***
Чунмен чувствует удовлетворение, с улыбкой вспоминая неловкое столкновение с Сехуном в душевой. Он не раз задавался вопросом, неужели у учителей нет своей душевой. В этот раз они даже умудрились немного поговорить, дожидаясь своей очереди. Когда Ким вышел, Сехуна и след простыл, но Чунмен все равно записался на следующее занятие, которое совершенно точно будет вести О. Включив расслабляющую музыку на фон, Ким тронулся, как всегда среди последних. Во всю царствовала ночь, по всему городу горели огни, особенно в центре, где он и находился. Изначально, он думал, что не самая лучшая идея после работы идти еще на йогу и ехать домой ночью. Но после нескольких таких поездок даже полюбил. Как всегда завернув к главной улице, он заметил знакомую фигуру. Юноша стоял на остановке, закутавшись в свою джинсовку и уткнувшись в телефон, весь сжался, скорее всего замер из-за перепада температур из студии на улицу. Ким задумался на некоторое время, стоит ли ему подъехать или же просто уехать, но собственное желание победило. Чунмен остановился около юноши, опустив окно. —Садись. Сехун поднял голову, удивлённо посмотрев на водителя. Его лицо забавно осветлялось телефоном, он даже опустил девайс, переглядываясь по сторонам. Кажется, он уже хотел что-то сказать, так как облизнул губы и приблизился, но Чунмен его опередил. —Садись, я подвезу, быстрее будет. Кажется, он не собирался слышать «нет». Ким вообще думал, что Сехун ездит на машине, но с другой стороны далеко не у всех студентов есть личный автомобиль. Зато сам Чунмен в свое время был тем самым исключением, он водит с тех самых пор, как можно было уже получить права. Сехун некоторое время помялся, но все же сел, поблагодарив. —Должен же я отплатить чем-то, — улыбнулся Ким. На самом деле он уже платит своими собственными деньгами, но разве можно было упустит шанс провести еще немного времени с симпатичным учителем йоги. Они ехали в тишине, слушая расслабляющую музыку, иногда перекидываясь фразами. Было видно, что Сехун чувствует себя несколько скованно, а Чунмен старался разговорить юношу. Дорога не была долгой, поэтому времени особо не было, Ким начал говорить сам, рассказывая забавные истории, вызывая улыбку. Такие поездки были очень даже приятные с нужным человеком. И это все повторяется снова и снова. Чунмен ходит на занятия, сидит до последнего, принимает душ, не успевает поймать Сехуна, видит его на остановке и подвозит до дома. Все становится настолько повседневным, что Ким начинает привязываться к их совместным поездкам, иногда они даже берут с собой еду из какого-нибудь ресторанчика и едят по пути, Сехун даже однажды купил себе бутылку соджу. Тогда его щеки раскраснелись, а он сам стал очень болтливым и довольно тактильным. А еще жутко соблазнительным, со своими длинными ногами, покрасневшим губами и фразами с двойным смыслом. Сначала Чунмен думал, что ему показалось, ведь Сехун становился более открытым, чем был на занятиях. Его шутки в тот раз были на грани, а смех раздавался на всю машину, плечи забавно приподнимались, рука автоматически прикрывала рот. Это все казалось довольно милым. Тогда Чунмен заметил, каким все еще юным был Сехун. У них не было такого сильного разрыва в возрасте, просто Ким работал на весьма стрессовом месте, его работа предполагала постоянное сохранение образа, и только на йоге можно было заметить, как появляется настоящий Чунмен. На лице была усталость, но он старался улыбаться себе. Каждый раз, когда Сехун говорил улыбаться себе в зеркале, Ким делал это, понимая, что и правда помогает. Всего одно увлечение полностью меняет жизнь. После этого раза Сехун не стал убегать после следующего занятия, а подождал у выхода. Он замешкался, с одной стороны, он до сих пор не знал, живет ли Чунмен по пути или просто довозит его, а потом уезжает, с другой стороны, ему просто хотелось упростить их схему встречи. Для него самого это стало привычкой. Пару раз О даже пропускал свой автобус, зная, что через пару минут из угла вырулит знакомая машина. Сегодня же он изменил их схему. Сехун остановился около зеркала, посмотрев на свой образ. Его волосы все еще были влажными, а футболка прилипла к телу. Кажется, он слишком быстро и неаккуратно вытерся, из-за чего на нем остались капли воды. Ему не доставляет удовольствия мыться в душе студии, он предпочитает