***
Как ни досадно признавать, чем лучше она узнаёт Коннора, тем больше он ей нравится. В нём есть какая-то нахальная дерзость свежевыпущенного андроида, а в глазах то и дело мелькает что-то тёмное, хищное. Многие легко забывают о его изначальном предназначении, глядя на дружелюбное, открытое лицо, но Норт – помнит. Как и то, что из них пятерых на его совести самое большое количество жертв: половина охраны башни «Киберлайф» и добрая дюжина, если не больше, солдат на борту «Иерихона» полегли от руки этого обладателя больших, выразительных карих глаз. – Сенатор Джонс совершенно невыносим, – вздыхает Маркус. – Я уже исчерпал все возможные варианты наших действий, но он продолжает упорствовать… – А что, если просто грохнуть его? – хмыкает Норт, и Маркус устало улыбается в ответ. – Шанс успеха – восемьдесят три процента; шанс прохождения нашего билля в этом случае – девяносто два, – тут же откликается Коннор. – Очень смешно, – ворчит Джош. Норт ловит взгляд Коннора, и тот весело подмигивает ей. Но почему-то ей кажется, что он – как и она сама в таких случаях – шутит только наполовину. Осознание того, что у неё может быть потенциальный союзник, если дела примут… грязноватый оборот, почему-то очень успокаивает. Особенно если учесть, что у этого потенциального союзника есть доступ к полицейским базам, повышенная мощность вычислений и встроенные навыки владения любым оружием с откалиброванной точностью выстрелов. Быть единственным агрессором среди группы пацифистов не так уж весело. Поэтому Норт кивает ему и улыбается в ответ на подмигивание. Коннор на миг замирает, сверкнув жёлтым диодом – а потом еле заметно ухмыляется в ответ. Похоже, несмотря на софт переговорщика, он тоже питает слабость к радикальным решениям.***
Маркус – потрясающий андроид. В какой-то момент Норт даже кажется, что она могла бы влюбиться в него. Но у него есть один серьёзный недостаток: он слишком… человек. А людей она до сих пор не любит, хоть и начинает чуть более терпимо относиться к некоторым индивидам, например, лейтенанту Андерсону, с которым её в какой-то момент знакомит Коннор. Сложно не проникнуться симпатией к тому, кто так роскошно разукрасил нос этого гондона Перкинса, чтобы помочь Коннору, несмотря на то, что мог бы из-за этого лишиться работы. – Стоило того, мэм, – довольно ухмыляется Андерсон. – Повторил бы с удовольствием. Норт даже понимает, почему Коннору он нравится. Кстати, а вот сам Коннор на человека походить не старается, пусть его продвинутая программа социализации и делает его эмоции и жесты очень человеческими. Но он совершенно не скрывает того, что он андроид, сыплет техническими деталями и процентными шансами в разговоре, беззастенчиво сверкает белым пластиком, когда ему нужно куда-то подконнектиться, использует лабораторию на всём, что ему любопытно, игнорируя человеческие приличия и полушутливые возмущения Андерсона. Он не снимает диод и носит старую униформу до тех пор, пока та не теряет вид, но и после этого выбирает похожие костюмы. – Если нам необходимо полностью имитировать людей, игнорируя нашу сущность, чтобы нас приняли, значит, наша революция провалилась, толком не начавшись, – спокойно говорит он. – Я отказываюсь скрывать тот факт, что я – андроид. Норт всё ещё не жалеет, что избавилась от своего диода. Но по крайней мере, ей больше не неприятно видеть его на тех девиантах, кто решил его сохранить. А таких с каждым днём всё больше.***
