Моё большое счастье

Раннее-раннее утро. Эй, вороньё! Убирайтесь прочь. Дайте перед смертью я один побуду. Только я, да ветер...

Люциус Малфой сидел на большом камне около шумящего водопада и смотрел на занимающуюся зарю, автоматически барабаня пальцами по своему колену. В это раннее утро небо освещало только поднимающееся солнце и смотреть на это было истинным наслаждением, а шум воды заставлял расслабиться и погрузиться глубоко в мысли, где мелькали воспоминания и мысли о прошлом, настоящем и будущем. Гермиона... Он катал это имя на языке уже столько времени, что когда был занят чем-то другим, ощущал странную пустоту. Имя ласкало язык, убаюкивало, заставляло душу восторженно трепетать. Легкий летний ветерок слегка взъерошил его длинные белые волосы, нарушая идеальный порядок на голове. Дуновение прохлады заставило Люциуса повернуть голову и подставить лицо капелькам воды, которые иногда долетали до него, подгоняемые ветерком. Всё это освежало и он искренне наслаждался атмосферой этого тихого места, которое было бы способно вылечить все его душевные раны. Но если раны, которые нанесла война, оставили лишь шрамы, то одна единственная рана болела уже несколько лет, не переставая ныть ни дня. Этой раной была она... Маленькая ведьма, когда-то встретившаяся ему в Косом переулке, практически выросла на его глазах; переживая испытание за испытанием, умнея с каждым годом, она превратилась в прекрасную молодую женщину, что, в прочем, не исключало того, что она оставалась крайне умной и талантливой колдуньей, что его несомненно привлекало в ней. Но, конечно, война не пощадила никого. Ему тяжело было видеть, как угас свет в её обычно таких ярких и светящихся светом карих глазах. Как исчез румянец с её щёк, так и не вернувшись впоследствии. Даже работая в Министерстве магии на той должности, о которой она мечтала, бледность её никуда не делась, а глаза по-прежнему оставались тусклыми и безжизненными. Веснушки почти исчезли, да и сама она как будто стала своей тенью. Однако, было ещё кое-что. Спустя несколько месяцев после победы над Тёмным Лордом и окончания войны, она застала Рона в постели с другой. Просто вернулась раньше с работы, спеша к любимому с радостной новостью о повышении. Они с Люциусом тогда только начали достаточно спокойно и вежливо общаться, перевернув страницу прошлого, отпустив былую ненависть. И когда её повысили, он был первым, кто искренне её поздравил. - Мисс Гермиона Грейнджер, пожалуйста, зайдите к Министру. Он просил сообщить, что ожидает Вас, - с этими словами Малфой открыл дверь её крохотного кабинета и встал на пороге, не решаясь пройти дальше. Нет, ему не было отвратительно, но учитывая его весьма нескромный рост, он боялся разнести к чертям эту коморку. - Люциус? Здравствуй, может быть пройдешь и присядешь? Мне ещё нужно доделать отчёт... - медленно проговорила она, не поднимая головы, - или ты куда-то торопишься? - Нет, Гермиона, - мягко улыбнулся Малфой, - я никуда не тороплюсь. Я рад тебя видеть, - он внимательно посмотрел на неё, склонив голову. - Прекрасно, тогда подожди буквально минутку, - она нахмурилась, черкая что-то в пергаменте, напряженно закусив губу. Он любовался ей, её волосами, которые были аккуратно собраны, хотя и норовили выбиться из резинки, что удалось нескольким прядкам, которые теперь спадали на лоб. Наконец она подняла глаза и устало вздохнула, пряча бумагу в стол. Затем залпом выпила остатки воды из стакана, который он почему-то не сразу заметил. - Ну что ж, я пошла к Министру, - она улыбнулась ему, искренне радуясь, что он зашёл. - Погоди, Гермиона. Я должен пойти с тобой, - внимательные глаза смотрели прямо ей в душу, прожигая насквозь и чувствуя каждое изменение её настроения. Как