доезжать до дома, где повторяет водные процедуры. Лёгким движением руки Сехун смахивает капли с кончиков волос. В какой-то момент он сменил свои спортивные штаны на обычные, а сверху стал надевать кофты, которые носит еще и в университет. Иногда даже в его образе проскальзывали очки. Сехун отвернулся, уперевшись о стену и достал телефон. Оставшиеся ученики прощались с ним, Сехун все ждал. Он не знал, насколько задержится Чунмен, у последнего человека есть преимущество мыться сколько угодно. Однажды О ждал на остановке чуть ли не полчаса, недовольство было таким заметным, хотя по сути Чунмен даже не был обязан подвозить. Просто тогда Сехун замерз и подумал, что Ким уже уехал без него. Возможно, стоит предложить администрации ограничить время пребывания в душе. Он сам даже не заметил, когда Чунмен подошел к нему. Ким материализовался словно из неоткуда, встав перед Сехуном. У него у самого были сырые волосы и розовое после занятия и воды лицо. Следы стресса уже не так видны, лишь уставшие глаза выдавали его. —Решил не ходить на остановку, сегодня? Сехун оторвался от пролистывания ленты, согласно кивнув. Он хотел что-то сказать, но отвлекся на телефон. Его рука уже на автомате поместили ненужный на данный момент девайс в карман. —Да, так ведь проще. А на улице холодно. Был разгар лета, ночью приятно прохладно, но Сехун все же хотел в этот раз изменить их обычный план. —Не против, если мы заедем куда-нибудь перекусить? — Сехун сказал это, показываю всю свою уверенность. Это не было просто «давай пойдем выпьем или поедим», это было скорее «я хочу позвать тебя на свидание». Прежде чем это сказать он несколько раз прокрутил варианты фраз. Он не хотел выглядеть слишком пофигистично и в то же время слишком одержимым. Его руки были спрятаны в карманы джинс, и вся его поза выдавала волнение. —Конечно, учитель, я только за, —Чунмен старался расслабить Сехуна своим шутливым выражением. Он даже не думал, что младший решит сделать нечто подобное, все прошлые разы инициатором всегда был Чунмен.***
Ким даже не предполагал, во что ввязывается. Это не было шикарное свидание в дорогом ресторане, нет, они просто пошли в бар, где Чунмен заказал себе сок, так как был за рулем, а Сехун взял себе коктейль, который предложил ему бармен. Они стояли за одним из столиков, переговариваясь дежурными фразами, пока готовили их напитки. В жарком помещении бара Сехун полностью успел высохнуть и стать соблазнительно небрежным, со своими слега растрёпанными волосами. Чунмену оставалось лишь сглотнуть. Он сам был помятым, но энергичный после занятия. —Частенько сюда ходишь? —Ким начал с обычной фразы, пробуя заказанный сок. Ему бы тоже хотелось составить компанию Сехуну, но младшего все же стоило потом отвезти домой и самому добраться до своего. —Не очень, но мне нравится атмосфера здесь, а еще сегодня будет тематический вечер с моими любимыми песнями. Сехун улыбнулся, он ждал этого дня, на самом деле, планировал сюда прийти с Кимом, но никак не мог позвать его, оттягивал момент. Хотя его лучший друг считал его предателем, который променял друга на парня, хотя сам Чонин поступал точно так же парочку раз. Или тащил Сехуна с собой, когда шел со своей девушкой куда-нибудь, как будто О очень хотелось быть третьим лишним. —Я, наконец, узнаю твой вкус, —это не должно было прозвучать настолько двусмысленно, как это произнес Чунмен, даже наклонился поближе, заставив Сехуна смутиться.Он чувствовал, как краска медленно ползет вниз по шее, в то время как на лице оставалось нечитаемое выражение. После инцидента с туманным флиртом, они оба продолжили время от времени перекидываться полунамеками, не забывая вести обычный разговор. Они продолжали пить свои напитки, музыка на фоне расслабляла, а рядом становилось все больше людей, из-за чего Чунмён с Сехуном встали вплотную друг к другу. Младший оперся о стол, чтобы быть наравне с Кимом и держаться ровно. Его спина изогнулась так, что округлый переход от копчика к крепкой заднице бросался в глаза. Чунмен честно старался не смотреть, но в те моменты, когда Сехун оборачивался к сегодняшнему диджею или же наклонял голову к сложенным на столе рукам, старший бросал изучающие взгляды. И не только он один. И это его раздражало. Следуя своему внутреннему убеждению, он встал еще ближе к младшему, кладя свою руку на плечо