Территория сердца

Как часто в снах мы видим то, что старательно пытаемся выбросить из головы. Но не все можно так просто взять и вычеркнуть из памяти, изгнать из своего сердца. То, что выбрасывается разумом, настойчиво возвращается к нам сердцем. Это похоже на войну, которая происходит внутри нас постоянно. В отличие от сердца, разум подвластен нам. Мы всячески помогаем ему, и сердце вынуждено отступать, пряча глубже свои желания, и вместе с этим оно находит способы обманывать нас. Сон — это место, где мы можем проецировать то, что хотим в реальности, но по какой-то причине, это что-то продолжает упорно ускользать от нас. Сон — это место, где сердце находит способ вести свою контратаку. Вокруг так много света. Огромное пустое пространство, не ограниченное ничем. Оно начинает волновать, взгляд окидывает всё, что есть, но он не находит ничего: ни входа, ни выхода, ничего. Тогда оно кажется чем-то пугающим. Взгляд уже более беспокойно мечется из стороны в сторону. Но вокруг лишь пустота и стена света, которая словно пытается что-то спрятать за собой. По телу пробегают мурашки, ноги машинально начинают идти, и в голове появляется мысль, что надо искать. Но что искать? В голове нет ответа на этот вопрос, разум бессилен, и теперь только оно может дать ответ. Свет как будто становится тусклее. Ты идешь дальше, чуть расслабляясь. Шаги становятся всё увереннее и быстрее.Свет становится еще тусклее и таким образом грозит превратиться в тьму. Походка перерастает из ускоренного шага в легкий бег. Ты спешишь: но куда? И главное — зачем? Словно там вдали есть то, что ты обязан найти, а может вернуть… Просторное помещение с огромными окнами, занавешенные невесомыми полупрозрачными шторами. Светло-желтые стены делают его визуально больше. Но по-настоящему прекрасно для тебя выглядит это — несколько рядов высоких деревянных шкафов, сверху до низу заставленных книгами. Какие-то названия тебе знакомы, и эти книги были прочтены давно, но ещё сохранились в твоей памяти. Ты доходишь до конца, дальше — противоположная стена с огромными окнами и столами, стоящими под ними. Не увидев там ничего интересного, снова обращаешь внимания на книги, беря в руки первую попавшуюся. Её название звучит незнакомо. Пролистываешь её, скользя сосредоточенным взглядом по строкам, выхватывая отдельные слова или фразы. По ним понятно, что эта книга тебе неинтересна, поэтому, быстро пролистав её, захлопываешь, кладя на место. Сзади слышится звук отодвигающегося стула, и рядом с тобой оказывается ещё кто-то. Повернувшись, ты видишь парня в знакомой школьной форме.Он наклоняется к нижней полке, так что видна только его черноволосая макушка. Смотришь как загипнотизированный и не можешь отвести взгляд. Незнакомец поднимает голову, и на уровне твоих зелёных глаз оказываются его светло-карие. «Рицу», — полушепотом произносит он, а на его губах появляется лёгкая улыбка. …Бам. Громкий удар, словно в голове колокол и кто-то ударил по нему. Резко что-то сжалось в районе грудной клетки, все краски поплыли перед глазами. Сжимаясь, ты делаешь шаг назад, но там ничего нет. Делаешь шаг вперед, а под ногами уже нет опоры. И ты падаешь. Вниз, в абсолютную темноту. Кричать не получается. Ты просто стремительно летишь в самую гущу тьмы, пытаясь ухватиться руками за несуществующие выступы, пока над твоей головой не появляется свет. Маленькая точка становится всё шире, приближается и выхватывает из объятий темноты. Рицу…» — «Ах», — резко поднимаешь голову, смотря по сторонам. Взгляд абсолютно расфокусирован, но упорно пытается ухватиться хоть за что-то. Постепенно всё проясняется: размытые силуэты приобретают четкие очертания, а краски становятся на свои места. Рицу ещё раз оглядывается по сторонам и видит перед собой свою же дверь. До него доходит, что он опять спал прямо перед ней. Кроме того, сил, чтобы снять хотя бы куртку, не хватило. В голове неприятно гудит, а от резкого подъема перед глазами начинают плясать звёздочки. Рицу скидывает с себя верхнюю одежду и обувь и, шатаясь, идет в ванную. Холодная вода бодрит, прогоняя ночное наваждение. Смотря прямо в глаза своему отражению, хотелось покачать головой, сурово приговаривая: " Рицу, Рицу, давай соберись, тряпка». Дав себе мысленную пощечину, Онодэра идет на кухню, где настенные часы показывают без двадцати восемь, а это значит, что если он не поторопится, то уйдет последняя электричка, оставляя его одного на перроне. Этот факт заставляет