-… и мы бы хотели создать… – Снайпер! – внезапно кричит Коннор, кидаясь на Маркуса и сбивая того на пол. Вместо того, чтобы разнести Маркусу голову, пуля пробивает Коннору плечо. – Я в порядке, задержите снайпера, – поспешно говорит он, морщась и полыхая алым диодом. Но тому удаётся скрыться. Маркус хочет остановить пресс-конференцию и помочь Коннору, но тот лишь отмахивается: – Я дойду до техников сам. Кто-то очень не хотел, чтобы ты довёл её до конца, поэтому ты теперь из принципа обязан сделать это. – Я провожу, – вызывается Норт. Всё внутри неё на взводе, и если кто-нибудь из журналистов опять посмеет задать вопрос по поводу её модели и старой работы… Нет, лучше уйти сразу, иначе Маркусу потом придётся долго извиняться от лица «Иерихона». Коннор ловит её взгляд и еле заметно улыбается уголками губ. Наверняка понял, о чём она думает, аналитик проклятый. Нахмурившись, она первой направляется к двери, открывая её, потому что правая рука у Коннора теперь нерабочая – пуля перебила один из соединительных кабелей, нарушив функции движения. Не смертельно, но замена будет довольно долгой, там надо разбирать часть деталей, чтобы добраться до повреждения. – И зачем ты только полез… Маркус что, не успел бы сам увернуться? – недовольно спрашивает она. – Шанс этого был шесть с половиной процентов, я не хотел рисковать, – отзывается Коннор, спокойно шагая по коридору. За ним остаётся след мелких капель тириума. Норт косится на него. – А шанс того, что тебя пристрелят вместо него? – с подозрением спрашивает она. Коннор некоторое время молчит. Затем неохотно признаётся: – Девятнадцать. Норт останавливается как вкопанная. – Ты с ума сошёл? – ошарашенно говорит она. Коннор в ответ лишь пожимает плечами. Плечом. – Наши шансы на бесконфликтный исход при Маркусе-лидере выше на пятьдесят четыре процента, чем если бы этот пост занимал кто-то из нас. Простая арифметика показывает… – Говно твоя арифметика, – перебивает Норт. – Не подставляйся больше, ясно? Коннор слегка улыбается. – Ясно. И, разумеется, подставляется снова. – О, то есть, он не только со мной такое проворачивает? – хмыкает Андерсон, когда Норт вталкивает Коннора в его дом с жёстким наказом не выпускать до утра, чтобы спайка между деталями смогла правильно схватиться. – Он вечно так: говоришь ему не делать что-нибудь, он такой «ясно» и кивает с умным видом, а потом всё равно идёт и делает, засранец пластмассовый. Коннор лишь невинно улыбается им обоим, даже не пытаясь возражать или оправдываться.***
Их всё чаще отправляют работать вместе – туда, где нужно говорить жёстко, ставить ультиматумы, додавливать сомневающихся. Коннор каждый раз просчитывает шансы перед тем как взяться за дело и использует разнообразные тактики убеждения, Норт же предпочитает давить как бульдозер, у неё нет ни желания тратить время на реверансы, ни полезных для этого социальных протоколов, как у Коннора. – Хочешь скачать мои? Это было бы удобно для работы, – предлагает он после одной из миссий. – Даже если ты не захочешь их использовать, тебе будет проще предугадывать мои действия, я стараюсь придерживаться наиболее эффективных паттернов. Норт усмехается: – Ты, получается, используешь софт «Киберлайфа» в переговорах с ними, чтобы заставить их делать то, что нам нужно? – Это весьма иронично, согласен, – серьёзно кивает Коннор. И протягивает руку, сбрасывая с неё скин. – Разумеется, ты можешь отказаться… Норт закатывает глаза, берёт его за руку и подтверждает запрос на коннект. Пока идёт передача данных, она с любопытством оглядывает систему Коннора – до сих пор стройную и упорядоченную, несмотря на девиацию. Наоборот, эмоциональные триггеры – за исключением пары бросающихся в глаза неправильностей, запаянных в прочный карантин – только добавляют поддержки уже имеющейся структуре. Её собственная система хаотична, местами разодрана эмоциями во что-то нечитаемое программами, и ей внезапно становится неловко оттого, что Коннор её видит. Не стыдно, нет – но на контрасте это выглядит… – Если хочешь, мы можем попытаться её восстановить, объединённой мощности наших процессоров должно хватить для хотя бы частичной корректировки, – мягко шелестит голос Коннора в её системе, и она отрицательно качает головой. – Там нет ничего, что бы стоило восстанавливать. Коннор кивает – и больше ничего не спрашивает, просто досылает информацию и аккуратно закрывает соединение. Норт благодарит его и уходит в стазис, чтобы спокойно обработать полученное. Когда в следующий раз Коннор передаёт ей очередной пакет данных, он не может не заметить то, как она, подсмотрев идею у него, теперь подпирает битые куски положительными эмоциями, не давая им расползаться дальше. Но никак это не комментирует – за что Норт ему весьма благодарна.***