и всегда... Он встал, галантно пройдя вперёд и открывая дверь её комнатушки, которую назвать кабинетом у него не поворачивался язык. - Слушай, Малфой, а почему это я без тебя не справлюсь? - она хихикнула, хитро смотря на него, не торопясь куда-то идти. - Так надо, Грейнджер, - он смешно и наигранно надменно сморщил нос, - вдруг опять потеряешься, - ухмылка стала ещё шире, заставляя её рассмеяться в голос. - Мерлин с тобой, Малфой... - она выбралась из-за стола, процокав мимо него на каблуках Прикрыв дверь кабинета, он широкими шагами пошёл за ней, всё ещё ухмыляясь себе под нос. Но за ней в кабинет Министра он не пошёл, предпочтя остаться в приёмной. Однако ждать пришлось недолго, потому что через 15 минут Гермиона буквально выпорхала из кабинета, светясь от счастья впервые после войны. - Ну что, мисс Грейнджер? - Люциус встал, сделав серьёзное и "официальное" лицо, - есть новости? - серые глаза его смеялись - Меня повысили, мистер Малфой, - в тон ему ответила девушка, состроив рожицу и высунув язык. Оба не выдержали и рассмеялись. - С чем я тебя искренне поздравляю... дорогая. - с этими словами он взял её руку и нежно пожал, - надеюсь, теперь в твоей жизни не будет место грусти, - он пристально посмотрел ей в глаза. - О, уверяю Вас, мистер Малфой, что больше вы не увидите печальную грязнокровку Грейнджер, - кислым голосом протянула она, впрочем, тут же рассмеявшись, - я сейчас домой вернусь, пожалуй. Обрадую Рона предстоящими переменами. - Что ж... До завтра...дорогая. - он подчеркнул это слово, неохотно дав её руке выскользнуть из своих ладоней. И она исчезла, лишь с улыбкой кивнув ему в ответ. А на следующий день она не пришла на работу. И на следующий после этого. В целом, её не было уже неделю, когда он решил к ней наведаться, снедаемый ужасной тревогой. Да и что говорить, без неё ему было откровенно скучно. Аппарировав к её дому, он, не медля ни секунды, взбежал по лестнице, намереваясь постучать, как вдруг заметил, что дверь приоткрылась, будто поддавшись его внутреннему напору и желанию увидеть её сию секунду. Осторожно открыв дверь и держа палочку наготове, Малфой, тихо ступая по плитке в прихожей, прошёл в коридор, который вёл на кухню. Её там не было. Прокляв про себя всех Пожирателей Смерти заодно с Тёмным Лордом, Люциус поднялся наверх, открывая по очереди каждую комнату, надеясь её обнаружить. Когда последняя комната была открыта и разочаровала своей пустотой, его внезапно осенило. Молниеносно он рванул вниз, с замирающим сердцем распахивая дверь ванной комнаты. Чутьё его не подвело. Она была там. Беззвучно плакала, сидя в ванне и обнимая себя за плечи. - Ёбаный рот, Гермиона, что произошло, Мерлин тебя подери? - от облегчения и внезапно нахлынувшей ярости он вдруг перешёл на крик. Она подняла голову и посмотрела на него, хотя слёзы градом продолжали катиться по её лицу, скатываясь на шею и исчезая в вороте ночной рубашки. Она выглядела столь ужасно, что он почувствовал как сердце протыкает миллион острых кинжалов, вынуждая остудить пыл. - Прости... Я не знаю, что на меня нашло. Я не хотел кричать, - виновато пробормотал он, беря её на руки. Она была безжизненно холодной и дрожала от рыданий. На секунду задумавшись, он аппарировал. Появившись сразу в своей спальне, он усадил её на кровать, начав закутывать в одеяло. Нежно и бережно. Затем снова взял её на руки, сел на кровать и обнял её, понимая, что вопросы сейчас задавать не стоит. И всё же, как бы стыдно ему не было, он не мог не признать, что счастлив. Счастлив держать её в своих руках, такую нежную, хрупкую и беззащитную, такую любимую и такую нужную. Он знал, что сможет помочь ей пережить это. Чем бы оно не было. Несмотря ни на что. Потому что