Ангедония

О том дне у Джона остались лишь размытые воспоминания. Он собирается с отцом на рыбалку, они выходят в море, а затем… пустота. Словно кто-то вырезал моменты будущего ножницами, оставив лишь клочки. Парень не помнит, как оказался у дяди с тётей, почему вдруг теперь живёт у них, куда делся отец и долго ли его ждать. Однако он уже несколько месяцев живёт у родственников и, судя по всему, проживёт ещё долго. Суровый дядя Рузвельт казался парню знакомым, но месту воспоминаний о нём в памяти Джона не нашлось. Видимо, они виделись, когда парнишка был ещё маленьким, именно так он, в принципе и думал. А вот тётю он раньше не видел никогда, в этом была титаническая уверенность. Всё-таки кого-кого, а такую милую, добрую и отзывчивую женщину он точно бы запомнил. – Тётя Роза, а когда отец вернётся? – спросил Джон как-то за ужином. – Ой, Джонни, наверное, не скоро… – ответила та, покосившись на своего мужа. Уже тогда парень понял, что, скорее всего, больше никогда не увидит родителя. Маленькие размеры уютной квартирки вынудили парня поселиться на чердаке. Большую часть его комнаты занимал огромный письменный стол, по словам дяди – «великолепное изделие великих мастеров, некогда служившее мне вторым домом!». Но, по мнению Джона, это был лишь ненужный хлам. Убрать его – и комната увеличиться раза в два точно, не придётся жаться у стены в маленькой кроватке. Единственное, что радовало парня в новой обстановке, так это окно, открывающее виды на маленький, но кишащий жизнью, город. Правда, само окно не открывалось… По ночам парень не мог долго уснуть. Кошмары терзали его сознание, будили в холодном поту и заставляли вскакивать посреди ночи. Странные образы уродливых людей мелькали в углах, в тёмных местах, за окном, за шторкой, под исполинским массивным столом дяди Рузвельта. Они были настолько настоящие и живые, что Джон всерьёз задумывался о том, что мог видеть их в реальности. Но настолько ужасных и искалеченных созданий мог выдумать только мозг больного человека. «Значит, у меня явные проблемы…» – с грустью в голосе заявил парень сам себе, сидя на подоконнике и разглядывая кучки подростков, гуляющих вечером. Тема друзей была больной для парня. Не сказать, что он был одиноким, нет. Но в портовом городке, где они с отцом и жили, было слишком мало молодёжи, а уж ровесников тем более. В его классе было всего лишь три человека, не считая Джонни. А теперь, когда старое селение растворилось в окне машины дяди Рузвельта и навсегда осталось в прошлом, парень вообще не надеялся найти товарищей. Наверное, одной из причин такой отчаянности являлась невероятная злоба, которую он срывал почти на каждого встречного, причём не по своей воле. Реагировать на любой раздражитель всплеском ярости – явно признак отклонения и Джон это понимал. Но ничего поделать не мог. Провал в памяти оставил множество вопросов, ответы на которые парень даже не надеялся найти. Больше всего его мучил вопрос о судьбе отца и ещё кое-что. То, что он не намеревался никому говорить, то, что он скрывает с того самого дня, как проснулся в пустом доме на берегу моря. Почему он не чувствует боли, а раны затягиваются за считанные секунды? Что такого могло случиться в тот роковой день, что он обнаружил себя в луже крови на полу своей комнаты? И, судя по всему, его крови, вытекающей из порванных огромными когтями, пальцев. Его когтями! «Это страшный сон. Это мне приснилось. Это не может быть реальностью! Люди не могут так! Не способны! У людей нет когтей! Раны не заживают за мгновения!» – успокаивал себя парень. Но в душе он понимал, что всё это реальность и от неё не убежать. К тому же скрывать свои способности было крайне тяжело. Как объяснить тёте, куда делся вчерашний порез на пол руки, вызванный неаккуратностью парня? Или почему он не закричал, по неловкости положив руку на раскалённую плиту электропечи? Но женщина или делала вид, что не замечает странностей, или действительно их не замечала. Яркое солнце яростно пекло всех на улице и так же злобно нагревало здания, чтобы домоседам неповадно было. На кухне было душно, так ещё и жар печи усугублял ситуацию. Обливаясь потом, Джон пытался проглотить омлет, но последний кусочек, как на зло, не лез. «Как же я не люблю эти омлеты!» – выругался про себя парень. Но позволить себе обидеть тётю он не мог, поэтому давился, но ел. – Что, парень, тоже не любишь эти омлеты? – спросил дядя, полушёпотом, чтобы тётя не услышала. – А я ем их уже сорок лет.