Сехуна, от чего последний заинтересованно посмотрел на Кима. Его взгляд был немного затуманен, но все еще трезвый, всего один коктейль не мог вывести его из строя, а вот присутствие рядом Чунмена очень даже пьянило, особенно когда тот начал незаметно для себя поглаживать по плечу. —Решил меня успокоить? —Сехун решает рискнуть. Он смотрит на Чунмена снизу из-за своей своеобразной позы. —А тебя нужно успокаивать? —рука Мёна опускается ниже, в то время как на губах начинает играть улыбка. Сехун тут же реагирует, поставив голову на руку, он ухмыляется, смотря с вызовом. Алкоголь его немного раскрепостил. — Ты всегда успокаиваешь других, похлопывая по плечу? Сейчас это уже не были невинные намеки, они перешли в настоящую битву, в которой все останутся победителями. —А что ты хочешь? Все абсолютно точно знали, что никакого успокоения тут не нужно. Чунмен задавал этот вопрос не совсем для себя, скорее для Сехуна, если тот еще не уверен, у него есть время на подумать. Но после того, как Ким положил руку на спину Сехуна, он не собирался ее оттуда убирать, уж больно хорошо устроилась. Они настолько близко, что их ноги даже соприкасаются. —Мм, мне нужно подумать, — Сехун как бы изучающе осмотрел Чунмена, подмечая, что и он стал довольно раскрепощенный, так уверенно и ласково гладил по спине. А его глаза… в них можно было видеть поглощающую полностью соблазнительную черноту. Сехун хищно улыбнулся, показывая верхний ряд зубов. — Меня успокаиваешь ты, находящийся в позе половинной черепахи*. Чунмен был готов подавиться своим напитком, если бы не успел сглотнуть жидкость до фразы, произнесенной Сехуном. Молодой человек выглядел крайне довольный собой, не хватало только подмигнуть. И черт. Он это и сделал. Так неожиданно и быстро, словно ничего и не было. Но Чунмен все увидел и сильнее сжал стакан в руке, в то время как другая застыла на спине Сехуна. —Ты только что признался, что в восторге от моей задницы? —наконец произнес Ким, облизав свои губы. Теперь это не был простой легкий флирт, теперь они флиртовали напрямую, ища границы дозволенного. —Это ведь все благодаря мне и моим занятиям, — О выглядел самодовольно, он чуть приблизился и поднялся, от чего рука Чунмена соскользнула вниз, незаметно пройдясь по копчику.—А моя, тебе нравится? Это было последней каплей, которая активировала Чунмена. Он чувствовал, как вибрирует желание внутри него, не так остро, но вполне заметно. Ким возвращает свою руку на спину Сехуна, пододвигая его ближе к себе, так что теперь они стояли вплотную. Послышалось довольное мычание младшего, который сразу же скрестил руки на шее Мёна. Он как будто этого и добивался, это было заметно по его расслабленной и довольной улыбке. Мало того, он даже чуть выгнулся. Ему было абсолютно все равно, что о них подумают в этом баре, даже если их выгонят к чертям. —Думаю о ней каждый чертов раз, когда ты проходишь мимо в зале, — горячий низкий голос вызывал дрожь в теле Сехуна, особенно, в совокупности с руками Ким на пояснице, которые не заходили дальше. —Ммм, я чувствовал твой взгляд. А сейчас? Тебе нравится сейчас? —Сехун играл с огнем. Они на публике, не откровенно, но на грани обнимаются, пока на фоне играет музыка, а люди выпивают одни или в компании. Это будоражило нервы О. Он чувствовал, как его сердце начинает биться быстрее, с каждой произнесенной фразой, все более откровенной. —Черт, да, ты горяч, — Чунмен не мог отрицать очевидных вещей, особенно сейчас, когда горячий, в прямом и переносном смысле, младший был в его руках. От комплимента Сехун довольно промычал, опустив голову на плечо Киму. Со стороны могло показаться, что он просто пьян, но это было не так, учитывая количество выпитого. Его щеки начали гореть, своей шеей он мог чувствовать, как часто дышит Чунмен. — Не против, если мы уйдем отсюда, — Чунмен наконец предложил, его руки сами начали гладить спину Сехуна, притягивать ближе к себе, и это было далеко не для посторонних глаз, к тому же после выхода из бара у них будет время подумать о том, что будет дальше. Потому что сейчас Чунмен мог думать лишь о том, как Сехун обжигающе дышит и какой он чертовски привлекательный в своей небрежности. —Да, пожалуйста, — Сехун только этого и ждал, тут же сплел их руки и потащил к выходу.***
