Поворот не туда

Директор Миллер умер тихо. Только что говорил, а через мгновение – всё. Ни последнего выдоха, ни болезненной гримасы. Спокойное сосредоточенное лицо. Перед смертью он успел закрыть глаза. Адам спрашивал себя потом – почему Джим не передал последние пожелания своей семье, своим детям. Не вспомнил о них, не назвал имен. Он мог бы… прошептать хотя бы: «Дженсен, скажи им, что я…». Всегда любил. Очень люблю. Пусть не злятся. И по-прежнему громко играют. Директор Миллер умер совершенно непафосно. Он просто сказал Адаму, что зря его не слушал и что Дженсен хороший человек. И пусть катится ко всем чертям, операция ещё не закончена, и люди в этом здании находятся в огромной опасности. И перестал дышать. И Адам не успел ни возразить, ни наорать, ни признаться: простите, директор, я, идиот, подозревал вас. Как всё нелепо, глупо. Дженсену нужно было идти в банк. Ва-банк. Послушать Вегу, а не Джима, выбрать лево, а не право, повернуть не туда. Конечно, Джим бы на него наорал и может, даже отстранил от службы и вставил пиздюлей. Суровый, прямой, вспыльчивый как искра. И живой – получив противоядие. Адам узнал позже от Веги, что именно вывезли из хранилища «Версалайф». «Джаггернаут» смог выяснить – потом, совершенно уже бесполезно. У директора ОГ29 не нашлось ничего в пустых карманах. Адам презирал себя за то, что сделал, – обыскал мёртвого человека. Ему нужны были зацепки, пароли, секреты. Джим Миллер оказался совсем без двойного дна. Только пистолет, тяжёлой рыбой блестящий на плитке, наушник передатчика в ухе и ещё тёплые руки. Отправился на риск без прикрытия, без поддержки. Чистый против Золотых Масок. Мясо против аугов. Он дождался Адама. И умер на его руках. Всё должно было быть совсем не так. Не так. Резкий, упрямый, верный и принципиальный – Джим Миллер без тени сомнения защитил и закрыл собой тех, кто не может, беспечен, гражданский. У него осталась семья. Мальчик и девочка. Его партнёр – с которым обменялся кольцами. Счастливые фотографии из прошлого на стене. Неподписанные бумаги о разводе на столике в настоящем. И никакого будущего. Ни плохого, ни хорошего. Уже нет. Он просто пошёл и сделал своё дело. Не колеблясь, без вариантов. О чём он думал? Боялся ли? Разве не осознавал, что повернул – в сторону своей гибели?.. В его карманах не было ни электронного секретаря, ни хоть какой записки. Хоть чего-нибудь, что могло бы оправдать такую глупую, бездарную, нелепую смерть. Что мог бы использовать Адам против Иллюминатов. Или передать семье последним прощанием. Если бы агент Дженсен знал – стоя тогда на ступенях в метро. Подняться наверх или спуститься вниз? Спасти чистого, которого зря подозревал, – или людей, доведённых до предела, до последней стадии отчаяния? Вытащить из неумелой копии Хирона аугов, переломанных Инцидентом и травлей, – или влить погибающему человеку в рот противоядие? Что бы он выбрал, зная последствия? Оставить за спиной – кого? Повернуть – куда?