От отца к сыну

Проснулся я вовремя. Будильник вечером не нашёлся, так что пришлось несколько раз вставать ночью и смотреть время, чтобы не проспать. Но зато теперь, полностью отогнав сон и с удивлением чувствуя, как тело, несмотря на не самый плодотворный отдых, медленно наполняют энергия и какая-то странная решимость, я вновь посмотрел на старые настенные часы — почти семь утра. В самый раз, чтобы начать новую жизнь с понедельника. Умывшись и доев вчерашнюю кашу, я отварил сыну пару яиц и попил пресный чай. Оделся. Вновь пожалев, что не имею собственную копию ключей, вышел из дома и захлопнул дверь. На небе светилось холодное осеннее солнце. Заметив далее по улице незнакомого мужика (тоже рабочего фабрики, если судить по его болезненному цвету лица), я догнал его и поздоровался. Завёл разговор. Сосед, кажется, был удивлён моим добродушием, но слабо улыбнулся в ответ. Он был ещё молод, но время от времени загибался в приступах сухого кашля. Его руки были чёрными от въевшейся угольной пыли, которую не отдраить никаким мылом. Человеком этот Питер оказался хорошим, правда уж больно замученным. Говорил негромко, но грамотно — явно в школе хорошо учился. Каким боком его тогда сюда занесло — тот ещё вопрос. Так, ненавязчиво пытаясь разузнать детали работы на фабрике, я до этой самой фабрики и дошёл. Первой, конечно, в глаза бросалась огромнейшая кирпичная труба. Метров сто или около того; смотря на плывущий из отверстия наверху дым, мне даже представить страшно, как её чистят. Само здание фабрики было весьма типичным для Англии конца девятнадцатого — начала двадцатого века: большой трёхэтажный прямоугольник с плоской крышей и двумя башнями, служащими, как я понял, в качестве лестницы (с водным резервуаром наверху) и лифтовой шахты соответственно. На одной из них крупными буквами читалось «Коукворт». Стоило нам с Питером войти, как мы почти сразу свернули в большую отдельную комнату с узкими железными ящиками. В комнате этой уже было полно людей, и я старался как можно небрежней пожать руки тем, кто не смотрел на меня слишком уж презрительно. Ну и переоделся в рабочий костюм, конечно, благо ящики были без замков, но зато с прилепленной на них фамилией. «Снейп». Сейчас я был как никогда счастлив, что успел заранее познакомиться с соседями и потому знал, как моё нынешнее тело зовут. Вскоре я заметил всё ещё весьма помятого Майкла и помахал ему рукой (тот вяло махнул в ответ). Питер уже ушёл закидывать уголь в паровые двигатели, так что я быстренько присоединился к другому своему знакомому — работали мы, как оказалось, на одной позиции. Вскоре фабрика начала работать. Пар приводил в движение различные механизмы, связанные между собой настолько сложно, что я несколько секунд просто смотрел на это дело и пытался отойти от шока. Всё кряхтело, бухало, верёвки и ремешки тянулись туда-сюда. Ну и сами станки, конечно — огромные и до жути быстрые, они плели ткань просто бешеными темпами. А ещё я внезапно осознал, почему это некоторые из работниц, которых я встретил, переговариваются языком жестов или просто читают слова по губам. Войдя в огромный зал со станками, я был настолько оглушён этим шумом, что поразился, как это Тоби ещё вообще хоть что-то слышит. Как позже оказалось, Тобиасу Снейпу повезло сохранить свой слух, потому что он по большей части работал грузчиком в нескольких прилегающих залах, отделённых кирпичными стенами. Шумело и тут, конечно, но терпимо. И да, я оказался прав: работа у Тоби действительно была такой, что справится даже пропивший последние мозги алкоголик. Всего-то жди, пока другие, более сознательные работники сложат по какой-то замудрённой технологии ткань, и складывай стопки на телёжку, а потом тащи её к лифту и вниз на склад. На пути назад тележка тоже не пустовала, нагруженная мотками ниток и хлопка. Так я и отработал до обеда, порадовавшись натренированным рукам Тоби. А потом мы все поднялись наверх в столовую, где нас покормили бесплатной едой. Остаток дня прошёл уже похуже. Я как-то никогда не был по части физического труда, а тут ещё и условия такие, что к пяти часам голова у меня уже просто раскалывалась. Этот шум выбивал все мозги напрочь, а тут ещё и всякие вонючие химикаты и дым, которые забиваются в ноздри. На момент, когда я после рабочего дня стоял перед своим шкафчиком и переодевался обратно, я еле сдерживал желание блевануть. Домой пришёл абсолютно