… Слушай, у меня к тебе важный разговор. – Да? – спросил парень, проглотив последний кусок омлета. – Учебный год уже начался. Сначала у нас были проблемы с тем, чтобы устроить тебя хоть куда-нибудь, но я их уладил. Отныне ты ученик! – дядя гордо похлопал парня по плечу и улыбнулся. – У тебя, парень, десять минут на сборы, и мы едем на аудиенцию с директрисой школы. Поторопись, а то уеду без тебя, ха-ха! – Я… очень рад. – Джон попытался улыбнуться, но вышло плохо. «Твою мать, а ведь так спокойно жилось!» Несмотря на предупреждение, дядя всё-таки дождался парня, когда тот пытался найти в своих вещах хоть что-то, похожее на деловую одежду. В итоге он остановился на мятых брюках и такой же непрезентабельной рубашке. Со словами: «Нет, тётя Роза, не надо мне ничего гладить!» будущий ученик выбежал из дома и запрыгнул в старенький дядин «форд». С суровым лицом осмотрев Джона, Рузвельт лишь пожал плечами, прошептав что-то в духе «я, вроде, был таким же оборванцем». Двигатель затарахтел и машина устремилась в путь. – Ну как тебе тут, парень? – спросил Рузвельт, доставая портсигар. Они уже покинули двор школы, а Джон даже с полными руками различных учебников. – Директриса какая-то жаба.… А в целом красивое здание, если вы про это. Эта школа действительно была куда красивее, больше и масштабнее, чем та развалина в портовом городке. Но парню она не понравилась. «Не удивлён, если тут учатся одни выскочки и зануды» – подумал он, только завидев здание. И не понятно, что больше тяготило Джона: факт того, что ему придётся с этими людьми контактировать или то, что он может стать одним из «типичных городских», как он их называл. – Надеюсь, завтра с утра ты всё-таки погладишь свою одежду и не будешь нас позорить, парень, – строго заявил дядя, когда новоиспечённый ученик сел в машину, – и запомни дорогу, я не смогу отвезти тебя. – Да тут не далеко, – сказал Джонни, старательно запоминая маршрут, – пару кварталов и вот оно, чистилище. – Это, между прочим, престижная школа. Даже богатые не стыдятся отдать туда своих отпрысков на воспитание. Так что, парень, прояви хоть чуточку уважения. «Отлично, ещё и богатенькие детишки! Их мне только и не хватало» – прошептал парень и уставился в окно. Давно он не вставал по будильнику, уже забыл насколько это ужасно. Дядя настоятельно указал проснуться за час до выхода, чего парень не мог просто осмыслить. Зачем? Но спорить с Рузвельтом ему не хотелось, поэтому в шесть утра он уже стоял над умывальником и чистил зубы. На завтрак опять был омлет, который в этот раз Джон незаметно выкинул в окно, чуть не заляпав, идеально выглаженные тётей, брюки. «Брюки, белая рубашка, чёрные ботинки. На кого я стал похож?» – грустно заверил парень, заглянув в зеркало перед выходом – «хорошо хоть волосы короткие, не прилизаться». Короткие чёрные волосы, суровое лицо, с пробившимися скулами и карие глаза – единственное, что досталось парню от его матери, которую он даже не видел. Однако, сам отец, будучи круглолицым блондином с небесными глазами, так говорил. Хорошо, хоть тело отцовское, хоть и не крупное, но спортивное. Но даже с таким телом портфель ощутимо давил на плечи, не из-за тяжести, а с непривычки. Идти предстояло ещё долго, а на автобус денег не было. Да и вряд ли он, никогда не выходивший из тётиного дома, сядет на нужный, а не уедет куда-нибудь в Африку. – Тут направо или налево? – неожиданно задался вопросом парень, встав на перекрёстке. – Я же помнил дорогу, какого чёрта?! – Эй, ты чего тут орёшь на всю улицу? – спросила, идущая позади, девушка, тоже школьница, судя по портфелю. – Замолкни, – шикнул на нёё парень, вновь не справившись с приступом агрессии, – где эта чёртова школа? – Смотря какая, – ответила девушка, оглядев парня, – нормальная - прямо за домом, а для выскочек направо и прямо. А ты, судя по всему, из разряда выскочек, так что разговаривать нам не о чем. – Ну и проваливай, тварь! Значит, всё-таки направо…. Я бы сказал спасибо, но пошла ты к чёрту! – вдогонку выругался парень, испытав дикое желание кинуть в неё что-нибудь, хотя сам не понимал за что. По пути он размышлял о своём поведении. Если так будет в школе, то друзей он точно не найдёт. А быть изгоем, да ещё и с репутацией неадекватного психа – явно не то, что хочется новенькому. Однако, справится с этими припадками очень сложно. Словно что-то, неимоверно сильное, вырывается из парня в эти моменты. Кажется, что сгусток всего пережитого завладевает его сознанием и начинает портить ещё и будущее. А лишаться будущего Джон не хотел, а значит и злоба должна оставаться внутри. «Никаких ссор, никаких драк и никакой агрессии!» – заявил парень, перешагивая порог школы.