«Жили-были трое братьев, и вот однажды отправились они путешествовать». (Бард Бидль, «Сказка о трех братьях»)
«Пусть даже мне придется идти на край света, я непременно должен найти бессмертных, чтобы научиться у них бессмертию и навсегда избежать власти Янь-вана — владыки преисподней». (У Чэн-энь, «Путешествие на Запад»)
— Как получилось, что это… строение не обнаружили за все прошедшие столетия? — спросил Гарри, утирая обильный пот со лба. — Оно просто огромное. Он отстегнул закрепленные на спине «крылья» и передал их одному из сопровождавших экспедицию големов. Эдди Рассел и Гермиона последовали его примеру, поджидая отставших, которые один за другим спускались к месту предполагаемого лагеря на плоской каменной площадке. Оглянувшись на проделанный путь, Гарри покачал головой. Больше десяти миль в гору по едва заметной каменистой тропе под жгучим летним солнцем: на своих двоих он вряд ли смог бы совершить этот подвиг. Даже прошлогодние приключения на Броккене не шли ни в какое сравнение с тем, что готовил для них Непал. — Никто толком не знает, Гарри, — отозвался Эдди, осторожно подходя к самому краю площадки, откуда открывался величественный вид на утопленную меж горных хребтов долину. — Вскоре после битвы за Айзентурм наши люди в НАСА обнаружили аномалию на спутниковых фотографиях этой местности. — Аномалию? — заинтересовалась Гермиона. — И еще какую. Совершенно невозможное изменение горного рельефа. Храмовый комплекс на фотографиях все равно не просматривается — он защищен чарами, — однако совсем недавно не только маглы не имели возможности сюда добраться. Профессор Квиррелл утверждает, что здесь основательно поработали с топологией самого пространства, и я склонен ему доверять. В конце концов, после ухода Цао Шу он ведущий специалист по метрической магии в Айзентурме. Гарри и Гермиона, взявшись за руки, подошли к Эдди и встали рядом, глядя вниз, куда спускалась проложенная поодаль тропинка, петлявшая среди зарослей горного бамбука и рододендронов. В центре укрытой легкой дымкой долины возвышался храм. Больше, чем храм — гигантский храмовый комплекс, пребывавший в идеальном состоянии. Ни трещин, ни покосившихся стен, ни проломов в ажурных крышах, где переплетение черных и кроваво-красных слоев вызывало странное чувство, как будто строения перед ними расплываются в воздухе, обращаясь в багровый туман. — Это потрясающе, — тихо проговорил Эдди, безотчетно потирая локоть, до сих пор временами нывший после серьезного ранения, полученного во время схватки у портала в Фиглинум. — Никогда не видел ничего подобного. Архитектура отдаленно напоминает храм в Дакшинешваре, но цветовая гамма и расположение зданий… Вы обратили внимание? Центральная часть храма под шикхарой соединяется длинными переходами с пятью гопурами по периметру. — Мы полетим туда сейчас? — спросила Гермиона с заметным напряжением в голосе. — Думаю, лучше остаток пути проделать пешком, — отозвался Эдди, направляясь к остаткам высеченным в скале ступеней. — Я бы хотел получше осмотреть путь ко входу в центральное здание, где, вероятно, и располагается гарбхагриха. Это самый быстрый способ определить, какому божеству посвящен храмовый комплекс. — Тебя что-то беспокоит? — тихо спросил Гарри, сжав руку Гермионы. — Гарри, разве ты не видишь сходства? — так же тихо ответила она. — Сходства с чем? — Высокие шпили. Здания, стоящие в форме пятиугольника. Черные и красные тона. Помнишь Пещеру Матерей? Построившие все это наверняка были в том месте. Гарри… Кажется, я знаю, кому посвящен этот храм. Ему следовало догадаться! Еще на экзаменационной неделе, когда Эдди подошел к нему и, заговорщически оглянувшись, предложил принять участие в «потрясающей экспедиции в Непал», где его присутствие было бы очень желательным. Если его присутствие имеет значение, значит, есть все шансы столкнуться с технологиями атлантов. С порталами, открываемыми генетическим маркером в его ДНК, который они до сих пор не смогли идентифицировать, несмотря на все усилия просвещенной Краузе. Тогда, после ужасающего кровавого сражения на подступах к пара-Ингольштадту, он вел себя, как одержимый. Перерыл всю литературу, в которой был хоть намек на падших ангелов и наследие Атлантиды. Довел до белого каления даже невозмутимого Адама Вейсгаупта бесконечными просьбами дать ему доступ к Пещере Матерей, где до сих пор работали десятки исследователей, осторожно анализируя необъятную сокровищницу знаний пришельцев. Исходил вдоль и поперек хранилище артефактов в Айзентурме, среди которых попадались и устройства невообразимой древности. Даже Гермиона, для которой постоянная концентрация на задаче была образом жизни, бросала на него удивленные взгляды всякий раз, когда видела Гарри в библиотеке, утонувшего в книжных завалах, прежде чем разместиться с ним рядом. Они провели десятки таких совместных «книжных вечеров», как сами же и назвали такое времяпрепровождение, соприкасаясь плечами и ничего не говоря на протяжении часов, заполненных только шелестом страниц и временами шумом прохладного осеннего дождя за окном Башни. Он сам не мог объяснить себе, зачем нужны все эти усилия. Несмотря на то, что его познания в истории атлантов выросли во много раз, он не чувствовал никакого удовлетворения, да и, по правде сказать, не имел представления о том, что ищет. Скорей всего, Гарри просто не мог смириться с тем, что эта история окончена навсегда и никогда более не возобновится. Путь длиной в