без сил. Дверь открыла вернувшаяся жена, и я негромко поздоровался. Она, видимо, впечатлённая моим видом, молча впустила меня внутрь. Я первым делом помылся. Попытался оттереть от себя эту вонь, но без толку. Только зубы стучать стали от холода. Чтобы не заболеть, я поставил себе чайник и выпил две кружки, наяривая какую-то похлёбку от жены. А потом просто прошёл в спальню и упал на кровать, сразу отрубившись. *** Новый день не внушал оптимизма. Проснувшись рано утром, я отметил, что мешки у меня под глазами стали ещё больше. Лицо как всегда костлявое и бледное, но хоть щёки не горят лихорадочным румянцем — и то спасибо. Скудный завтрак настроение не поднял, как и промозглый туман на улице. Сухие листья падали на асфальт и, смешиваясь с уличной пылью, покрывали его неприятной грязно-коричневой массой. Здание фабрики за день не изменилось ни на йоту, хорошо хоть пока ещё не дымило. Видимо, Питер со своими товарищами пришли пораньше в этот раз, потому что не успел я переодеться, как раздался звук проносящегося по трубам пара, а потом уже и станки заработали. Моя голова сразу заболела в предвкушении. Так я и проработал весь день. После очередного утра за погрузкой еда в столовой мне показалась ещё вкуснее, чем вчера, и я поблагодарил поварих от чистого сердца. Это место с рядами столов и лавок уже успело стать для меня филиалом рая в царстве ада. Вновь оказавшись вечером в переодевалке, я чувствовал, как мои мозги утекают куда-то в более безопасное место — где не так шумно и не воняет. А потом меня внезапно кто-то окликнул. — Снейп! Эй, Снейп! — Да? — Я обернулся и уставился на совершенно незнакомого мне мужика. Ну, может предыдущий хозяин этого тела его и знал, но уж точно не я. — Тебя Крис к себе вызывает, — сказал мужик и ушёл. Закрыв за собой ящик, я вышел следом. Нахмурился. Если Крис — это тот начальник, которого иногда костерили мои коллеги, то его кабинет должен находиться где-то на втором этаже. Так и оказалось. Постучавшись и дождавшись разрешения, я вошёл внутрь. Это оказался небольшой обитый деревянными досками кабинет, освещённый так ярко, что с непривычки пришлось зажмурить глаза. — А, Снейп, — кивнул, очевидно, Крис, — присаживайся. Вижу, ты уже переоделся. Я бы не сказал, что смена одежды избавила меня от фабричной вони, но послушно сел на широкий стул. — В общем, почему я тебя вызвал, — произнёс Кристофер Миллер, сцепив руки и упершись локтями о стол. — Как я понял, ты теперь в завязке? Надолго? — Да, надолго. — Жена заставила? — понимающе усмехнулся начальник, и я не стал спорить. — В любом случае, ты стал работать намного эффективнее, и мне это нравится. Такое надо поощрять, поэтому я решил тебе сказать, что если ты проработаешь в таком темпе неделю, то я дам тебе один дополнительный выходной. Оплачиваемый, разумеется. Я кивнул. Было бы неплохо. — Спасибо, сэр. — Рассчитываю на тебя, Снейп, — нахмурился начальник, видимо, мало веря, что рабочий-пьянчуга действительно продержится. — Можешь идти. Семья уже ждёт, наверное. Дома меня вряд ли кто-то ждал, но я всё равно кивнул и, попрощавшись, вышел за дверь. М-да… И как мне потом обрадовать начальство, что на следующей неделе я не выйду на работу не из-за запоя, а потому что уволюсь? *** И снова утро. В этот раз рядом тихо сопела жена. Хотя как рядом — отодвинулась на противоположный край кровати и спала там, укутавшись в одеяло и отвернувшись. Да уж, семейная жизнь у меня не к чёрту… Вновь умывание холодной водой (прям закалка какая-то), вновь приготовление завтрака. Чем это утро отличилось, так это наличием сына в гостиной. Заметил я его не сразу, а потом присмотрелся — и да, точно. Северус. Лежит на диване, свернувшись в клубочек, и спит. Чего это он не в своей комнате? Нахмурившись, я осмотрел гостиную, вспоминая, где же я тут видел плед. Цветастый такой, наверняка от родственников каких-нибудь. Вынув искомое из тумбочки, я накрыл им сына. Пусть ещё немного поспит, ему ведь тоже в школу скоро. Несколько секунд в нерешительности рассматривая спящего Сева, я всё-таки склонился и легко поцеловал его в лоб, стараясь не задеть щетиной. Он ведь теперь мой сын, и уж точно не его вина, что батя на адской фабрике прозябает. Выдохнув, я накинул куртку и вышел из дома. Того, как сын после моего ухода открыл глаза, я уже не видел. *** Пятница была встречена мной, как благословление. Наконец-то. За неполную рабочую