела взглядом каменные стены и, наконец, сфокусировалась на Дэйве, который так и не нашел в себе сил отпустить холодные пальцы и теперь тихо поглаживал их, согревая. — Дэйв? — в тихом, слабом голосе промелькнуло облегчение и что-то похожее на радость. — Где ты был? Я тебя ждал, очень ждал... — Меня отправили в дозор, я не мог прийти, меня не было в замке, — в голосе Дэйва отчетливо звучало отчаяние, что могло произойти за эти три дня, чтобы феечка так изменилась, что с ней сделали, зачем ее вообще похищали?.. Но тут он услышал, как Курт тихо фыркнул. — Это у вас-то замок? Ну и льстите же вы себе, — насмешка в голосе еле слышалась, но она там была. От радости Дэйв не удержался и рассмеялся. — Ой, не говори, позорище одно, гоняются за модой, шелка из десятого королевства почтовыми экипажами неделями идут, а по стенам слизняки ползают. Курт улыбнулся, и его щеки слегка порозовели, глаза как будто стали чище, словно ледяная корка сошла с ручья. Дэйв смотрел на это, почти не моргая, и понимал, что решение им уже принято. Оно было принято еще тогда, когда он в первый раз увидел это чудо, запертое в клетку. Он быстро встал, не обращая внимания на недоуменный возглас Курта, и загремел ключами. Спустя пару мгновений он уже стоял в камере, возвышаясь над феечкой. — Ну что, сам встанешь или помочь? Феечка, кажется, впервые в жизни потеряла дар речи. — А?.. — Доверимся отсутствию сложносочиненных предложений, — отрезал Дэйв и подхватил Курта на руки. Тот был практически невесомый и сразу полыхнул румянцем. От него легко пахло чем-то цветочным. Дэйву удалось донести Курта только до лестницы, когда тот сверкнул глазами и замолотил руками по широкому плечу. — А ну отпусти меня сейчас же, неандерталец, деревенщина, кто учил тебя манерам, что за непотребное поведение?.. Испугавшись, что на вопли Курта сейчас сбежится ползамка, Дэйв опустил его на землю и отступил, подняв руки в послушной капитуляции. Он с радостью отметил, что феечка теперь была вполне похожа на саму себя, возмущенно хмурилась, краснела и куталась в плащ, который серебрился лунным светом и осыпался на каменный пол какими-то белыми лепестками. Дэйв чуть склонил голову: — Сейчас нам надо очень быстро и тихо выбраться из замка, иначе оба закончим весьма плачевно. Из меня сделают шашлык, а тебя изведут на пыльцу — вкусно получится. Все вопросы — когда будем в безопасности, согласен? При упоминании пыльцы Курт резко побледнел, и Дэйв обругал себя, заподозрив, что невольно угадал причину похищения. Но тот выдохнул и серьезно кивнул, поистине царственным жестом указывая на лестницу. Дэйв был более чем уверен, что, будь феечка в нормальном состоянии, она бы обязательно добавила при этом что-нибудь вроде «дамы вперед». Он усмехнулся себе под нос и слегка пригладил светлые волосы Курта, прежде чем побежать вверх по ступенькам, с бесшабашным весельем услышав за спиной возмущенный возглас. Нарушать правила оказалось крайне занимательно. А волосы феечки на ощупь были, как пух одуванчиков и молодая весенняя трава. *** Они пробирались по коридорам маленькими перебежками. Точнее, Дэйв шел как обычно и давал отмашку Курту, если вокруг было пусто. А тот переходил из одного темного угла в другой и несколько раз громко ойкнул, наступив на что-то не особо приятное. Ну, что поделать, тут ему не феи живут. Если по углам замка поискать, то, пожалуй, чего только не найдется, вот прошлой зимой Дэйв забрел в нежилое западное крыло и случайно обнаружил под полуразвалившейся кроватью меч гоблинской работы. Кто его туда положил и зачем — Мордред его знает. А уж полуистлевшие тушки, вековой мусор и чьи-то... скажем так... продукты жизнедеятельности — это вообще привычное дело. Зачем убирать, если можно все сгрести в одну большую кучу? Только вот у фей это, видимо, не было в порядке вещей, потому что уже спустя пару поворотов Курт прожигал Дэйва сердитым взглядом, оттирая мысок сапога тонким платочком, похожим на