***
Иногда Хистории снится, что в ту ночь они танцевали под луной. Во сне её юбка развевается на ветру и доходит до щиколоток. В мягком лунном свете она кажется длиннее, чем её королевское платье. Во сне Хистория притягивает Имир за шёлковый галстук, заправленный в великолепно сшитый пиджак. А потом они растворяются в поцелуе. В её снах они могут целоваться часами, потому что в её снах Имир жива. В её снах Имир не страдает из-за обращений в титана. В такие ночи Хистория страдает из-за навязчивых воспоминаний.***
— Эгоистичные люди, как она, так просто не умирают, — с усмешкой произносит Хистория, когда кто-нибудь находит в себе смелость упомянуть Имир. От этой наглой лжи у Хистории на душе скребут кошки. — Скоро она сама приползёт ко мне. Чуть позже новый командир вручает Хистории письмо. На неё устремляются любопытные взгляды — у людей возникла масса вопросов. Всё о чём Хистория может сейчас думать — это письмо, которое ещё хранит слабый запах Имир. Она бы всё отдала за час без королевских обязанностей, или хотя бы за минуту молчания в память о Имир. Хистория начинает трудиться в детском приюте ещё усерднее. Когда Леви оказывает ей свою помощь, у них зарождается общение. Ни Леви, ни Хистория предпочитают не думать о том, что их общение — лишь порождение горя. Ни Леви, ни Хистория предпочитают не говорить о тяжести потерь. Бывает время, когда Хистория вспоминает озорной взгляд Имир, её ехидную ухмылку. Порой даже солнце напоминает Хистории её веснушчатое лицо; это лицо словно солнцем выжжено в памяти. Подобные воспоминания возвращают Хисторию в юность, пробуждают в ней давно позабытые чувства.***
Спрыгнув с лошади, Хистория любуется морем в одиночестве. Она закрывает глаза. Резкий ветерок напоминает когтистую лапу, которая на удивление нежно касалась её лица.***
В сотнях миль отсюда Порко Галлиард вспоминает сражение, запечатлённое глазами другого человека. Он собирает осколки чужих воспоминаний. В одном из воспоминаний Имир, обращённая в титана, тянется к девушке-всаднику. Порко и представить не мог, что его облик титана способен на такую нежность. Уже тогда Имир понимала, что больше никогда не увидит эту девушку. Он помнит, как светловолосая девушка впервые рассмешила Имир. Как ночью она прижималась к темноволосой, чтобы согреться. Он помнит, что в ту ночь Имир не могла уснуть; её сердце трепетало, когда девушка уснула, уткнувшись в её ключицу. Каково это — испытывать к кому-то столь сильное доверие? Порко не лучшего мнения об этом мире. Но как бы ни был жесток наш прекрасный мир, королеве и одинокой девушке-титану, должно быть, повезло.