I can't sleep at night

Тони аккуратно кладёт руку под голову маленькой дочке, которая лежит сейчас в её огромной для ребёнка кровати с несколькими мягкими игрушками по обе стороны от крошечного тельца. Плюшевые зверьки почти полностью скрывают девочку из вида, отчего Морган слегка фыркает и, прикрывая глаза, чуть плюётся мехом, попавшим в её рот с хвостов непослушных животных. Тони смотрит на свою дочку и всё больше и больше боится причинить ей вред — и смотрит по несколько раз, не прижал ли локтём её волосы. Морган молчит и выжидающе смотрит — на столько, на сколько это возможно сквозь её большие игрушки. И Старк еле заметно от неё отодвигается, он никогда не мог выдержать её взгляд, по-детски наивный и чуть восхищённый. Тони и не пытался забыть эти взгляды. Морган молча и почти незаметно дёргает его за край домашнего халата. Она чуть хмурится и поворачивается к папе так, чтобы смотреть, наклоняя голову, и складывается впечатление, будто девочка думает, что так будет выглядеть строже и сердитее. Тони вытягивает из-под подушки одну руку и молниеносно взъерошивает кричащей, шипящей и брыкающейся девочке волосы — Морган не успела укрыться, а Тони и не собирался прекращать свою почти детскую забаву, но… Каждый раз, заходя перед сном к своей маленькой дочке, Старк надеется, что это поможет ему избавиться; хотя бы забыть, хоть на пару мгновений. Но из раза в раз приходилось признавать Он не способен забыть. И Тони, почти чувствуя, как память и мысли отравляют его тело, устало выдыхает и слишком поспешно опускает руку. Морган застывает в своём неестественном положении и смотрит широко распахнутыми глазами. Она смотрит пристально, будто вглядываясь в саму его душу и суть, но Тони знает — Морган слишком мала, чтобы что-то заметить. Старк тихо и хрипло бросает: — Спокойной ночи, малышка. — и отворачивается, и пытается встать, и пусть каждое его действие сейчас больше похоже на движение измученного старика, пусть… Тони никогда себе в этом не признается, но каждый раз, когда он держит свою маленькую девочку на руках, он видит перед собой не Морган. Он видит Питера. И Старк пытается не думать о той ночи, о той схватке, о той планете и людях, обо всех погибших из-за него, и только него одного, людях, но сознание изо дня в день подкидывает всё больше воспоминаний, и лиц, и списков, и имен… И слов: «Я не хочу умирать, мистер Старк». И Старк не может не думать о тех красных глазах и трясущихся губах, о поджимающихся ногах и крепко впивающихся ногтях в кожу и остатки брони. Об исчезающем весе тела на его руках и нарастающем весе памяти в его голове. Тони не может не думать — потому что не хочет забывать. И он хватается едва заметно за свои волосы, уже почти встав со стула и почти сбежав куда-нибудь на кухню, лишь бы подальше. Он постыдно прячет взгляд и думает, что сам и только сам во всём виноват, и нет той бессильной жалости к себе и желания разубедить себя, есть лишь чёткая уверенность в собственной ошибке. Тони не издаёт ни звука, но всё равно не слышит, как его зовёт Морган, он лишь чувствует позже слабенький удар в район таза и машинально поворачивается на это движение. Девочка ничуть не обижена, но всё равно пытается это изобразить. Она складывает руки на груди и вздёргивает носик наверх, и уголки губ пытается всё время держать направленными вниз — хоть те и стремятся каждую секунду увильнуть наверх. Старк отстраняется и чуть трясёт головой, надеясь, что это поможет ему прийти в себя. Не помогает, но мужчина всё равно старается натянуть на лицо самую мягкую и тёплую из его улыбок — Морган заслуживает гораздо большего, чем ей может дать такой, как он. Улыбаясь и будто подталкивая к какому-то действию, Тони тихо садится на кресло рядом с её кроваткой и смотрит на сосредоточенное лицо дочери. Он думает лишь о том, что ей, ещё такому ребёнку, нужно столько объяснить, что непроизвольно улыбается чуть-чуть более искренно. И всё также смотрит малютке глаза в глаза. Она, кажется, собирается с мыслями и, сразу же начиная улыбаться, просит: — Прочти мне сказку, пап. И Тони, честно говоря, даже не знает, как на это реагировать. Морган вроде уже выросла из того возраста, когда Пеппер приходилось ей читать каждый вечер; и Старк, к тому же, не особо похож на того, кто мог бы успокоить малышку и рассказать ей историю о прекрасном принце, и принцессе, и злом драконе. Если честно, первое, что приходит Тони на ум, — это битва на Титане. На секунду ему даже кажется хорошей аллегорией тема Таноса-дракона, но почти сразу Старк дёргается, будто почувствовав фантомную боль, и