его ускориться. Заглянув в холодильник, он не находит ничего кроме энергетиков и еды быстрого приготовления. Прекрасно. С момента начала его работы в издательском отделе Марукава эти два продукта стали основой его рациона. Доедая на ходу, Онодэра бросился в прихожую, одеваясь и закидывая сумку через плечо. Дернув за ручку двери, парень без труда распахивает её, давая себе ещё одну мысленную пощечину за незапертую дверь. Его рассеянность порой пугает даже его самого. Если в следующий раз его квартиру ограбят, или он затопит соседей, забыв закрыть кран после душа, то в какой-то мере это будет даже ожидаемо. Повернув голову вправо, он столкнулся с тем, с кем явно не хотелось бы в это утро, а, если быть точнее, то в этой жизни. Такано стоял напротив, рассматривая взъерошенного Рицу, который на ходу пытался застегнуть все пуговицы и рукой расчесать спутанные волосы, чтобы те хотя бы не напоминали гнездо. Его взгляд упал на недопитую банку энергетика, становясь суровее. — Доброе утро, — сухо поздоровался он, закрывая свою дверь. — Доброе, -растерянно отведя взгляд, Онодэре хотелось заскулить от досады. Неужели в его жизни всё время должен присутствовать именно Такано: он его начальник, сосед, они вместе учились в одной школе и он — его первая любовь, хотя эту историю сам Рицу вспоминает с грустью и большой каплей обиды. Он до сих пор не мог понять, почему именно Сага-семпай привлёк его внимание. Тихий, серьёзный и красивый, что уж тут скрывать; недаром за ним увиливала целая толпа поклонниц. Он же — скромный, застенчивый подросток пятнадцати лет, не выделяющийся из толпы, подобно наивной героине сёдзе, что видит мир только сквозь розовые очки, влюбился по уши в старшеклассника с грустными светло-карими глазами, который после уроков сидел в библиотеке вплоть до её закрытия. Всё произошло так внезапно, миг — и он уже из наблюдателя с замашками сталкера становится чем-то большим. Все те эмоции и чувства невозможно описать словами, словно миллионы бабочек в животе и сотни фейерверков в глазах. Рицу был счастлив, но счастье было недолгим, подобно полету бабочки однодневки или той доли секунды, за которую яркие искры рассыпаются по небу. Он не думал, что одна случайная ухмылка станет причиной их десятилетней разлуки. С того момента прошло много времени, за которое их жизни никак не пересекались, но они ещё любят друг друга, пусть Рицу и не так честен с собой, как Такано, и пока еще боится сказать это вслух. Ещё нет и восьми утра, а город уже напоминает улей: шумный, но немного заторможенный. Все неспеша идут по своим делам, укутанные в теплые пальто и шарфы. Осень в этом году отличалась своей суровостью: помимо серого неба и столь же унылого пейзажа, сопровождаемого постоянной сыростью и слякотью, уже с середины сезона начались первые заморозки, и даже в это утро жухлая трава была покрыта тонким слоем инея, который украшал также и ветви деревьев, делая их чуть симпатичнее. До работы Рицу и Такано доехали молча. Онодэра не мог поднять и робкого взгляда на Масамуне, а тот, в свою очередь, сегодня был довольно молчалив, и также упорно не отрывал взгляда от окна, в котором с большой скоростью проносились станции. Шею Онодэры неприятно обдал холодный ветер, и он пожалел, что не взял с собой шарф. Их путь до работы сопровождался тишиной. Обоим быстрее хотелось попасть в теплое помещение, поэтому шаг становился быстрее. Голова Рицу была опущена, а мыслями он был явно не в этом месте и даже не в этом времени. Он искренне верил, что все прошлое должно остаться в прошлом, не смотря ни на что. На первом этаже оказалось не так много народу. После сдачи последних рукописей можно было расслабиться и позволить себе некоторую вольность. Но только не для Онодэры. Он хотел быстрее набраться опыта и доказать всем, а в первую очередь себе, что его труд чего-то по-настоящему стоит и заслуги вовсе никак не связан с влиятельным папой. Лифт медленно поднимался до четвертого этажа. В кабине не было никого, кроме двух мужчин, что очень напрягало одного из них. В последнее время оставаться с ним один на один стало для Рицу главным страхом. Но, как бы он не бегал от Такано, у судьбы было явно хромое чувство юмора, и поэтому сейчас они едут абсолютно одни в лифте, в полной тишине, меньше чем в метре друг от друга. Прозвучал неприятный звук, и кабинка с противным скрежетом замерла между этажами. Свет потух, но тут же зажглась тусклая лампа аварийного