пятнадцать тысяч лет завершился год назад, когда вместе с последним ангелом, обитавшим среди людей, из их жизней ушло что-то… волшебное. Человечество, оставшееся без Великой Матери, было вынуждено повзрослеть, и Гарри был первым, на кого обрушился ледяной душ понимания. Но возможно, все это — не более чем рационализация, попытка объяснить себе собственное состояние. Возможно, он просто скучал по Цао Шу. — Пришли! — послышался впереди голос Эдди Рассела, оборвав цепь его воспоминаний. — Гарри, тебе лучше подойти ближе. Не исключено, что тут есть охранные чары, реагирующие на твой маркер. Перебравшись через нагромождение высохших стволов бамбука, перегородивших тропу, Гарри подал руку Гермионе, и они вместе подошли к лидеру экспедиции, напряженно вглядывающемуся в направлении входа, поросшего гималайской бузиной с душистыми бело-розовыми соцветиями. — Эти здания кажутся давно покинутыми, — приглушив голос, обратился он к Эдди. — Думаете, они все еще охраняются? — Это уж не ко мне вопрос, — пожал тот плечами, — но меры предосторожности принять не помешает. Втроем, рядом с сопровождавшими их големами Айзентурма, они медленно двинулись к центральному зданию. Никакие ловушки и защитные чары не давали о себе знать, однако Гарри почему-то ощутил укол тревоги и, стараясь не делать резких движений, сомкнул пальцы на буковом древке палочки, закрепленной на поясе. Еще несколько шагов вперед — и Гарри разглядел вязь букв, высеченных на каменной плите над входом. Эдди тоже обратил на них внимание. — Гм… Письменность нагари. Не знаю, как давно был построен храмовый комплекс, но сама надпись определенно сделана не больше тысячи лет назад, около X века. — Вы можете прочесть ее? — заинтересовалась Гермиона. — Да, здесь использован один из диалектов хиндустани. Тиртайятрийон-ка свагат карти хе… — забормотал археолог. — Это всего лишь приветствие пилигримам и приглашение войти. Ну а раз приглашают, было бы невежливым отказаться. Он хмыкнул и решительно сделал шаг в темный провал, ведущий в глубину храма. Гарри вошел следом, почти сразу ощутив руку Гермионы у себя на плече. — Будь осторожен, — зашептала она ему на ухо. — Это может быть ловушкой. — Это же ее храм, — почти возмущенно ответил он. — Она неспособна на такое коварство. — Если это ее храм, — многозначительно отозвалась Гермиона, подчеркнув первое слово. — Если никто не желает попросту заставить нас так думать. Но он уже чувствовал, что это не так. Здесь не было гнетущей атмосферы вымершего города, не разносился в воздухе запах тлена и пыли, характерный для заброшенных домов, медленно разъедаемых гнилью, не царила даже оглушающая тишина, наполненная незримой угрозой. Вовсе нет. Воздух пропах цветочными ароматами с оттенком сандала, жужжали насекомые, певчие птицы радовали слух нескончаемыми мелодичными трелями, а солнце, проникая сквозь множество узких окон, освещало зал, в который они вошли, десятками полыхающих расплавленным золотом полос. — Не очень-то похоже на классический индуистский храм, — нахмурился Эдди и, поднявшись по невысокой лестнице на обширную круглую площадку, занимающую почти все пространства зала, замер без движения, глядя в ее центр. Гарри и Гермиона поспешили подняться вслед за ним, и причины поведения Эдди стали ясны. В самом центре зала, выложенного красным камнем, был начертан обсидианово-черный равносторонний треугольник, на котором, сложив ноги в позе лотоса, сидел человек. Черты его лица, находившегося в тени, сложно было разобрать, но Гарри разглядел алое монашеское одеяние, испещренное странным черным орнаментом, и сверкающий металлом резной посох, лежащий на коленях таинственного незнакомца. Человек хранил молчание и не двигался: казалось даже, что он не дышит, и, по правде сказать, Гарри ни капли не удивился бы, окажись это правдой. Эдди осторожно шагнул вперед и откашлялся, готовясь обратиться к обитателю храма, но тот внезапно поднял голову, сверкнув глазами из полумрака. Он неторопливо перевел взгляд на Гермиону, затем на Гарри и произнес нечеловечески спокойным голосом: — Потомок Игнотуса из рода Певереллов, носящий печать Матерей. Богиня знала, что ты придешь. — Э… Вы говорите по-английски? — удивленно осведомился Эдди Рассел. — Кто вы? — Игнотуса? — одновременно с ним переспросил Гарри. — Тех самых Певереллов? — пробормотала Гермиона. Монах, не обратив никакого внимания на их вопросы, легко поднялся на ноги, и солнечный свет из окна под потолком высветил его лицо с резкими, даже грубыми чертами, начисто лишенное растительности. Шест он сжал в руке и упер его в каменный пол, отчего по залу пронесся низкий гул вибрирующего металла. Затем он, не говоря ни слова, подошел к одной из трех стоек, венчавших вершины черного треугольника, и свободной рукой поднял нечто, больше всего похожее на пухлую рукописную книгу, сшитую из пожелтевшего пергамента. — Это тебе, — сказал он, протягивая Гарри рукопись. — Но что… Зачем это мне? — удивился Гарри, осторожно взяв ветхий манускрипт в руки. — Ее приказ, — все тем же лишенным эмоций голосом ответил монах и вернулся на свое место в центре треугольника. Гарри вынес книгу на свет и вгляделся в буквы заглавия на темной обложке. Эдди и Гермиона, как по команде, склонились над рукописью. «История великого путешествия на Восток, записанная Игнотусом из рода Певереллов в память о братьях его, Антиохе и Кадме», гласило многословное название. Гарри переглянулся с Гермионой и раскрыл первую страницу.