кривится так, что Морган тихо хихикает, принимая это на свой счёт. Тони делает вдох три секунды, выдох — две, и делает паузу между циклами примерно по секунде (дыхательные практики, на удивление, оказываются довольно действенными), и тянется к дочери, забирая её себе на руки и усаживая поудобнее на колени. Он не знает, с чего ему начать, о чём вообще стоит говорить, а о чём нет, и начинает жалеть, что в детстве засыпал, не прослушав даже начало маминых сказок. Морган не может усидеть на месте и постоянно шевелится, пытаясь всмотреться в лицо отца. Старк замечает это и, беззвучно смеясь, щёлкает девочку по носу, неожиданно для себя задерживая взгляд на её глазах. Эта безоговорочная вера и любовь обескураживают почти так же, как тогда, пять лет назад, с совсем другим человеком, но от того не менее близким. И Тони впервые замечает это без чувства тяжести или боли и горечи. Сейчас Тони ощущает лишь странную, до безумия сильную тоску, поглощающую, кажется, его всего полностью и безоговорочно. Он тихо шепчет чужое имя и, кажется, понимает, о чём ему стоит рассказать своей дочери. — Знаешь, Морган, — неожиданно хриплым голосом начинает Старк. — наши жизни не особо-то похожи на сказки, надеюсь, ты сразу понимала это и не верила выдумкам нашей мамы? Тони с гордостью замечает, как девочка шустро-шустро кивает, чуть ли не сползая с его колен. Он быстро подтягивает её к себе ближе и продолжает, надеясь лишь на то, что говорит достаточно буднично; так, чтобы в его словах нельзя было ощутить ту болезненную привязанность к якобы выдуманным событиям. — Но я могу тебе рассказать одну сказку о юном супергерое, который носил паучий костюм, хотя правильнее было бы сказать, что сперва это были отвратительнейшие самодельные тряпки, но не в этом дело. Он был очень юным, даже, наверное, слишком, и потому был до наивного глупым и постоянно лез во все передряги, будто хотел проверить себя на прочность. А выходило, что проверял не себя, а других. В этом чувачке-паучке всё кричало о его нерастраченных амбициях и подростковом максимализме, но всё равно в тяжёлых ситуациях он держался стойко — так, наверное, не каждый взрослый военный смог бы. Этот парень был храбр и силён, ох, порой, он был действительно силён, особенно когда забывал эту свою силу контролировать (Тони поморщился, будто вспоминая что-то особо неприятное), но было отчётливо видно, что это далеко не его предел. Он был подростком больше, чем я в его возрасте алкоголиком — ой, тебе этого слышать точно не стоило, Морган, так что быстро закрой уши и сделай вид, что ты таких слов не знаешь, договорились? (девочка, слушая, как завороженная, даже ни на что не обратила внимания и машинально прикрыла уши и закивала, хоть и было видно, что та почти засыпала) Так вот, он носился по городу на своей этой паутине и разговаривал с бандитами, пока те пытались его убить. Он даже, наверное, кошку с дерева снять не смог бы без лишних судорожных телодвижений и слов. И этим он только больше нравился… — Кому нравился, па? — еле слышно, сквозь зевок, но всё же отчётливо спрашивает малышка. Мне. — Команде. — У него была команда? — этот вопрос девочка задаёт ещё тише, и поэтому Старку приходится чуть наклониться, чтобы её услышать; Морган тотчас обхватывает его шею руками и тянется, Тони вздыхает и быстро, но аккуратно подхватывает дочку, сразу опуская ту на кровать, а после отвечая: — Должна была быть, но он не успел. И каждое слово отдаётся болью где-то в районе груди; раньше Пеппер доказывала, что у Тони есть сердце, сейчас же у неё это не получилось бы — его у Старка вырвали пять лет назад на Титане. Скомканные остатки он попытался раздарить своей дочери и жене, но, похоже… не получилось. — Что случилось? — шепчет уже почти уснувшая девочка в перерывах между крепкими зевками. — Он погиб. — Эти слова произносятся легко и быстро, пока Тони не задумывается об их содержании, пока не осознаёт эту грубую и тяжёлую для него реальность. Морган резко начинает ворочаться и пытаться уложить свою руку так, чтобы на ней всё же было удобно лежать. Ничего не получается, и дочка открывает глаза и неожиданно зло смотрит на своего отца. Через пару секунд её взгляд заметно смягчается, она расслабляется и снова пытается найти удобную для сна позу. Спрятав лицо в подушках и прикрывшись тёплым пуховым одеялом почти до ушей, Морган тихо спрашивает: — Супергероя звали Питер Паркер? И не поднимая лица, лишь выпуская руку из-под своего кокона, она медленно, кончиком пальца показывает на шею Тони, в то место, где висит тяжёлый кулон с их фотографией.