***
— Это чё? — Мороженка же. — Я спрашиваю, чё это? — нервы были ни к чёрту, он скалился, глаза от злости сверкали своим алым, словно кровь на солнце. — Эм, Бакуго? — Киришима был, мягко говоря, удивлён, облизывая свои губы, на которых осталось ванильное мороженое. — Ты что, совсем тупой, дерьмоволосый? Остатки своих мозгов решил заморозить? Выкинул, блять! — Но... — Я тебе его сейчас в жопу засуну! — ну вот зачем заставлять его злиться, злиться, злиться. Неужели действительно сложно понять, что на улице не лето? Что после, как придурок, будешь болеть и подыхать от температуры? Взрывоопасный рычал, засунув ладони в карманы зимней чёрной куртки, зло смотря на мороженое и на друга, желая взорвать обоих. — Тише-тише, хорошо, только не злись, — выкинув сладость в ближайшую мусорку, он с видом величайшего героя вновь посмотрел на Кацуки. Удовлетворённо на это хмыкнув, парень повёл плечом, замечая около кинотеатра рекламу со следующим фильмом. Ужасы и боевик. Этому идиоту вроде нравится такое смотреть, время ещё есть. — Идём в кино, — поставил перед фактом и сразу же пошёл в сторону здания, прекрасно слыша удивлённый выдох и счастливое «ура». Не спрашивая Киришиму ни о чём, он заплатил за билеты на этот фильм, после таща того в гардеробную и игнорируя любые вопросы и протесты. Затем покупая попкорн на двоих и следуя в нужный зал. — Друг, я конечно всё понимаю, но вот этого не понимаю. — Чего ты не понимаешь? — Ну, ты платишь за меня... — идя плечом к плечу с блондином, как-то рассеяно провёл ладонью по своим волосам, которые после насилия шапкой потеряли свою острую форму, опадая прядками на лицо. — Кто вчера ныл, что у него денег нет даже на одинокую конфету? — Я, но... — Засунь себе это «но» знаешь куда? — остановившись и повернувшись к однокласснику, отдал ему другое ведёрко с попкорном. — Знаешь, поэтому заткнись и принимай это всё, как дар Божий. Эйджиро тепло улыбнулся, смотря на ухмыляющееся лицо напротив. Какая же у этого человека своеобразная забота, но он всё понимал, отчего ладони мелко подрагивали от чувств.***
После фильма они счастливые и слегка уставшие возвращались назад в общежитие, обсуждая увиденное и смеясь над каждой ошибкой, которую заметили. Снег по-прежнему шёл совсем мелкий, так и не собираясь вместе, тая, едва касаясь тёплого городского асфальта. — О, а помнишь как та брюнетка завизжала от маленького паучка тогда, когда всем сказали быть потише? — Пф, дура. — Это самый тупой момент, мне кажется, в реальности, если б человек понимал, что где-то совсем рядом монстр, который может их всех сожрать, он бы молчал. — Надо же как-то сюжет продвигать. — Но это всё равно мега тупо, бро! — Согласен. — Можно было придумать что-то другое, в конце концов, там такое разрушенное здание, упала бы балка какая-нибудь... — Дерьмоволосый, не думай об этом так тщательно. — Почему? — Последние клетки мозга растворятся. — А-а-а, Бакуго! Киришима размахивал кулаками в воздухе, наигранно обижаясь, но потом словно что-то вспоминая и застывая на месте. Заставляя и Кацуки удивлённо замереть. — Английский! Я не сделал его! — схватившись за голову, зажмурил глаза, кусая свою нижнюю губу, отчего она покраснела, слегка набухая. — Я помогу, идём. — Правда? Ты настоящий друг, бро! — Эйджиро подпрыгнул к Кацуки, почти что обнимая его и закидывая тому руку на плечо. Конечно, какой ещё идиот примется вечером за учёбу, ещё и не ради себя. Только настоящий... друг.***
— Я готов, Бакуго! — парень сидел за своим столом, перелистывая тетрадь и открывая книгу с английским. — Ну вот, давай теперь ебаться. Кацуки застыл. Какого чёрта? Он не это хотел сказать! — То есть, учи... ебаться. Закрыв рот ладонью, он начал лихорадочно вспоминать тренировку два дня назад, на которой Айзава говорил, что им нужно научиться справляться с другими трудностями. Тогда пришло несколько человек и весь класс по очереди с ними сражался. Ему попалась какая-то слабачка, которой хватило одного взрыва, чтобы вырубиться. Но она коснулась его. Неужели? Быть не может! Причуда правды? Истинных желаний? Что за бред? Но почему это показало себя только сейчас? Или было и ранее? А он не заметил этого, что ли? — Бакуго... Теперь Эйджиро явно разочаруется в нём, но разве это должно волновать? К сожалению, должно. Кацуки нахмурился, опуская взгляд и сжимая ладони в кулаки. — Прости, я это случайно, помнишь тренировку? Так вот, думаю... — Давай, — перебив речь, бунтарь поднялся