Всего лишь расходник

       — Начальство довольно проделанной тобой и твоим микроотрядом работой. Отличная работа, старик, — именно так встретил меня майор. Похоже, я начинаю повторяться. Но факт остаётся фактом — нас хвалили за тот раскордаж, который мы там учудили. У меня лично это просто в голове не укладывается. По всем канонам военной доктрины, мы не выполнили задание по «спасению солдат и командования, если оно, конечно, там ещё есть»… Вот блин! Каким это хреном я не додумался до того, что можно прийти без начальства и сказать, что так и было, раньше?! Даже не так. Каким хреном я не заметил эту лазейку в задании?! Чёрт. Либо это мне так везёт, либо кто-то большой и властный хочет, чтобы я поверил в свою удачу и продолжил ездить на этих гавриках с удвоенным энтузиазмом. Не дождутся.        — И что же нам за такое хорошо выполненное задание будет? — с толикой борзоты спросил я, на что получил лаконичный ответ.        — Могу линейкой по лбу дать. Старлей, ну ты как не в Российской армии родился. Что могут дать за отлично выполненной задание?        — Новое задание и медаль героя. Посмертно.        — Ну вот видишь. Сам ответил на свой вопрос, — Антон Павлович снял с подставки индуктивной зарядки чайник, открыл один из ящиков и начал лить в него воду. Оригинальный способ заварить сублимированный паёк и сказать собеседнику, что он свободен. Коротко козырнув, я развернулся и вышел из командирской палатки. Как же мне всё это не нравится. И детишки мне эти не нравятся. И ситуация. Всё. Но раз пришёл приказ, значит, надо исполнять. Тяжело вздохнув, я отправил Драгону приказ собрать всю свору «Бешеных псов», как их прозвали спасённые, и построить перед плацем, где тренируется первая рота Трибунала. Хотят проверки и тренировок — будут им проверки и тренировки.        Спустя пять минут после моего приказа, вся кодла стояла по общему ранжиру на плацу — неказистые, немного грязные, сонные. Уж никак не похожи они на специальный отряд. Больше на шпану подноготную походят. А напротив них десяток статных, раскачанных двухметровых шкафов из первой роты — лучшие из лучших из лучших из лучших из лучших из лучших. Элита. А рядом стоял их командир — гвардии полковник Всекайло Алберт Адальбертович. Мразотный и высокомерный гадёныш с прекрасной шевелюрой, харизматичным лицом, острым взглядом, ростом под два с половиной метра и массивнее своих орлов раза в полтора и если уж на них форма была в облипку, на на нём она чуть-ли не трескалась по швам.Eчитывая, что он носил максимальный размер формы.        — Сидоренко! Ты хоть понимаешь, что вызвал на отрядный спарринг моих лучших бойцов и меня. Ладно тебе себя не жалко — о детях подумай. Мы же их, как клопов раздавим. Хотя, они и есть клопы — такие же мелкие, грязные и уродливые. Правильно, ребята? — в ответ, его болванчики рявкнули «Так точно» и заржали, как кони. Ненавижу я таких высокомерных людей. Они и наше превозмогание на задании поставили под сомнение, мол, не могли мы такое выполнить, а сам факт доставки солдат, назвали трусливым побегом. Ну, теперь посмотрим, как они в честном бою стенка на стенку посмеются.        — Всекайло! Ты же понимаешь, что я вызвал на отрядный спарринг твоих лучших бойцов не просто так! Я давно говорю, что первой роте не осталось нормальных бойцов, так давай попробуем опровергнуть мою гипотезу! — вокруг нас уже собралось порядком народу, включая командование. Видимо, им самим было интересно посмотреть, что из этого выйдет. К нашему строю, из общей кучи вышел генерал-лейтенант Маменко — главнокомандующий марсианской группировкой войск. Оба наших отряда, включая нас, которые командиры, вытянулись по струнке в приветствии.        — Товарищ старший лейтенант. Я слышал, что вы успешно провели спасательную операцию в точке «Хакко-9» и смогли уничтожить крупную группировку войск и бронетехники противника. Это достойно похвалы, но мне всё же не верится, что такую масштабную операцию провернули с помощью таких детей. Честно признаюсь, я поставил на вас в местном стихийном тотализаторе кругленькую сумму, которая эквивалентна стоимости новейшего снаряжения для десяти лучших бойцов первой роты Трибунала. Я надеюсь, что вы меня не разочаруете, — с этими словами, эта властно-усатая морда с морщинами улыбнулась и не спеша, вальяжно и властно, ушёл подальше к толпе, но в то же время оставшись в первых рядах, чтобы ему было всё прекрасно видно.        — Сид. До какой степени мы можем избивать эти тушки мяса? — спросил Драгон, хищнически облизываясь на противника. Как бы он тут акт каннибализма не устроил.        — Тебе всё скажет рефери, зверушка моя низкорослая.        — Итак, — начал оглашение правил наш рефери, который был чей-то матрос из мехводов. Это можно было понять по въевшемуся в руки мазуту и прочим ГСМ, а так же по шлемофону на поясе и следам ларингофона на загорелой шее. — Правило №1 — командиры отрядов не имеют права участвовать в спарринге и являются лишь наблюдателями. Правило №2 — любой вид холодного оружия, за исключением собственных кулаков, запрещён. Правило №3 — боец вырубился, крикнул «Хватит», не может подняться или получил увечья, не позволяющие ему двигаться — он считается поверженным и должен быть выброшен за пределы арены. На этом всё. Командиры отрядов, прошу занять свои места, — сказано-сделано. Я и Всекайло покорно сели рядом с рефери на подготовленные стулья, и дали обещание не вмешиваться ни при каких условиях, даже если это будет грозить смертью одному из бойцов. И только затем прозвенел сигнал. И буквально в первую же секунду боя, Драгон взял и одним ударом ногой с разворота в область таза, сломал позвоничник лучшему из десятки. Затем, как будто так и надо было, ещё одним пинком отправил пострадавшего в сторону палатки медчасти. Ну что я могу сказать. Минус один. Осталось девять. Увидев это, остальные бугаи было набросились на коротышку, но в бой резко, как взрыв светошумовой, ворвались остальные детишки. И началась настоящая свара — первая рота, полагаясь на свою грубую силу и отточенные до совершенства приёмы, старалась достать мелких и юрких детишек своим размашистыми, но быстрыми и хлёстким ударами. Детишки же, которые юркие и мелкие, ловко ускользали и подставляли противника под удары своих же товарищей-перворотцев. Всё это мне напомнило мне какое-то шоу рестлеров. Всё уж очень красиво было. До одного рокового момента. Нэнси, самая маленькая и хрупкая, от чего и самая юркая, из моего отряда, неосторожно оступилась и попалась в лапы одного бугая, тут же начав кричать «Хватит». Но, как будто не слыша этого, боец первой роты со всего замаху, в броске через плечо, вбил её тельце в землю, а затем, лёгким движением руки и колена, переломил её руку в локте пополам. Пронзительный крик минутной боли прервался ещё одним мощным ударом в основание черепа. Рефери, конечно же, заметил это, хотя крики о сдаче были еле-различимы на фоне гомота толпы и звука ударов, но он заметил и хотел уже свистнуть, чтобы остановить схватку. Но не успел. Драгон, находившийся на другом конце арены, а это двадцать метров по диагонали, влетел головой в грудь виновника с такой ошеломляющей силой, что тот, по инерции, пролетел ещё метра два и распластался на земле, тяжело дыша. Но на этом самоубийственном броске Драгон не остановился — он буквально обрушился на лежачего противника таким шквалом ударов чем только можно из частей тела, что крепкий мужик не мог набрать воздуха в грудь, чтобы крикнуть заветное слово «Хватит». Но всё же, немного собравшись, боец, превозмогая боль, дал Драгону в голову, от чего он переместился безвольной куклой ближе к толпе. Весь побитый, боец попытался встать на ноги, но не смог. Он как подкошенный упал обратно на колени и его стошнило кровавым месивом. И тут же получил новый удар. На этот раз коленом в лицо. От чего вновь распластался на земле. А Драгон, с новыми силами, начал превращать идеальное лицо и тело бойца лучшего подразделения трибунала, в кровавое месиво. Все присутствующие, даже те, кто дрался, с ужасом в глазах наблюдали, как парень-полурослик, не взирая на жалобные хрипы жертвы, наносил быстрые, хлёсткие и сокрушительные удары ногами по практически бездыханному телу. Один из подчинённых Всекайло не выдержал и попытался оттащить это исчадье ада от своего товарища, но незамедлительно получил локтём с разворота в висок и упал замертво. А