Жарко. Опять. Только уже не от горячей комнаты, а от Сехуна, который касается его то тут, то там. Ему неудобно, руки выворачиваются, но Сехуну плевать, он хочет поскорее освободить Чунмена от рубашки. Кто вообще придумал столько пуговиц? Ему удается наспех расстегнуть несколько штук, но на одной он практически рвет пуговицу, что заставляет его надуться. Ким отрывается от желанных губ, перехватывая непослушные руки Сехун и одаривая его наигранным строгим взглядом. — Дай мне самому все сделать, детка. Иди сюда, — Чунмен решает все взять в свои руки, чтобы не испортить ни свою, ни чужую одежду. Сехун фыркает, отзываясь на прикосновение горячих рук к своим. С таким как Сехун оставить всю одежду в целости все сложнее и сложнее, когда хочется только подмять под себя, стянуть всю одежду и наконец войти. И все ухудшается, когда тот втягивает губу и смотрит обиженно. Чунмен готов тысячу раз проклясть обаяние Сехуна, потому что каждый раз сердце Кима сжимается от столь невинного образа, который не сочетается с его горячими действиями. Чунмен тянет Сехуна на себя, помогая ему переместиться на свои колени. Младший неуклюже перекидывает ногу, стараясь удобнее устроиться, каждое движение сопровождается приятным трением и горячим шепотом Чунмена, который успеваете еще и оставлять поцелуи за ухом. Это все кружит голову, и Сехун начинает активнее двигаться, громко и отрывисто дыша. По телу распространяется приятная волна удовольствия, как ток, и в какой-то степени даже не верится, что, казалось бы, обычный вечер завернет в такое русло. И Сехуну мало, когда горячее возбуждение начинает ощущаться на пальцах. Заднее сидение машины не лучшее место для секса, но они единогласно, точнее просто горячими поцелуями на капоте, решили, что никуда не поедут. А сейчас пожинают плоды этого. Чунмен старается как можно аккуратнее стянуть футболку Сехуна, чтобы тот при этом не ударился головой или не ушиб себе ничего. — Пожалуйста, быстрее, — младший звучит отчаянно, продолжал тереться, непослушно оставлял поцелуи туда, куда дотягивался, словно отрываясь за свои мучения. — Какой ты нетерпеливый, — Чунмену хочется преподать урок непослушному младшему, шлепнуть его, утихомирить, но он лишь чмокнул его в ответ. Ему самому не хотелось тянуть. Если бы они сейчас были в другом месте, где-нибудь в квартире Чунмена или же у Сехуна, желательно, на кровати… Но они не были, а в машине неудобно и все затекает, так что Ким был рад, когда наконец снял с Сехуна футболку. Его руки сразу же огладили подтянутый живот младшего, прошлись по проступающему прессу, и дальше наверх, по груди и плечам. Он был горячим, ни капли жира, молодой, с гладкой кожей. Будь воля Чунмена, он бы надкусил нежную гладкую кожу, чтобы понять, насколько она мягкая, как быстро на ней начнут проступать следы и как быстро он этим сведет с ума младшего. Но насладиться ему не дали, Сехун сам наклонился и впился губами в переход между шеей и плечом Кима. Язык оставлял влажный след, стягивающий кожу, а губы, уже немного припухшие от поцелуев, беспощадно терзали кожу. Чунмену ничего не оставалось, кроме как сжать упругие ягодицы в руках. Он давно мечтал это сделать, еще с самого первого занятия. Помнится, что они так и манили через зеркало, обтянутые облегающей тканью шорт. Чунмен любовно оглаживает небольшие половинки, приподнимая и опуская каждую поочерёдно. Это его личный грех. Чудесные длинные ноги и маленькая округлая попа. И эта чертова отзывчивость младшего, который в ответ выгибает спину, как просящий ласки кот. —Черт, я так тебя хочу, прямо сейчас, — Сехун отрывается от полюбившегося ему занятия, чтобы голодно посмотреть на Кима, чьи глаза стали такими черными от желания. —Возьми смазку и презервативы в бардачке, — Чунмен говорит сухо, слишком увлеченный младшим. Ким помнил, что положил их туда пару дней назад. Так, на всякий случай. Сейчас он кидает туманный взгляд вперед, где все по идее находиться. Ему не хочется выпускать Сехуна из рук, и тот не спешит исполнять указания. —Ммм, часто занимаешься сексом в машине? — голос Сехуна звучал с усмешкой, он бы может и прокомментировал это иначе, но сейчас ему было все равно, как часто он таскает людей в свою машину. Даже готов был стать одним из этих людей. Его руки проходятся по выступающей щетине, которая заметно чувствовалась при поцелуе. Ему это нравилось, может быть, даже чересчур, может быть, у него был