***
— Хей, Инбер! — тяжелая дубовая дверь отворилась, являя взору Азира Рамала. Руки сприггана были в бинтах, которые почти заменили ему рукава, под глазом наливался яркий синяк, подаренный на прощание «Хвостом феи», зато на лице сияла уже привычная ухмылка. — Ты зашел без стука. И что это за «хей»? Казалось, будто Юра даже бровью не повел на неожиданный приход, он лишь обыденно убрал в сторону документ, чтобы увидеть гостя. Бумага осторожно легла поверх других, пока Зимний генерал изучал израненного, такого больного воина, мысленно проклиная его появление именно на середине договора. — Ты же в курсе, что я будущий король? — известный факт, но Инбер не стал что-то отвечать, а решил подождать продолжения, ведь не просто так Его Будущее Величество решил наведаться с каким-то сверхважным поручением к временно исполняющему обязанности короля. — Конечно, в курсе, не можешь не быть, тебе же освобождать место. Но пока тебе дали возможность почувствовать себя важным — наслаждайся, но выполняй приказ будущего короля Империи. Провал. И холод. Будто вырезанный кусок из души и мороз, пробравший до самых легких. Теперь будущий король видел лишь закрытую перед носом дверь и чувствовал мерзкий, неприятный ему холод.***
Темнота стала вечным гостем в маленькой камере. Мрак вставал раньше заключенных, создавал нужную атмосферу, поднимал парочку уже бывших спригганов. Хозяйственный мрак, который даже прикручивал температуру на более прохладную, чтобы магу зимы было чуть более комфортно. Не любил только мрак свечей охранников, что прогуливались мимо решеток и портили своей скудной тенью весь сон командующего. — Поднимайся! Тебя осмотреть пришли, давай вставай. Хочется проигнорировать, хочется заморозить наглеца так, чтобы язык отпал, а ноги сами согнулись, вынуждая разбить в кровь колени и поцарапать острым льдом кожу. Только так бы простил его генерал. Но сейчас здоровье важнее. — Здравствуйте, Инбер-сан. Голос целителя на секунду успокоил мужчину, заставляя встать на ноги и с трудом рассмотреть в темноте лекаря. Теплая рука осторожно, едва касаясь холодной кожи, легла на основание шеи, искрясь белым светом. По телу пробежалось тепло, которое мигом сменилось привычным холодом, и лишь после этой маленькой процедуры был вынесен приговор: — Боюсь, что стоит еще выпить лекарство. Ваше отравление никак не хочет проходить, ужас.***
Лед пробирает до костей. Заставляет твердеть мышцы, застывать кровь и растворяться в идеальной вьюге, отправляющую снежинки в быстрый вальс; кружась, как пары на пышных балах, где каждая принцесса или леди — центр внимания кавалеров. И платья нежных пастельных оттенков сливаются в единую картину, пока девушка в алом платье не войдет в этот зал, становясь новым центром внимания. Совсем как капля крови, упавшую на тонкий слой серебряного снега. — Ты выглядишь совсем ужасно. — Я заметил, спасибо, Язир. И снова кашель, снова кровь и режущая боль в горле, мешающая сделать глубокий вдох. Стекло в ужине убивает лучше любого яда, что может быть лучше подобного акта устрашения? Люди, бойтесь своего императора. Бойтесь, бегите, глупцы. Он убьет вас, прикончит первым же приказом, дабы смерть неугодных оставила в истории следы величия уже короля Азира. Вот так и распалась великая Империя Арболес.***
Теперь, когда в руках бывшего генерала осталось лекарство, которое еще минуту назад было в руках читающей наставления целительницы, Юра мог позволить себе коротко улыбнуться, пряча бутыль подальше. Раствора не было видно сквозь темное стекло — кто знает, что подсыпала в бутылек лекарь. Это может быть лекарством, которое мигом восстановит силы и позволит разрушить антимагические наручники. А, может, и ядом, который избавит Инбера от жизни, зато припишет целый список проблем королевству. — …уйдите. Уходите отсюда, я не могу, не хочу вас видеть! Время обеда прошло, когда Найнхарт решил проснуться, с первого момента открытия глаз начиная шептать проклятия и искать помощи вокруг. Вроде как, пару дней назад он рассказывал Юре о том, как к нему явились истории Серены и Вару: парочка сидела в пустой камере напротив, один жаловался второму на нелепую смерть, пока тот смотрел самым понимающим взглядом. Как быстро истории овладели им — всего месяц назад этот человек стоял рядом с алой леди, наблюдая за армией Фиора. Теперь же — умерший в своей магии человек, которому требуется в разы большая помощь, чем та, которую кто-либо когда-либо сможет оказать.***
