Friends - Chase Atlantic (врубайте, зуб даюб не пожалеете)
- ну, сука, за что? парни уже который час бродят по совершенно незнакомой местности, хотя, кажется, они прошли это все раз сто, или всю тысячу. потеряться на кладбище - глупо, да, так и есть. а за какой черт они пошли туда поздним вечером, почти под самую ночь. еще и все могилки на одно лицо - низенькие, железные, с давно облезшей краской, ведь их живым родственникам все равно. да, обещали помнить вечно, но всё, что от их памяти осталось - надпись на надгробье "вечная память". все застелено слоем сена и высохших опавших листьев, по-хорошему это бы надо убрать, но никому дела нет. одно похоже на другое. как могилки, так и те же деревья: березы, клены, дубы, многолетние сосны. хоть они и разные, но ночью различать их особенно сложно. еще эти знаки какие-то: прибитые дощечки, покрашенная в ярко-жёлтый кора, что иногда мешает и без этого уставшим глазам, какие-нибудь висящие на ветках тазики, кастрюльки, да и всякая домашняя утварь с другими предметами быта. небо очень красивое, отливающее фиолетовым, с яркими путеводными звездами. юлик припоминает, что в школе учился по звездам определять стороны света, но это ему никак не поможет сейчас. сейчас бы любоваться красивым русланом и немного ночным небом, но, сказать честно - не получается, когда сам объект любования боязливо жмется к тебе со спины, когда на небо не только вы смотрите, а еще и глаза с выцветших фотографий... да, и размеренно дышать и радоваться жизни тут никак совсем ни у кого не выйдет, вот и руслана уже потихоньку охватывает паника, конечно, что уж говорить, ведь боязнь темноты и кладбища - отвратительный симбиоз на самом кладбище ночью. ночью, когда тысячи лиц, застывших с улыбкой, или, наооборот, с вычурной серьезностью, смотрят на тебя, следят за твоими движениями, не дают шелохнуться лишний раз. скованность и страх побеждают и притупляют все остальные чувства и эмоции. кровь бурлит, становится то слишком жарко, так, что кожа обожгет любого, кто к ней хоть прикоснется, то слишком холодно, так, что руки будто покрыты тонкой корочкой льда. юлий тоже не особо спокоен, все равно нельзя оставаться в равновесии, когда ты потерялся в лесу ночью, без связи и среди могил. посреди тишины раздаются глухие звуки, но парни, сидящие на дряхлой скамейке, возле чей-то могилы, почти не обращают на это внимание, лишь слегка дергаются, пододвигаясь друг к другу ближе. - не бойся, руслан, просто не бойся. - юлий переплетает пальцы, поглаживая своим пальцем кожу с въевшимся черным пигментом. - смотри, этот человек тоже не хотел умирать, но умер. - слегка кивает тушенцов на надгробье какого-то молодого парня, примерно их возраста. - вот и мы умрем. - блять, ну солнце... мы не умрем, повторяю еще раз. для моего любимого, лучшего, доброго, красивого руси - мы. не. умрем. всё будет хорошо. веришь? - да. двадцать пятая попытка найти выход не увенчивается успехом и руслан, вновь совсем потерявший веру в их спасение, облакачивается на массивное дерево, утыкаясь лицом в руки. юлий сильно хватает его за запястье, тянет на себя, прижимает к себе, прикрывая глаза. ему самому нельзя сдаваться и терять веру в лучшее, он озаряется по сторонам, пытаясь зацепиться хоть за какую-то метку, которая напомнит нужный путь. гладит своего парня по спине, понимает, как же ему плохо, но осознает, что ничего не может сделать. самое ужасное это то, когда ты осознаешь, что ничего не можешь сделать. начинает напевать мелодию, тихо-тихо, прямо на ушко руслану, касаясь кожи губами. юлий слегка качается в такт, пытаясь успокоить и себя, и руслана. недотанцы посреди кладбища выглядят весьма забавно, но руслану становится легче, он расслабляется и наконец вдыхает полной грудью. онешко тянет его за собой, ведет, прикладывает все усилия, ведь все сейчас на нем. тушенцов плетется за ним, крепко держась за руку, смотря в пол, ведь боится поднять взгляд. они часто спотыкаются о корни, вылезшие из-под земли, порой пугающие среди ночной темноты. но идут. - так, еще немного и мы будем дома. главное - спокойствие. недалеко юлий видит грунтовую дорогу и подрывается с места, бежит, вновь перепрыгивая массивные корни деревьев, оглядываясь назад, посматривая на руслана. тушенцов не отстает, бежит тоже, но руку не отпускает, ради своей же безопасности. они выскакивают на проселочную трассу, а руслан буквально налетает на онешко, крепко обхватывая его шею ладонями, впиваясь в губы со всей силы, со всей безысходностью, постепенно перерастающей в счастье. юлик, конечно, чуть не падает, но удерживаясь на ногах, обнимает руслана, улыбаясь родному в губы. они шатаются из стороны в сторону, вжимаются в друг друга как сумашедшие, как умалишенные. на рядом проложенной ж/д линии проносится электричка, освещая все прилежащее пространство светом ярких фар. глаза непроизвольно жмурятся, но губы до сих пор растянуты в радостной улыбке. - онешко, как же я, блять, тебя люблю, ты не представляешь. - руслан продолжает сжимать в объятиях парня, ведь все хорошо. юлий был прав. - я тоже, тоже тебя люблю. я же говорил - всё будет хорошо, русь. вызывай такси, человек - "юлик, спаси меня, мы умрем. три плачущих смайлика в конце". руслан слегка толкает возлюбленного в бок, смеясь, лезет вновь за поцелуями, ведь у них есть еще десять минут до приезда такси.сотни мертвых лиц и сотни мертвых душ, смотрят на тебя, летая над землею, вокруг лес, нет никого - лишь глушь, прикоснись к лицу своей щекою, надеюсь - буду убит твоими губами и только тобою.