небольшой кинк на возраст. —Не сказал бы, просто люблю быть подготовленным, чтобы всякие горячие учителя йоги не волновались, — Чунмен подмигнул и притянул младшего к себе, от чего их стояки соприкоснулись через слои одежды. Чунмен не смог сдержать судорожного вздоха и сильнее сжать в руках натренированные бедра. И когда Сехун приоткрыл от этого рот, Ким углубил поцелуй, лаская языком язык младшего. Ему нравился горьковатый вкус алкоголя на губах и языке Сехуна, он пьянил самого Мёна, как и сам О. Чунмен бесстыдно заставляет младшего раскрыть рот еще шире, чтобы было горячее, ненасытнее и влажно. Сехун громко дышал, почти постанывая от поцелуя и напора. Все в младшем притягивало Кима, начиная от ведения курсов и заканчивая опухшими губами. Сехуну оставалось только сильнее расставить ноги и упереться руками по бокам от головы старшего. От раскачиваний, трения и массирования Сехун плыл, его дыхание сбилось, руки сами начали блуждать по телу старшего, чтобы освободить больше кожи для своих проворных пальцев. Ему хотелось быть ближе, чтобы кожа к коже, чтобы слышать громкое дыхание рядом. И Чунмен ему помог, он сам расстегнул рубашку и откинул ее туда же, где была и футболка. Его руки опустились вниз, чтобы снять ненужные им теперь штаны. Ким сильнее надавливает на стояк младшего, начиная поглаживать так, что тот закатывает глаза и цепляется за Чунмена. Он так ждал этого, его член требует внимания, требует касаний, и, наконец, получает. Сехун чувствует, как медленно расплывается в машине, забываясь, что они все еще находятся на парковке, где их могли увидеть прохожие. Но это лишь добавляло остроту. Сехун кидает взгляд на запотевшее окно, довольно улыбаясь. Его тело буквально плавится под умелыми пальцами, а в паху отдает жаром и уже становящимся болезненным желанием. Чтобы хоть как-то снять это напряжение, младший крутит бедрами, толкаясь в руку Чунмена. Уже где-то в уголках сознания, Сехун вспоминает, что ему нужно достать смазку, потому что больше, чем кончить, ему хотелось почувствовать член в себе. Ему не дают ухватиться за эту мысль, так как Чунмен расстегивает ширинку и пуговицу, тут же ныряя рукой к возбуждённому органу, парочку раз проводя вверх и вниз. Сехун дрожит, поджимая пальцы на ногах, он шепчет что-то неразборчивое, больше похожее на ругань. —Подожди-подожди, черт, мне нужно… нужно достать смазку, — Сехун отрывается и бросает взгляд назад, всей своей душой не желая лезть за необходимым через всю машину. Он слишком увлёкся и возбудился. Это как отнять конфетку у ребёнка. —Советую тебе поторопиться, — но вместо того, чтобы отпустить Сехуна, Чунмен еще больше распаляет его, сильнее надавливает на член, оставляет влажные поцелуи за ухом, другой рукой стискивает чуть жесткие пряди волос младшего. — Ты же не хочешь испортить свою и мою одежду? Сехун чувствует, он знает, что, если так продолжится, он кончит прямо так. Как бы ему не хотелось этого, еще больше он хотел, наконец, получить член Чунмена. Желательно в возбужденном виде и внутри самого Сехуна. Он уже может чувствовать очертания, но этого мало. О хочет его хорошенько объездить прямо на заднем сидении машины. Но слова и действия Кима отвлекали, заставляя просто наслаждаться и забывать о планах. —Или ты хочешь побыть грязным мальчиком? — на этот раз Чунмен меняет положение руки с начинающего увлажняться члена на копчик и спускается пальцами ниже, поддразнивая и намекая. А Сехун только всхлипывает и поддается бедрами вперед, в очередной раз сплетая их губы. О слишком быстро мажет языком по чужим губам. —Не говори так, —Сехуна начинает потряхивать, когда он говорит это. Но его горящие уши выдают все. Ему нравится. Очень. Но разве он был бы собой, если бы признался, что его возбуждает, когда ему говорят такие пошлости. Чунмен в ответ лишь хмыкает, ловя губы Сехуна, позволяя ему самому вести в поцелуе. —Не буду, — Чунмен отрывается, смотря в расширенные зрачки младшего.