неделю пульсирующая головная боль стала моим постоянным спутником. Наверное, предыдущий хозяин тела стал бы раздражительным и уже начал выплёскивать всё свое недовольство на семью и друзей, но я терпел. «Это не их вина», — повторял я себе. Вроде помогало. Работа началась как обычно. Снова таскание тяжестей с этажа на этаж, снова гудение угольных котлов и шум работающих ткацких станков. Помня, что это мой последний день на фабрике, я невольно присматривался ко всему получше и потому заметил, что среди ряда светлокожих англичанок затерялись смуглые иммигрантки с Индии. Среди мужчин я уже давно заметил выходцев из этой прекрасной страны, хотя поговорить с ними не довелось — не столько из-за языкового барьера, сколько из-за всё того же шума. Впрочем, тут и так всё очевидно: зачем платить больше квалифицированным рабочим, если на многие позиции в фабрике можно даже ребёнка поставить? Раньше так и делали, но теперь мешают законы. А вот нанимать мигрантов никто не запрещал. Хотя дело это всё равно гиблое. Лет через тридцать ни одного подобного предприятия в развитых странах не останется — всё перекочует в ту же Индию. А то невыгодно получается. Так что надо сваливать. Это я уже решил точно, да и выбора у меня особо не было. Если останусь тут ещё хоть на неделю — свихнусь. С такими мыслями я поедал свой обед, когда заприметил своего старого знакомого. Нет, не пьянчугу Майкла — тот после моих уверений, что я завязал, не горел желанием со мной общаться. Я заметил Питера. Мужик сидел за столиком один, так что я рискнул к нему подсесть. А потом сделал ему предложение. Нет, не то самое, но тоже весьма серьёзное предложение: — Слушай, я тут решил покинуть фабрику и свалить в Лондон на заработки. Хочешь со мной? Питер посмотрел на меня таким усталым взглядом, что я решил добавить: — Ты не подумай, что я это просто так решил. У меня есть план. — И какой же план? — отозвался Питер. — Неплохой, — я пожал плечами. — Есть большая вероятность, что сработает. Питер посмотрел на меня со скептицизмом. А потом спросил: — У тебя ведь есть семья? — Да, — кивнул я, — жена и сын. — Ты ради них решил исправиться? — задумчиво нахмурился он. Кажется, если бы я сказал, что просто хочу побольше бабла без этой адской вони, то он бы меня послал. Но я просто кивнул. Верно, всё ради них. Раз уж им не повезло оказаться моей новой семьёй, то должен же я хоть как-то помочь им нести это бремя, так ведь? Судя по всему, Питер нашёл что-то в моём взгляде, что его убедило. Согнувшись на несколько секунд в приступе кашля (он всегда культурно прикрывал рот предплечьем), тяжело выдохнул и вдруг сказал: — Ты, наверное, не знаешь, но у меня есть сестра. Младшая. Я не могу оставить её одну. — А сколько ей лет? — Может, получится подружить её с Северусом? — Шестнадцать. Но она… она не может видеть. В детстве сильно упала и ударилась головой. Родители ходили по врачам, но без толку — такое не лечится. — Мне жаль. — И мне правда было. Подобного никому не пожелаешь. — А что родители? Питер пожал плечами: — Они тоже тут работали. Я заменил у котельной своего отца. Большего объяснять не требовалось. Если здесь сейчас такие отвратительные условия, то что было в военное время и незадолго после — даже представлять страшно. — Как её зовут? — Кэти. — Кэти ведь ходила в специальную школу? — Да, она знает язык Брайля и очень любит музыку. Сделала собственный шифр, по которому читает ноты.  — Твоя сестра молодец, — я улыбнулся. — Может, с её любовью к музыке ей тоже не помешает съездить в Лондон. Если не в этот раз, так в следующий. — Может… Питер думал. Я решил на него не давить, так что сказал: — В любом случае, я не собираюсь ехать прям завтра. Если решишься сегодня подать заявление вместе со мной, то к понедельнику мы вполне успеем подготовиться и набросаем маршрут. — Хорошо, — кивнул он. — Я скажу тебе ответ в конце дня. На том и порешили. Как оказалось позже — Питер согласился. Нам обоим выплатили зарплату (а мне даже за обещанный выходной, всё-таки Крис — мировой мужик) и отпустили с миром. Забирая из шкафчика с надписью «Снейп» теперь уже мои вещи, я внезапно наткнулся на связку ключей. Сначала обрадовался, думая, что это ключи от дома, но нет — резьба совсем другая. Решив потом разобраться, откуда это они (точно ведь не от комнат на фабрике, их бы Тоби никто не доверил), я сердечно попрощался с ребятами и направился домой.