Драгон, совершив полный оборот вокруг своей оси, поднял правую ногу, коснувшись коленом щеки и нанёс рубящий удар, раздробив череп противника, как переспелый арбуз. Воцарилась гробовая тишина. И в этой тишине, он, измазанный в крови парень, шатаясь, подошёл к телу девушки и прощупал пульс. Затем тишину разрезал рёв дикого зверя, в котором читались скорбь за утрату родного человека и гнев. Первобытный и неудержимый гнев. Меня пробрало до костей. Не знаю почему, но от этого рёва мне стало как-то не по себе. Да впрочем, и не мне одному — Всекайло, до этого с упоением и гордостью следивший за ходом боя, сидел рядом со мной белее новых простыней, а в глазах его читался страх. Он неотрывно смотрел в одну точку. Отследив его взгляд, я понял причину его первобытного ужаса и кристальной белизны — глаза моего подопечного светились огнём такой ненависти, что казалось, плесни в них бензином и они загорятся чуть-ли не белым пламенем. Рефери, до этого стоявший с застывшим на пол пути ко рту свистком, всё же опомнился и протрубил конец спарринга. Хотя, я бы назвал это бойней. Бездыханное тело Нэнси тут же выхватили из цепких и чертовски крепких лап её братца и в срочном порядке унесли в госпиталь. Бойца с мозгами вперемешку тут же упаковали в мешок и унесли в сторону крематория. А ко мне подошёл личный адъютант генерал-лейтенанта и передал его приказ незамедлительно явиться для личной беседы. Ну теперь мне точно влетит по первое число. Да и по второе тоже.        Личная беседа происходила на личном яле генерал-лейтенанта, в присутствии его личной охраны и личного адъютанта. Слишком много личного у этого начальника, как по мне. Но мне с этим поделать нечего — генералитет имеет такую власть в своих загребущих руках, что могут позволить себе всё, что угодно. Даже личную армию. Сидя перед этим властным человеком с хитрым взглядом и стратегическим складом ума, потому что множество его тактик ведения сражений и стратегий ведения войны были приняты на вооружение в элитных подразделениях всех родов войск и внесены в учебники по военно-тактической подготовке.        — Товарищ старший лейтенант, как вы можете прокомментировать случившееся на спарринге? — спросил он, поправляя свои пышные усы и закуривая сигару.        — Мой подопечный, поддавшись своим эмоциям безжалостно, растерзал предполагаемого противника. Я готов понести ответственность за действия моего подопечного по всей строгости законов военного времени, — монотонно ответил я, внимательно вглядываясь в его морщинистое лицо, которое плавно расплывалось в хитрой улыбке.        — Зачем же так строго относиться к себе? Твой ручной зверёк проявил себя очень интересным образом. Не каждый, знаешь-ли, солдат сможет так просто превратить элитного солдата с таким послужным списком в полную труху. Разреши я тебе зачитаю эпикриз тех троих, к которым, Драгон, если я не ошибаюсь, приложил, так сказать, руку: гвардии капитан Моторенко — перелом тазового отдела позвоночника с разрывом спинного мозга. Заключение — временная инвалидность второй группы. Комиссован в тыл для восстановления. Гвардии капитан Легкович — многочисленные трещины правой височной доли черепа, сотрясение мозга, нарушение зрительной активности правого глаза. Заключение — временная инвалидность первой группы. Направлен на лечение в главный корпус госпиталя. Гвардии майор Ширакин — катастрофические повреждения всех внутренних органов: разрыв лёгких, печени, почек, желчного и мочевого пузырей, желудка, множественные переломы рёбер, позвоночника во всех отделах, раздробление таза, раздробление костей черепа и повреждения мозга, не совместимые с жизнью. Заключение — смерть от многочисленных травм и кровоизлияния в мозг, с последующей его утратой, — ой, лучше бы я молчал. Меня ведь теперь просто вздёрнут на первом же столбе вместе со зверушкой моей. А это очень не есть хорошо. Зверушку жалко ведь. А я уже славно пожил и видел небо. Мне терять нечего.        — Разрешите поинтересоваться об состоянии его сестры, — аккуратно обратился я к командиру, выжимая из своего голоса максимум виноватой интонации. А тот лишь усмехнулся в ответ и молча протянул мне голопланшет с эпикризом маленькой Нэнси Шульц. Так… перелом локтевого сустава и плечевой кости левой руки… трещина основания черепа… заключение — направлена на лечение в полевой госпиталь. Хоть здесь пронесло. — Так, что меня ждёт?        — Думаю, что я смогу заткнуть рот Всекайло и замять это это дело. Потому что вы меня не разочаровали, да и у высшего командования планов на ваш миниотрядик выше всяких пределов, а вы, как единственный контактёр и авторитет у этих детишек, нам ещё нужны. Ах да. Точно. Я дал приказ выдать вам новейшее снаряжение первой роты, которое я на вас поставил. Думаю, оно вам скоро пригодится. Можете быть свободны, — нет, ну это уже ни в какие рамки! Каким, блин, хреном Драгону, и мне вместе с ним, всё на столько сходит с рук?! Да ещё и новейшие образцы снаряжения выдают за просто так спасибо?! Обалдеть можно просто. Такое ощущение, что нас используют, как подопытных мышек, которым всё прощается, лишь бы работали.Но делать-то нечего, нужно подчиняться. Козырнув, я развернулся и вышел на улицу, где меня уже ждал мой «любимый» зверёк — Драгон. Увидев меня он сразу же подскочил ко мне и понуро встал слева и чуть позади. Коротко хмыкнув, я пошёл к полевому госпиталю.        Нэнси лежала на койке в фиксирующем воротнике и гипсом. В вену здоровой руки была воткнута капельница с питательными веществами. Но к моему удивлению, она выглядела довольно бодро, чего нельзя было сказать о её соседях по палате. Я, если честно, ожидал увидеть её в более подавленном состоянии, но не получилось. Зато Драгон как-то повеселел при виде своей здоровой сестры и отвлёкся на разговор с ней, а я в это время поймал её лечащего врача, отвёл его в сторону и навязал разговор за состояние малышки.        — Товарищ старший лейтенант, простите меня конечно, но с такими повреждениями, с которыми её доставили сюда, обычно не живут. Это в эпикризе я написал «трещина основания черепа», чтобы ко мне не было особых вопросов по поводу её жизни. На деле, её сюда доставили с напрочь сломанной шеей и не то, что трещиной — проломленным затылком со вхождением осколков затылочную долю мозга. Сами понимаете, какие ко мне были бы вопросы, если бы я написал всё это в эпикризе, а она через два дня отсюда бы вышла на своих двоих.        — Так может вам бы, товарищ врач, дали бы награду в какой-нибудь области медицины, — его молодое с виду лицо, если вскидочный возраст тридцать лет можно считать молодым, изобразило искреннее недоумение, а сам он картинно развёл руками и посмотрел на меня глазами, полными желчного сарказма.        — Ой, я вас умаляю. Не забывайте в каком государстве и в какое время мы живём. За такие чудеса мне только по шее могут дать, за фальсификацию результатов обследования и, как следствие, укрывательство боеспособных резервов. А ещё и квалификацию под вопрос поставят. А оно мне не надо вот от слова совсем, — он достал пачку сигарет, одними губами достал одну, запалил и с облегчением затянулся. — Вам не предлагаю, так как вы не курите.        — Какой вы наблюдательный… — иронично заметил я, закидывая в рот конфету из штатного сухпайка. На удивление, вместо мерзкого запаха никотина и жжённого табака, вокруг начал расходиться крепкий и терпкий запах шоколада. Сигариллы «Capitan Black». Не знал, что их ещё производят. — Хорошее у вас курево. Это даже удивительно, учитывая наши реалии и дороговизну этого бренда.        — Ха. Приму как комплимент. А по поводу наблюдательности всё очень просто — у вас зубы здоровые. В наших условиях зубы курящих похожи больше на ирис по цвету. А у вас они слегка желтоватые. Кстати да. Советую заботиться о них как можно лучше — наш стоматолог вчера помер от некроза печени. А другого не предвидится.        — Спасибо за информацию. Кстати, чем вы можете объяснить такую хорошую регенерацию у этой девочки? — доктор затушил бычок об подошву и жестом предложил войти обратно в корпус госпиталя, на что я молча кивнул и последовал за ним. Тут всё было буквально переполнено больными в разной степени тяжести и с разным количеством конечностей. Многие кричали от боли, а над кем-то уже летали мухи. Ужас одним словом. А доктора выглядят не лучше — замученные, с огромными синяками под глазами, да и вообще на мумий больше похожие.        — Ну, по этому поводу у меня есть две версии. И обе рабочие. Версия номер раз — всё дело в её положении метиса расы этой ксеновской погани леган и человека. Не знаю, кто конечно решился на такой ход, но этот парень был из тех, кто просто любит жизнь, простите, конечно за такую цитату классики. Если опираться на данные об экспериментах над пленными противниками, то можно понять, что эта раса обладает феноменальной регенерацией и живёт не один и не два века. Ну, пока его не убьют, конечно. Да и в плане физической силы они нас очень сильно превосходят. Парнишка, видимо, тоже такой метис, — мой собеседник кивком указал на Драгона, а я молча согласился. — Тем более. И вторая версия — оба наших братика-сестрички являются плодами генной инженерии противника. На полях сражений похоронной команде ещё ни разу не удавалось подобрать трупы наших, если конечно команда не выходила сразу после окончания сражения. Тогда да. Удавалось отбить парочку трупов у их ботов-сборщиков. А вы сами понимаете — труп, как биологический материал, долго не живёт и…        — Доктор Картохин! Вы срочно нужны в шестой палате! У Легачёва опять началась кровавая рвота! — кричала через весь коридор молоденькая медичка, перемазанная кровью. Доктор, с криком «Да какого хрена?! Живо колите ему болеутоляющие!», сорвался с места, поспешно надевая маску и перчатки, и побежал за медичкой. Если хоть один мой потомок будет врачом, пусть и номинально — я его замучаю до смерти, являясь во снах. Тяжело вздохнув, я вернулся к Драгону и, взяв его за шкирятник, повёл прочь отсюда. Он особо и не сопротивлялся, что было на него вообще не похоже. Да ну и ладно. Хотя, надо с ним всё же поговорить. А то не дело так просто таскать его безвольным манекеном повсюду и даже не справиться об его душевном состоянии. Того гляди, затяну с этим и кончу, как майор Ширакин.        — Что мне будет за ту вспышку гнева? — Драгон начал разговор первым, только мы переступили порог пустой казармы. Оно и лучше. Не придётся долго рассусоливать. Резко вдохнув, я развернулся и со всего замаху дал ему в голову. Он, даже не пытаясь защититься, покорно принял удар, от которого с глухим звуком отлетел в стенку, об которую больно ударился спиной и, упав, перевернул на себя стол.        — Только это. Благодаря твоей выходке, у нас теперь есть новейшие разработки оборонпромышлености, которые предназначались первой роте, которую вы отделали, — я подошёл вплотную к нему и поднял за жилетку и футболку на вытянутую руку. Он повис безвольной тряпичной куклой и молча пускал кровь из рассеченной брови и сломанного носа. — Но если ты ещё раз такое выкинешь — я лично сверну тебе шею и не посмотрю ни на твой возраст, ни на твою сестру, ни на пинки-клятву. Я назначен вам именно дрессировщиком. И вы — мои зверушки. А ты знаешь, что делают с бешенными зверушками.        — Их убивают. Да. Я помню. И всё же, я был тебе полезен. Просто ты, как последняя цундерка, скрываешь свои чувства и не можешь просто сказать спасибо… — он посмотрел на меня заплывшим глазом и криво улыбнулся. Тяжело вздохнув, я поставил его на землю и с силой вправил его нос на место, от чего он резко вскрикнул и скорчился от боли. — А по аккуратнее можно?! Больно же!        — Привыкай. Я не особо нежничаю со своими подчинёнными.        — Знаешь, если ты так будешь ко мне относиться, то я вполне смогу стать проклятьем твоего рода. Через каждые поколения этак три — четыре буду резко появляться в жизни твоих потомков и менять её нахрен под откос, — он как-то по доброму засмеялся, вытирая кровь с уже зажившей брови и заросшего носа. Ну прямо-таки чудеса наяву. Чёртов полуксенос. Ну ничего. Будет у меня ещё возможность поездить на тебе как следует.        — Я тебе за такие выходки даже на том свете ноги оторву, мелкий гадёныш.        — Фу, какой ты грубый. Я же любя, — сказал он и ускакал прочь. Ну и хрен с ним. Как буд-то у меня своих забот нет. Например то, что я на ногах уже третьи сутки без сна и отдыха. Вот значит этим и займёмся. Заведя будильник на нужное мне время, я лёг в кровать Казбека, думаю он не сильно обидится, и довольно быстро захрапел…