— А теперь как не грязный мальчик достань все из бардачка. Сехун наигранно дуется и пытается пролезть через сидения. Ему приходится скрутиться, и, в конце концов, он слезает с колен Чунмена, оказываясь животом на подлокотнике между передними сидениями. Поза чертовски неудобная, особенно, учитывая, что Чунмен, пользуясь моментом, огладил ягодицы младшего, от чего тот выпятил задницу навстречу прикосновениям. Сехун будет выглядеть извращенцем, если скажет, что он обожает эту ласку. Он весь млеет, когда пальцы проходятся на соединении ног и ягодиц, когда их массируют, когда раздвигают, и холодный воздух заставляет задохнуться. Это заставляет чувствовать открытым, незащищенным, покорным, как будто какая-то часть него умирает от переизбытка ощущений. — Готов поспорить, что это твоя слабость, — Сехун говорит это игриво, продолжая повиливать бёдрами. Он прекрасно видел, каким взглядом порой его пожирал Чунмен, он льстил, он будоражил. Сехун тянется еще немного, руками доставая нужное. Он видел полную, но откупоренную бутылку смазки и пачку презервативов. И, когда он был готов уже вернуться обратно, Чунмен стянул с него штаны, вместе с боксерами, обнажая кожу до середины бедра, чем вызвал удивленный писк Сехуна. — Не стану спорить, ты выглядишь великолепно, — Чунмен не мог не сделать такой комплимент. Перед его глазами, наконец, была желанная часть кожи младшего, которую он тут же сжал в руках, оставляя следы от своих рук, которые сходили через секунды. Но это лишь возбуждало Сехуна еще сильнее, так как он чувствует, как колени не держат его, а весь вес тела на корпусе, лежащем на подлокотнике. И следом раздается несильный шлепок, который прокатывается эхом по всей машине, и сразу же следом сдавленный стон младшего. —Тебе такое нравится? — Чунмен интересуется, растирая место шлепка своими ладонями. Мягкая кожа так и манила его, хотелось сделать так еще раз, и еще, наблюдать за порозовевшей кожей и слушать всхлипы Сехуна. Но след быстро сходит, а руки так и не покидают горячую кожу. —Все прекрасно, но я бы хотел снять с себя все, пожалуйста, — голос Сехуна дрожал, в руки судорожно держались за передние сидения. Ему было неудобно, поясница начинала ныть, а колени побаливали от жесткого ворса в машине. Как бы ему не хотелось быть отшлепанным, еще больше ему хотелось почувствовать хоть какой-то комфорт. —Иди сюда, — Чунмен тянет Сехуна на себя, они сталкиваются разными частями тела, младший кидает всё на заднее сидение, сам поспешно укладывается, чтобы скинуть обувь и стянуть ненужные штаны. Чунмен помогает О раздеться, поражаясь длине ног Сехуна. В голове стучится только одна мысль: как они будут смотреться вокруг него самого, когда он будет входить в младшего. Пока еще Ким не был готов признаться в своей любви к длинным ногам, а точнее к ногам Сехуна. Хотелось их самому раздвинуть, поцеловать, прикусить, закинуть себе на плечи, и еще куча всего того, что промчалось в голове в ту самую секунду, как Чунмен смог увидеть ноги младшего в полной красе. Он сам кое-как избавляется от ненужной одежды, она уже успела прилипнуть к телу от жары, которая образовалась в машине. Все усложняется еще и тем, что его собственный член требует внимания, а Сехун бесстыдно расставляет ноги, как только остается без одежды. Он на ощупь находит смазку, в приглашающем жесте помахивая ей. — Не хочешь присоединиться? — голос Сехуна звучит иначе, грубовато, хоть младший и старается быть игривым. Его взгляд падает на грудь Чунмена, подтянутую с помощью йоги, но все еще с виднеющимся животиком, прямо как нравится Сехуну. А следом его скользит на полностью возбужденной член старшего, который дергается при взгляде младшего. — Доволен? — Чунмен хвастливо играет мышцами груди, наклоняясь вперед, прямо между ног младшего, проезжаясь по увлажнённому стояку. Руки по обе стороны от младшего, а бедра прижимают плотно к сидению. — Ммм, очень даже, — Сехун как будто специально царапает сосок старшего, продолжая путь до пупка. Ему уже не терпелось ощутить Чунмена в себе, чтобы быстро и до стекающего по вискам пота. Чунмен молча перехватывает смазку, смотря в дьявольские черные глаза Сехуна. Ох, этот юноша точно сведет его с ума. И все становится еще хуже, когда Мён открывает бутылочку смазки, выдавливая часть на свои пальцы, а Сехун тем временем перехватывает своей рукой возбуждений член старшего, начиная в размеренном темпе надрачивать. Ким лишь поддается навстречу, скользя меж плотно сжатого кулака. Его собственные пальцы, все перемазанные липкой и приятно пахнущей смазкой, скользят к сжатой дырочке Сехуна, чем взывает судорожный вздох. Массирующими движениями обводит анус, тем самым позволяя привыкнуть к температуре и проникновению, но Сехун лишь