со своего места, весьма быстро подходя к другу вплотную, хватая его за кисти рук. — Че? — смотря на покусанные губы в такой близи, Бакуго вообще забыл о том, что только что произошло. — Ебаться. Удивлению не было предела, Киришима сказал это с такой уверенностью и желанием в красных глазах, что совсем маленький румянец сам по себе появился на щеках. Какого? Это точно его тупой одноклассник? Собираясь отойти, он поражённо замер, когда сильные руки обвили за талию и прижали к себе. Когда те самые губы настырно прижались к его губам. Когда его грубо опрокинули на стоящую рядом мягкую кровать, нависая сверху. Кацуки застыл от шока. Киришима правда может быть таким? Член вздрагивает в свободных домашних штанах и от этого лицо приобретает яркий красный оттенок. Жар разносится по всему телу безумной волной и хочется то ли сгореть от стыда, то ли сделать что-то давно желаемое. Эйджиро улыбнулся и вжался в тело под ним, ёрзая и вызывая этим первый едва слышный стон. В мгновение прижимаясь губами к открытой шее и покрывая её мелкими поцелуями, после словно срываясь с цепи и жадно кусая, посасывая нежную кожу, оставляя не просто засосы, а широкие отметины от таких острых зубов. Вылизывая покусанные места, избавляя от маленьких капель крови, сглатывая небольшой металлический привкус во рту и не переставая ёрзать бёдрами. Потираясь сквозь одежду своим стояком о такой же твёрдый член Бакуго. Который мелко дрожал всем телом, хватаясь пальцами за алые пряди и оттягивая их. Желание избавиться от одежды было очень сильным и взаимным, потому они оба приподнялись, резко и как-то неумело раздеваясь. Путаясь в ткани футболок и ненужных штанах, бросая всё на пол и с жаром вновь приникая друг к другу. Целуясь жадно, слишком мокро и неумело. Скользя ладонями по коже, от касаний которых словно оставались ожоги. Разрывая поцелуй, Киришима вновь опрокинул Бакуго на спину, теперь игриво кусая за сосок, ладонью обхватывая его горячую и влажную плоть. Большим пальцем скользя по головке к уздечке, размазывая выступающую смазку по ней. Натужно сжимая свои губы, чтобы не подавиться слюной от вида того, как Кацуки изгибается в спине, раскрывая рот в немом стоне. И несдержанно, вновь и вновь начиная кусать грудь, плечи, выпирающие ключицы, закатывая глаза от дарящих первобытное наслаждение стонов. Сжимая подрагивающий член и без остановки водя по нему слегка шершавой ладонью, вырывая из горла Бакуго всё больше полустонов и полувскриков. Раздвигая коленом чужие ноги, облизывая свои пальцы, смачивая их в слюне и грубым поцелуем впиваясь в губы, заставляя глотать все невысказанные протесты. Скользя пальцами от члена ниже, по мошонке, туда, где так тесно, жарко и узко. На удивление легко проникая двумя влажными пальцами внутрь, сразу же начиная плавно ими скользить, протискивая глубже. Кацуки жалобно всхлипнул, отвлекаясь от жгучего поцелуя и вгрызаясь в плечо Киришимы, заставляя того шипеть от боли, но не останавливаться. Пальцами внутри растягивая тугие мышцы, проникая всё глубже, изгибая их вверх и касаясь простаты. Терпения было так мало на двоих, сделать всё без боли не представлялось возможным, но Эйджиро продолжал двигать пальцами, то ускоряясь, то делая это безумно медленно. Почти что покидая жаркий плен и вновь до предела вводя в горячее нутро, наружу и внутрь, наружу и внутрь. С садистическим желанием добавляя к двум ещё один, отчего Бакуго наконец-то отцепился от крепкого плеча, на котором алели большие и грубые укусы, вновь прогибаясь в спине, насаживаясь на пальцы и двигаясь, двигаясь. Не выдерживая жара внутри, глухо постанывая и сжимая постель под собой, едва не подрывая её. Перед глазами всё было как-то размыто, тут и там вспыхивали маленькие огоньки. От пронизывающего наслаждения хотелось задохнуться. — Бакуго... — хриплый шёпот у самого уха и Кацуки крупно вздрагивает от этого голоса, приоткрывая рот и облизывая свои алые губы. Затем руками хватаясь за красные волосы и широко проводя языком по щеке Киришимы, вызывая этим утробный рык и более грубый рывок пальцами внутри. Развязно полизывая обкусанные губы, проникая языком в рот, едва не прекращая это всё от проникшего четвёртого пальца. Начиная почти что трахать своим языком горячий рот, вылизывая чужой язык, внутренние стороны щёк, смешивая слюну. Но быстро прекращая это и громко постанывая, слишком сильно оттянув алые пряди, отчего Эйджиро тихо вскрикнул. И Кацуки не выдержал. — Либо