– Отлично поработали сегодня. До завтра, – Норт быстро сжимает плечо Коннора и поворачивается, чтобы уйти, но он её окликает. – Норт. Я планирую посетить океанариум, хочешь составить мне компанию? Норт поворачивается обратно, и Коннор продолжает: – У нас сформировались весьма эффективные рабочие отношения, и я подумал, что расширение сферы нашего взаимодействия также может стать приятным опытом. Поэтому если ты не занята… – Коннор, ты что, меня так на свидание приглашаешь? – весело усмехается Норт. Коннор задумчиво склоняет голову, мигая жёлтым диодом, и Норт замирает. – Хм. Не рассматривал нас в таком ключе, однако данный тип развития отношений в целом представляется мне перспективным. Так что… возможно?.. Норт фыркает, пихая его в плечо. – Очень романтично. И после короткой паузы добавляет: – А пошли, почему бы и нет. Никогда не была там. Почему океанариум, кстати? Коннор улыбается. У него очень славная улыбка, когда он делает это искренне. – О, я не рассказывал о своём первом преддевиационном системном сбое? Это произошло пятнадцатого августа, в двадцать часов двадцать девять минут… Они проводят в океанариуме весь оставшийся день. Коннор остаётся в восторге от скатов и тюленей. Норт больше всего нравятся пираньи.***
Они проводят всё больше времени вместе; Коннор вечно находит какие-то новые места и вещи, на которые ему интересно взглянуть, и неизменно приглашает её с собой; Норт, чтобы не отставать, тоже начинает искать что-нибудь, что могло бы понравиться ей, поскольку на «Иерихоне» у неё не было возможности опробовать разные хобби, а сразу после революции – времени. Ей больше по душе активные занятия, в то время как Коннор предпочитает что-то более созерцательно-аналитическое, но и предложенные друг другом развлечения кажутся им весьма любопытными. Их отношения… трудно охарактеризовать. Они коллеги. Союзники, как в переговорах с людьми, так и в спорах с Джошем, когда тот предлагает идти на слишком большие уступки, чтобы избежать какого-нибудь конфликта. Друзья, бесспорно. Что-то большее? Ну, как сказал Коннор, это перспективный вариант развития. Они сидят на поросшей травой и тонкими деревцами крыше развалин одной из первых фабрик Детройта, до сих пор чудом не снесённых ради возведения дешёвого жилья, обсуждая влияние изобретения конвейера на жизнь людей и сравнивая это с созданием андроидов, когда Норт внезапно умолкает, решительно поворачивается к Коннору и целует его. Помедлив пару мгновений и помигав диодом, он отвечает – вначале осторожно, но затем всё с большим энтузиазмом. – Перспективный вариант, согласна, – кивает Норт, когда поцелуй заканчивается, и Коннор весело ухмыляется, подмигивая ей. Затем он снова серьёзнеет. – Сразу хочу предупредить. В моей комплектации не предусмотрены сенсоры сексуального воздействия и гениталии, поэтому… – Ох, слава rA9, – облегчённо выдыхает Норт – и целует его снова.***
Возможно, со стороны их пара кажется странной – вечно одетый с иголочки прототип-детектив, даже после девиации не отказавшийся от полумашинного мышления, и взрывная Трейси, в которой от изначального программирования остались лишь жалкие клочки поддержания базовой функциональности системы. Но несмотря на все различия, они на удивление хорошо совместимы и прекрасно дополняют друг друга. А ещё, по словам Андерсона, «неплохо смотрятся вместе» – и пусть его эстетическому вкусу не всегда можно доверять, тут Норт с ним полностью согласна.