недовольно мычит и пинает пяткой по напряжённым ягодицам Кима. — Нарываешься, — Чунмен и так себя сдерживает, но Сехун как будто специально дразнит его, как красной тряпкой перед быком. — Может и так… Ну же, неужели ты такой старичок, — Сехун сам не замечает, как из него вырывается очередное язвительное выражение, хоть и не обидное. Его голос звучит капризно, особенно с надутыми губами, которые видимо стали привычкой для него самого. Зато на Чунмена это действовало как выключатель, по тому, как он подхватил Сехуна за колени, уложив на свои бедра и приподняв их, чтобы сполна насладиться процессом. Его пальцы так глубоко погружаются в младшего, что яйца наливаются свинцом. Очень легко представить вместо размеренно двигающихся пальцев свой член, а Сехун только откидывает голову, наслаждаясь темпом, заданным старшим, и не перестает негромко стонать, поднимая ноги выше. Медленно. Глубоко. С прерывистыми и глубокими вздохами. Руки сами цепляются, за что попало. Чунмен чувствует, какой горячий Сехун внутри, пальцы буквально тонут в этом жаре. Смазка размазывается по бедрам, смешиваясь с потом, дыхание обоих сбивается и только прохладный воздух, просачивающийся сквозь щели в машине остужает разгоряченную кожу. Чунмен проводит второй рукой по бедрам и дальше к колену, кажется, что они просто бесконечно длинные, крепкие, стройные. Как-то недавно Сехун рассказывал, что ему нелегко поправляться, именно поэтому он занялся йогой. И сейчас они приобрели мясистость, из-за чего Ким разминал кожу, массируя в опасной близости к паху, где было уже горячо. Излишняя худоба не шла Сехуну, зато подтянутые ягодицы и твердые бедра из-за йоги очень даже. Чунмен сжимает в руках бледные ягодицы, оставляя заметные, но сходящие следы пальцев, оттягивает кожу, открывая себе прекрасный обзор. Пальцы медленно и глубоко оглаживали стеночки, постепенно Чунмен добавляет третий, осторожно, стараясь доставить минимум дискомфорта. Смазка помогает скольжению, но Сехун все равно морщится. Он знает, что это пройдет, он знает, как все происходит, но мозг не властен над реакцией тела. Член немного опадает, а Сехун цепляется за Чунмена, притягивая его к себе. Их губы сталкиваются в размазанном поцелуе, в котором Ким просит Сехуна потерпеть, пока другой рукой ласкает опадающий член. Возможно, им не стоило выбирать машину как место для секса, но едва ли сожаления сейчас помогут, потому что мышцы уже начинают затекать. И Чунмен прекращает, вытаскивая пальцы с весьма характерным звуком, вызывая стон Сехуна, который чувствует пустоту, ему хочется, чтобы старший наконец-то вошел. Пальцы это одно, но горячий, скользкий, живой член — другое. Протяжный стон Сехуна раздался так громко над ухом, и он так сжался, что Чунмену пришлось отстраниться, чтобы не кончить. Младший закрыл рукой лицо и свои покрасневшие щеки, продолжая приподнимать бедра, пока Мён чуть ли не сложил его пополам, прижав острые коленки к груди. — Как ты хочешь? — голос Чунмена как гром среди ясного неба, с хрипотцой. Его лицо было так рядом, горячее дыхание чувствовалось на щеках. Сехун не готов к такой атаке, он слишком возбужден для этого, из-за чего изо рта вырывается только мычание. Ему все равно как, лишь бы поскорее. — Ммм, без разницы, просто дай мне уже свой член, — Сехун чувствовал, что готов взорваться, ему нужно было совсем немного. Какая разница, в какой позе кончить, когда так долго терпел? Но вот чего Сехун не ожидает, так это то, что Чунмен своими руками поднимет его, умостив на своих бедрах, а член проезжается меж ягодиц младшего. Поза наездника. «Хороший выбор» — хочет сказать Сехун, но не говорит, лишь двигает бедрами навстречу, скользя гладкой кожей по увлажненному органу. Чунмен стискивает в руках колени О, раздвигая их чуть шире, но не дает себе понежиться приятным трением, хватает рукой пачку презервативов, разрывая упаковку. Он поспешно раскатывает резинку по стволу, пару раз пройдясь пальцами по головке. Чунмен помогает Сехуну опуститься, медленно, без резких и болезненных движений. С каждым сантиметром младший начинает дрожать сильнее, его тяжелое дыхание раздается в машине. Слишком плотно. Слишком горячо. Слишком быстро. Сехун задает свой темп, быстрый, жесткий, с раздающимися шлепающимися звуками и начинающими дрожать бедрами, из его рта вырываются стоны наслаждения и приятной