батистовый. Вообще, сказать по чести, двигался он удивительно бесшумно, только иногда слышался шорох, будто сухая листва крошилась под ногами. И цветочный запах становился все сильнее. Еще бы Дэйв знал, какие это цветы — вот уж в чем никогда не разбирался. Но от запаха перехватывало дыхание, и тролль все чаще ловил себя на том, что смотрит вовсе не на коридоры, а на гибкую фигурку в тени камней. И невнимательность сыграла свою роль — в какой-то момент он уже автоматически поманил к себе Курта, когда из соседнего коридора на стену упала длинная подрагивающая тень Элизы. Только ее и не хватало — из высшего круга, хватило бы одного мановения руки, чтобы навсегда превратить их обоих в каменные изваяния. В запасе была всего пара мгновений, и Дэйв, не задумываясь, рванул к феечке, зажимая ей рот рукой, оттесняя в темную нишу, закрывая собой. Курт дрожал под пальцами, не отрывая немигающего взгляда от лица Дэйва. Будто изо всех сил держался за взгляд близких карих глаз. Он уцепился пальцами за грубую ткань рубашки и дышал коротко и отрывисто, но очень тихо. Шаги простучали совсем рядом, эхом отдаваясь со всех сторон, окружая, запугивая, но потихоньку затихли вдали. Ведьма ушла. Их не заметили. Дэйв облегченно выдохнул, даже не подозревая, как сильно был напряжен, и опустил руку. И тут же снова ощутил дурманящий цветочный аромат. Что-то очень свежее, легкое и неуловимое. Курт смотрел на него нечитаемым взглядом, кристально чистым — прямо как раньше, — ярким, солнечным, все еще сжимал пальцами его рубашку и был так близко, что Дэйву отчаянно хотелось качнуться ближе и попробовать, какой он на вкус — сладкий, как пыльца и цветочный нектар, солоноватый и прохладный, как речная вода, или совсем другой, непредсказуемый?.. Но сейчас было не время и не место, их могли обнаружить в любой момент, поэтому Дэйв с досадой отстранился. Ему показалось, что что-то похожее мелькнуло и в глазах Курта, но, возможно, он просто уцепился за свое отражение. Выход был уже недалеко, и несколько коридоров и один лестничный пролет спустя они выбрались наружу. Волосы тут же подхватил свежий ночной ветер, охлаждая разгоряченные лица. Дэйв прикрыл глаза и вдохнул воздух, пахнущий грозой и туманом. Вообще-то, странно, ведь на небе не было ни облачка. Курт, тем временем, подошел к ближайшему дереву и с довольным вздохом обнял широкий ствол, проводя пальцами по шершавой коре. Дэйву показалось, что феечка снова начала светиться, будто впитывая в себя силу дерева и лунный свет. Через несколько длинных мгновений Курт развернулся, сверкая широкой счастливой улыбкой. Сердце Дэйва пропустило удар — он никогда не видел никого прекраснее, за плечами феечки беззвучно распахнулись крылья, полупрозрачные, как будто слюдяные. Лунные лучи спотыкались об них, преломлялись, отсвечивая радугой. — Спасибо тебе! — и голос зазвенел колокольчиками. Курт подпрыгнул и взлетел, будто не в силах больше оставаться на земле. Он завис метрах в трех над травой, и по камням запрыгали лунные зайчики от трепещущих крыльев. Крутанувшись в воздухе, он заливисто рассмеялся и подлетел ближе к Дэйву. Во взгляде внезапно мелькнуло беспокойство. — А как же ты? Дэйв улыбнулся легко и светло — глядя на феечку, невозможно было иначе. — Со мной все будет хорошо. Никто не знает, что это я помог тебе бежать. — Пойдем со мной, Дэйв? — от неуверенной надежды в голосе Курта улыбка Дэйва почему-то начала горчить. — Ну что ты, куда же я пойду, здесь мой дом... Нет, Курт, лети один, — «ты останешься моим лучшим воспоминанием», осталось недоговоренным. Курт закусил губу и вдруг подался вперед, целуя Дэйва, легко и почти невесомо. Но уже через мгновение взмахнул крыльями и был таков, только сверкающая пыль медленно оседала на ресницы и плечи, уносилась вдаль ветром. И цветочный запах кружился в воздухе. Дэйв облизал губы, чувствуя привкус фруктов, и сел там же, где и стоял. Вдохнул глубоко и зарылся пальцами в россыпь вереска на лесной поляне.