именно эта женщина болела занозой в его сердце, не давая последней ране зажить. Спустя время, вынырнув из своих мыслей, он заметил что она смотрит на него и больше не плачет. Мягко погладив её по волосам, он вопросительно посмотрел ей в глаза. Она вздохнула... Подумала... - Рон мне изменил. С Лавандой. - голос был полон печали и вселенского разочарования, к тому же сильно дрожал, - я пришла с работы, а они даже прикрыться не удосужились. Я так хотела его убить... - она всхлипнула, - ненавижу! Чего ему не хватало? Скажи мне, Люциус! - она яростно прикусила губу, воззрившись на него. Одинокая слеза покатилась на щёку, но он успел смахнуть её большим пальцем. - Милая моя девочка, то что Уизли, прости, мудак Уизли не смог оценить твою личность, оценив только твоё тело, говорит лишь о его ограниченности и слабости. Нужно плюнуть и растереть. - он посмотрел куда-то в окно, - в конце-концов, всегда были мужчины, которых ты привлекала не только своим телом, но и умом, незаурядностью, пробивным характером и острым языком, - всё так же глядя на вечерний пейзаж за окном, он улыбнулся, - главное найти одного из таких людей, который подойдёт тебе целиком и полностью, - он посмотрел ей в глаза, - понимаешь? Она посмотрела в его серые глаза, пытаясь понять, как долго она ещё могла прожить не с тем человеком, как долго бы ещё она обманывала себя, стараясь не думать о нём, как о чём-то большем. - Спасибо, Люциус. Рана, конечно, будет долго болеть, но ведь всё заживает, правда? Ты же её вылечишь?... Последняя фраза пролетела в его голове, заставив выйти из блаженного состояния, вызванного воспоминаниями. Она от меня ушла... Просто в один день исчезла, как будто её никогда не было ни в его доме, ни в его жизни. Несколько месяцев он ждал и надеялся, что она вернётся, но напрасно. Постепенно надежда угасла, а жизнь и вовсе потеряла смысл. Как будто сломался стержень или погас огонь. Стало пусто и сыро. - И снизу дно, и сверху дно... Кругом темно. И даже днём в твоё окно не светит солнце... - который уже раз слушал он эту песню, - счастье, счастье. Что это слово значит?... Уже и не вспомнить, подумал он тогда. Даже сейчас эта песня играла в его голове, заставляя постукивать пальцами в ритм. Заря вовсю разгоралась, окрашивая небо яркими красками. Одинокий лучик солнца упал на место прямо под его ногами около камня, на котором он сидел. Вода шумно срывалась с обрыва, брызги в лучах солнца образовывали радугу, всё ещё освежая его лицо. - А вот и конец... - безразлично прошептал он, доставая из кармана пузырёк. Сил жить дальше и бороться больше не было. Жизнь не представляла смысла и особой ценности, так что потерять её он не боялся. Скорее, это было бы освобождением от ноющей раны, день за днём терзающей его тупой болью. Откупорив пузырёк, он было поднёс его ко рту, как вдруг маленькая ладошка ударила его по руке, выбив стеклянную тару. Не смея шевельнуться, он молча продолжил сидеть. Только дыхание спёрло от неожиданности. Когда первое оцепенение прошло, он-таки решился медленно повернуть голову. Там стояла она... - Гермиона? - нервно сглотнув, Люциус вскочил и бросился к ней, - ты вернулась?! - он резко замер в паре сантиметров от неё, боясь что она исчезнет. Но она не исчезла. Лишь кивнула. И улыбнулась. - Неужели, счастье? Моё, МОЁ СЧАСТЬЕ! - он крепко прижал её к себе, не желая отпускать ни на секунду. Она молча прижалась к его груди, а через несколько минут он понял, что его рубашка промокла от её слёз. Отстранившись, он присел и взяв в руки её лицо, принялся большими пальцами вытирать слёзы. - Ты от меня больше не уйдёшь, Гермиона? - с надеждой прошептал он, смотря ей прямо в глаза, которые наконец-то сияли счастьем. - Нет, моё счастье. Никогда.