боль, которая не позволяет кончить слишком быстро, а короткие стоны откинувшего назад голову Чунмена наоборот неминуемо подгоняют. Сехун хватается за шею старшего, опустившись до конца и крепко сжав в себе горячий влажный ствол. Бедра начинают размеренно раскачиваться, слишком сильно контрастируя с быстрым темпом до этого. Хочется продлить, хочется полноценно насладиться и выпить желание. Чунмен перехватывается Сехуна за колени, толкаясь глубже, чтобы полностью ощутить гладкие горячие стеночки и увидеть искозившееся лицо младшего. Как и в чертовом зале с последнего соблазнительно стекает пот с лица, губы приоткрываются. Сехун держится, прерывисто дышит, ощущая себя просто великолепно. На очередном толчке из горла вырывается стон, заглушаемый рукой. — Сделай так еще раз! — Сехун говорит слишком громко, не контролируя свой голос, ему плевать, что кто-то может услышать. Да, он занимается сексом, великолепным сексом в машине с не менее великолепным мужчиной, а кто-то вне машины этого сделать не может. Чунмен повторяет, крепко держа бедра младшего. Входит глубоко, удерживает на месте, стараясь войти до максимума, чувствует, как Сехун трясется над ним, стонет протяжно. Его пальцы перемещаются на соски, поглаживая и сжимая их. Прокатившаяся боль заставляет его сжаться, принося еще большее удовольствие Чунмену, который повторяет имя младшего как мантру. Сехун снова начинает буквально скакать на нем, раздражая свои колени жесткой обивкой сидения. Он явно не сможет спокойно носить порванные на коленях джинсы еще некоторое время. Ему становится тяжело, и Сехун переворачивается, снова садясь сверху между расставленных коленей Чунмена, который дразнит его, водит по розовой дырочке, оттягивает кожу ягодиц, прежде чем войти. Младший стискивает колени, откидываясь на плечо Кима. Бедра живут своей жизнью, двигаются так быстро, почти не слезает с влажного горячего члена. Сехун уверен, что скоро кончит, его член прижат к животу так сильно, явно готовый к разрядке. Он почти умоляет прикоснуться к себе, ему ведь нужно совсем немного. Чунмен перехватывает возбужденный орган, быстро скользя своей все еще влажной липкой рукой, обводит головку, стягивая кожицу вниз. Сехун снова ласкает свои соски, сильно стискивая пальцы, выстанывая так соблазнительно почти у уха Мёна, просит глубже, сильнее, быстрее. — Твои стоны, черт, они меня убивают, — Чунмен говорит это отрывисто, скользя рукой к шее. Ему так хочется укусить мягкую кожу, провести языком, слизывая солоноватость, но быстрый темп Сехуна не позволяет это сделать. Еще немного, еще несколько секунд, и Сехун кончает, пачкая живот и чужую руку. Он сжимается так сильно, Чунмен продолжает входить, так же быстро, догоняя младшего, который хватается за переднее сидение, уткнувшись лбом. Его колени стискиваются, и он практически умирает от того, насколько он наполненный, даже после того, как кончил. Это может быть болезненно, но так приятно. Чунмен так бы хотел, чтобы их не разделала какая-то резинка, потому что он бы с удовольствием посмотрел, как вытекает его собственная сперма из Сехуна. Но он лишь кончает в резинку, продолжая удерживать младшего, который продолжал быть окутанным жаром и влажностью, что казалось, словно Чунмен кончал вечность, а из его рта не переставали выходить отчаянные стоны. — Я умер, морально мертв, — первым заговорил Сехун, прочищая горло. Весь потный, липкий, он чувствовал себя неимоверно счастливым. Ему даже не так уж хотелось слезать с члена. — Не могу не согласиться, — Чунмен утыкается лбом в спину младшего, пытаясь выровнять дыхание, но все попытки были тщетны. Да им и не хотелось, чтобы все быстро заканчивалось, Ким продолжал гладить Сехуна то тут, то там, наконец, выцеловывая шею младшего, а тот в свою очередь млел от неожиданной нежности и заботы, забывшись в моменте.***
— Держим еще три, — Сехун тянет слова, продолжая ходить по классу, помогая с позами. Сегодня было мало людей, так что О справлялся даже слишком хорошо, успевая проследить за всеми, что было крайне тяжело при заполненном зале. Но он точно видит, что его самый главный ученик тоже пришел, как и много раз до этого, от чего на губах Сехуна играет застенчивая улыбка, словно их кто-то поймал. Эти мимолетные взгляды, большое внимание. Только они это и замечают, и пусть будет так до какого-то момента.