— Куда он дел документ императора? — Откуда мне знать? Поищи в ящиках! — Тут пусто. Везде пусто! Он что, перепрятал все? — Ха, не смеши меня! Он не мог догадаться о взломе! — Точно, поищи еще в книгах… Он сейчас без сознания у целителя. Голоса были неосторожно громкими, что даже тяжелая дверь кабинета и прочные стены не могли спрятать разговор. Инбер же лежал на большой кровати с закрытыми глазами, стараясь не отвлекаться на касания рук целителя и холодный металл, режущий верхнюю часть шеи, так аккуратно и нежно, как только девушка смогла бы. — Инбер-сан, вы меня удивляете свой живучестью! Как можно сперва получить страшные раны от того ледяного зверя и выжить, а теперь явиться ко мне со отравлением и, прошу вас заметить — вновь! — на волоске от смерти? — Не отчитывай меня, — недовольно проговорил пациент, произнося на выдохе. Магия была приятным бонусом рядом со способностями и знаниями лекаря, позволяя вживую наблюдать за самой настоящей операцией. Девушка лишь пожала плечами, замолкая и полностью сосредотачиваясь на работе. Как кожаные ткани медленно расходятся, как кровь, уже готовая пролиться на расстегнутый синий плащ, застывает в воздухе, а прямо перед целителем открывается надгортанник, покрытый тонким слоем зеленой пыли. — Нестрашный яд, можно было даже не вмешиваться настолько серьезно. — Пусть будет сильный. — Что? — Ты будешь говорить, что у меня сильное отравление. Врачебная тайна не позволяет тебе рассказывать о пациентах, не так ли? — и не дожидаясь кивка или согласия, генерал продолжил свою мысль, — потому расскажи всем ложь, расскажи, что я неустойчив к ядам. Это приказ.***
Вечер. Хотя в темнице вряд ли особо чувствуешь разницу: утро, ночь, вечер или день. Юра уже успел отдохнуть, поправить очки, кинуть взгляд на резко закричавшего Найнхарта, скрасившего мрак камеры неожиданными звуками и вновь углубиться в свои мысли — что еще может делать человек за решеткой, когда вокруг нет ничего. Пустота. Идеальная пустота, где есть лишь шепот сокамерника и мрак — как третий заключенный. А ведь пустота иногда решает многие проблемы, не так ли?***
— Ты арестован, Инбер. — Причина? — Ха? Ты ещё спрашиваешь? Подлая измена! Попытка свергнуть короля! — Основания? — Я не обязан отвечать изменнику! Такое злорадство на смуглом и полное спокойствие на бледном лице. Оправа очков едва заметно съехала вниз, вынуждая Юру немного скривиться — чтобы видеть до последнего своего соперника. — Где последний приказ императора? Где эта чертова бумажка? Ты же наверняка спрятал ее! — Понятия не имею, где она. — Упрямец. Ну ничего. Рано или поздно, но ты это скажешь. Уведите его! — Я сам пойду. Гордость не пала. Она лишь поднялась с колен, как и уже бывший командующий, окинувший ледяным взглядом всех присутствующих. Людей, которые стоят тут и ждут последнюю волю Императора Сприггана, ждут, когда Язир возьмет в руки свиток, развернет и громко зачитает последний приказ. — Как можно было потерять приказ Его Величества? — Азир на посту лишь пару дней. Он обязан найти документ. — Император будет недоволен. — Инбера тоже посадили в тюрьму. Инбера, а ведь он был помощником Императора. — Да, это большая ошибка. Азир навлечет на себя проклятие Императора, если не освободит его. — Но ведь он поднимал восстание… — Восстание? Он просто защитил себя, оставив о себе хорошее мнение и заручившись поддержкой. Будто его власть решила задавить за то, что он колдуну помогал. — Может, тогда Император и его научил черной магии? — Нет, точно нет, вы ошибаетесь. — А что если таких бумаг и не существует? — Кто знает, кто знает… Такие разговоры гуляли за спиной короля и прямо по бокам от генерала. Юра шел по длинным коридорам замка с гордо поднятой головой, хорошо понимая, что будет дальше. Какой же испуганный мраком народ пойдет против короля Азира? Правильно. Любой. И поведет народ тот, над кем больше всех издевались в период государя Азира Рамала. И этим человеком станет Инбер Юра. Да здравствует король!