тишина и воспоминания.

      тишина. лишь тихий шелест волн совсем близко. солнце уже не нависает над водой: взлетело, как жёлтый шарик в высоту и теперь продолжает медленно идти к зениту. небо уже не красное, как её платье, в котором её все видели на банкете. оно голубоватое, как халат, в котором она вышла из ванны под ночь. в котором видел её только ты.       песок уже не настолько прохладный: как никак, с того момента, как ты пришёл, прошла не одна минута, не десятки — ты пришёл ещё до рассвета, когда алое солнце ещё не появилось на горизонте, когда небо было цвета её костюма для показательного выступления в том самом году. а уйдёшь, когда на твоё плечо опустится её рука. она заглядывает в твои глаза и ты отчётливо видишь толику беспокойства в этих тёмных, как то ночное небо, глазах, в которых то и дело ты ловил звёздочки восхищения когда-то. на лице небольшая улыбка. улыбка, которую ты так пытался вызвать в те дни, когда она одновременно и получила, и потеряла всё. — неужели пора ехать? — да, — она тихо качнула головой.       ты снова поворачиваешь голову к тому месту, где несколькими минутами ранее было солнце. она обнимает тебя со спины, повиснув на твоей шее, когда ты предпринимаешь попытку встать с прохладного песка. и встаёшь, легко подхватывая её за бёдра, — и теперь она висит на тебе как рюкзачок. ты смеёшься, закрыв глаза, как делал всегда, из-за чего они превращаются в маленькие полумесяцы, и слышишь смех в ответ. немного покрутившись под любимый смех, ты не резко останавливаешься и медленно опускаешься на колено, чтобы ей было проще слезть. — пошли?       она протягивает руку, предлагая идти. её волосы развиваются на ветру, как в той рекламе, которую ты когда-то смотрел минимум раз в день. солнце мягко оглаживает контуры лица, ямочек почти не видно, но ты ясно помнишь их. помнишь настолько хорошо, что в деталях сможешь нарисовать лицо именно с этими ямочками. она немного подкорректировала твои рисунки тогда, а через некоторое время вы рисовали вместе. и вот ты уже не только трёхкратный олимпийский, но и неплохой художник.       ты киваешь головой, в последний раз оглядываешь пляж и вы, держась за руки, направляетесь к машине. и всё равно, что в кроссовках песок. и всё равно, что руки немного шершавые от соли. всё равно, что происходило здесь несколькими годами ранее.       машина мчит по дороге. с одной стороны горы и лес, который так и не изменился, разве что, снега нет, с другой стороны океан. набережная дорога кажется бесконечной, как и те минуты, которые, кажется, длятся вечность, тянущиеся ужасно медленно в ожидании судьбоносных оценок до тех пор, пока время не возвращалось в свой привычный ритм с первыми апплодисментами, доносившимися до спортсмена.       она смотрит в окно, улыбаясь. помнит, что будто совсем вчера плакала, стоя на морозе, окружённая зданиями и лесами. помнит, как ты оказался рядом, и как она в итоге проревела тебе в плечо всю ночь. несмотря на воспоминания, мелькающие один за другим, она всё равно улыбается.       и тебя это не может не радовать. она откидывается на спинку и засыпает — предстоит долгий путь. ты смотришь на своё чудо, которая так мило спит. но ты за рулём — тебе отвлекаться нельзя. поэтому неохотно возвращаешь взгляд на дорогу.       она, наконец-то выспавшись ночью, через минут десять поднимается, немного подремав. снова смотрит в окно — пейзаж не изменился. вдалеке видно перечёркнутую надпись, очень быстро приближающуюся к машине: «Gangneung», следом за ней стрелка: «Pyeongchang — 40km».       и единственное, чем отличается этот раз, когда вы видите эти надписи, так это тем, что вы едете вместе. что вы оба счастливы.