освещения. — Застряли? — взволнованно спросил Онодэра. — Похоже на то, — Такано нажал на кнопку вызова диспетчера. Онодэра издал глубокий вздох, но вмиг осёкся, почувствовав руку на своей талии. — Ты что творишь? — рука Такано тут же была сброшена. — Расслабься, я ничего такого не делаю, — закатив глаза, он снова вернул руку на талию Рицу. — А это что? — возмущенно продолжал тот. — Ничего, — Онодэра оказался прижат к Такано. — Да, конечно же ничего, — на его гнев ответа так и не последовало, и в его прижатом положении ничего не поменялось. — Долго нам тут ещё стоять? — частично смирившись, спросил Рицу. — Я не знаю, — ответил Такано, пока Онодэра еще раз попытался сбросить его руку. Но увы. Тогда он метнул на своего в конец обнаглевшего начальника убийственный взгляд, но и это тоже не подействовало, Такано остался таким же невозмутимым. Вновь между ними повисло неловкое молчание. Глаза постепенно привыкли к тусклому свету и Рицу впервые за этот день поднял свой взгляд из-под чёлки, встречаясь с пристальными светло-карими глазами, что рассматривали его уже несколько минут. В полутемной кабинке было плохо видно, но Такано был уверен, что на щеках Онодэры появился румянец. — Рицу, — тихий голос раздался над самым ухом. За годы он стал более низким, а из-за сигарет приобрел легкую хрипотцу. — Может, хватит уже. — Что хватит? — теперь румянец стал виден даже при тусклом освещении. — А ты считаешь, что я не замечаю? — Что не замечаешь? — тихий голос заставил немного сжаться. —  Не замечаю твои поздние задержки на работе, -рука медленно поскользила вверх по линии позвоночника. — мешки под глазами, энергетики и это, — ладонь извлекла из волос ссор, поднося к лицу Рицу. — Пыль в твоих волосах и на одежде. Неужели всё настолько плохо, что даже спишь ты не на кровати, — ладонь нежно прошлась по щеке. — Я вижу твои старания и то, как быстро ты достигаешь успеха. Твоя главная проблема в том, что ты не видишь этого в упор. Мне кажется, мои слова для тебя пустой звук, но я не лгу, и это просто тараканы в твоей голове. Я не имею ничего против твоего трудолюбия и усердия, но только не в ущерб себе. - Ты что, отчитываешь меня, как ребенка? — в голосе звучало раздражение. Такано был прав и это злило ещё больше. — Ты не моя мамочка, не читай нотаций. Я взрослый мужчина и сам понимаю, что хорошо, а что плохо. Да и вообще, какая тебе-то раз… — Потому что я волнуюсь за тебя, потому что… — его голос заставил замереть на полуслове. Рицу знает причину, но не хочет её слышать. Страх не сдержаться и выплеснуть все чувства наружу заставляет убегать, постоянно. Но сейчас бежать некуда, и от этого хочется закрыть уши. — Потому что я люблю тебя, Рицу. Бам. Снова те чувства: удар, трепет, всё идет по кругу: цвета, силуэты, улыбка, голос, что с такой теплотой шепчет его имя, и уже теряется ощущение реальности и опоры. Темнота и луч света — его голос как луч света, сначала слышится где-то там далеко, но в миг нарастает, оглушая, лишая разум контроля над телом. Чаша этих чувств переполнена, и они ждут случая, чтобы выплеснуться и сложиться в три заветных слова: «Я люблю тебя». - Такано…- робкий голос выдаёт в нем того самого Рицу, который так искренне признавался в своих чувствах десять лет назад. Румянец на щеках стал виден даже при тусклом освещении. — Я… я люб., — как сложно теперь сказать это вслух. — Я хочу… нет, — сделав глубокий вдох, Онодэра старается привести мысли в порядок. — Хочешь? — Такано расширенными от удивления глазами смотрит на парня, в голове которого сейчас творится полная неразбериха. «Сейчас или никогда, » — первая отчетливая мысль, что проносится в голове Рицу. Подавшись резко вперед, он хватает ошеломленного Такано за воротник, наклоняя его к себе, и нежно прикасается к его губам. В тот же момент свет в кабине загорается и она продолжает свой ход. Рицу разрывает поцелуй так же неожиданно, не давая Такано возможности насладиться им сполна. Лифт быстро доезжает до нужного этажа. Масамунэ хватает Онодэру, прижимая того к стенке. — Рицу, — когда их губы находятся всего в сантиметре друг от друга, двери открываются, и Онодэра с невероятным проворством выворачивается из рук Такано, стрелой вылетает из лифта, не разбирая дороги. Масамунэ неспеша поднимает взгляд, но Онодэра уже скрылся где-то в глубине отдела. Рукой он прикрывает глаза: сколько еще можно бежать от своих чувств? Его губ касается легкая улыбка, после чего они беззвучно двигаются, произнося его имя.