ты выебешь меня, либо я сейчас выебу тебя! Киришима шумно выдыхает, грозно смотря на него и вынимая пальцы из ануса, собственный член болезненно ноет и так хочется, хочется наконец-то оказаться внутри. Но он оттягивает этот момент, гладит бёдра Бакуго, не разрывая зрительного контакта и чего-то ожидая. Парень под ним хмурится, замечая как хитро сверкают алые, почти что звериные глаза, в нетерпении и желании. — Попроси, Бакуго. И хотелось бы послать его к чёрту, да только приказные нотки в голосе, от которых по позвоночнику бегут мурашки, сбавляют это желание на нет. Кацуки вдыхает полной грудью, закидывая ноги на бёдра бунтаря, прижимая к себе сильнее. — Трахни меня, Эйджиро. Киришима улыбается, как довольный кот и надавливает головкой пульсирующего члена на слегка припухшее колечко ануса, медленно, очень медленно проникая внутрь. Стискивая свои акульи зубы, напрягаясь, чтобы не сорваться, внимательно следя за реакцией Бакуго, который широко раскрыл глаза и выгибался в спине. И в этих его глазах словно черти плясали, окутывая всё вокруг себя страстью, не переставая манить, заставляя жаждать испить его до дна. При этом выглядя настолько милым, что Эйджиро едва сдерживался, чтобы не засадить ему резко и глубоко. Скользя языком по приоткрытым губам Кацуки, он не мог сопротивляться. Внутри было невероятно тесно и горячо, член был словно зажат в тиски, в самые приятные и крышесносные. Жаркое дыхание опьяняло, и невольная мысль о том, что Бакуго такой только перед ним, пробуждает что-то спрятанное за всеми возможными замками. — Не могу больше... — Киришима качнулся назад, после остро толкаясь внутрь, протяжно застонав. Бакуго выгнулся в спине, грубо царапая плечи и грудь Эйджиро, оставляя краснеющие полосы. Перед глазами вспыхнуло пламя, от которого удушливый жар разнёсся по всему телу страстной волной. Киришима плавно повторял свои движения, затем ещё и ещё, засматриваясь на красное лицо Кацуки, вслушиваясь в его громкие стоны, граничащие со вскриками полными блаженства. Всматривался в глаза, из уголков которых медленно покатились слёзы. Но он не испугался, знал, что если б Бакуго было больно, уже всё взрывалось бы и летало, потому ощутил невероятное возбуждение от этой картины. Плачущий от удовольствия Кацуки. Ничего на свете не может быть прекраснее. Наваливаясь всем телом сверху, Киришима начал двигаться быстрее, глубже, сильнее, ловя губами потрясающие стоны, рыча от ногтей, которые исцарапывали его спину. Бакуго словно просил ещё и ещё, с отчаянием в глазах на грани эмоций умоляя, обнимая крепко-крепко. И Киришима сорвался на безумно быстрый ритм, выходя членом почти полностью из покрасневшего кольца мышц и грубо вставляя, вдалбливая тело под ним в кровать. Самозабвенно трахая такого желанного парня. От оглушающих шлепков цепляясь пальцами в бёдра, едва сдерживая свою причуду, оставляя на теле глубокие вмятины, после которых будут чернеющие синяки. Желание кончить внутрь буквально разрывало на части. Бакуго, который издавал пронзительные стоны и крепко обхватывал его член, сносил крышу. Так горячо-горячо, так сладко-сладко. Кацуки сотрясается в оргазме, дрожа всем телом, выгибаясь так, словно хотел сложится пополам. Оставляя кровоточащие полоски на чужих плечах и рвано дыша. Эйджиро смотрит на то, как липкая и тёплая сперма брызгает на их животы, пачкая. И рычит, рычит, на пределе вбиваясь как можно глубже, как можно сильнее. Его всего затрясло от наступившего оглушающего сильного оргазма, обожгло всё тело тысячей иголок, вонзившихся в тело. Бакуго блаженно и тихо застонал, чувствуя как внутри растекается тёплая жидкость, и обнял падающее на него тело. Послеоргазменная нега не проходила, было так хорошо, что счастливая улыбка никак не покидала его губы. Киришима сопел на плече, вызывая нежность.***
— Где моя ебаная кружка? Я не понял, — Кацуки гремел на общей кухне всеми дверцами шкафчиков, раздражённо выискивая предмет. Задница болела, спина болела. Хотелось убить всех и каждого, злость превысила свой лимит. Виновник этого стоял совсем близко и так бесил, бесил своей улыбкой. — Каччан, я могу всё... — Изуку стоял около дивана вместе с Шото и хотел что-то сказать, но парень рядом накрыл его губы ладонью и тихо зашептал на ухо. — Мидория, молчи. Но Бакуго услышал. — Бегите, уроды. Эйджиро лишь тепло наблюдал за тем, как с матами и криками его любовь всей жизни носится за бедным Мидорией и ухмыляющимся Тодороки.