I'm drowning, I'm burning up, I'm lost in the darkness

«Здравствуй, моя милая Сонхва. Прости меня, я такая чертовски трусливая. Такая глупая и трусливая, поэтому пишу это письмо, а не говорю лично. Возможно, ты не захочешь даже смотреть в мою сторону после прочтения, но я бы никогда не решилась рассказать это при других обстоятельствах. Сонхва, я расскажу тебе историю о девочке, которая боялась всего мира и однажды влюбилась так сильно, что не могла дышать. В момент, когда в её жизнь превратилась в страшную, но уже обыденную туманность, в момент, когда все её мысли были заняты лишь размышлениями, как же дожить до завтрашнего дня, а тело болело так сильно везде и нигде одновременно, появилась ты. Её личное солнце, её спасение. Моё спасение. Я не знаю, почему ты тогда подошла ко мне в парке, почему вложила в руку тот подсолнух и звонко рассмеялась. Возможно, мой взгляд был тогда особенно потерянным, возможно, я даже плакала, я уже не помню, я плакала тогда слишком часто и уже перестала замечать, когда это происходило. Но я знаю, ты сделала меня самой счастливой девушкой во всём мире буквально за мгновение, когда никто не мог заставить меня улыбнуться уже больше полугода. Признаюсь честно, сначала я даже не догадывалась, что со мной происходит, просто каждый день я нетерпеливо ждала окончания занятий, чтобы наконец встретиться с тобой взглядом и услышать твой медовый голос. Услышать, как ты мягко произносишь моё имя и хоть на секунду заставляешь полюбить его. Знаешь, от каждого твоего “Хонджуни” у меня сердце замирало, да что там, до сих пор замирает. Помнишь аномально тёплую весну прошлого года? Когда солнечные лучи заставляли сиять твои мягкие волосы цвета ванили, когда твоя радужка на свету становилась золотисто-янтарной, а ты так забавно щурилась и морщила нос. В один из вечеров, когда облака были лавандовыми, а ветер обволакивал твои острые, слегка загорелые плечи, ты опять рассказывала о подсолнухах и пиратах, а я могла только пытаться не влюбляться в тебя сильнее, хотя эти чувства, слово вода, давно заполнили мои легкие, не давая сделать даже крошечный вздох, не пропитанный любовью к тебе. Я утонула настолько давно, что эти жалкие попытки добраться до поверхности океана были лишь ненужной тратой энергии. Я всё думала о твоих розовато-персиковых губах, думала, каково это, ощущать их прикосновение к своим, насколько аккуратно ты бы придерживала мою шею и как нежно улыбалась бы в поцелуй. Возможно, ты бы обняла меня потом, а когда мы опять любовались огненно-медовым закатом, что медленно становился бы синеватым, сказала бы, что тоже любишь меня так же сильно, что будешь рядом и не оставишь меня одну, когда наступит тьма. Знаешь, мне ещё никто никогда не говорил, что любит меня. Да что там, я сама себе не говорила. Сонхва, мне так страшно. Я больше всего на свете боюсь потерять тебя, но если я не расскажу тебе о своих чувствах, это убьёт меня. Я просто захлебнусь в них, понимаешь? Я знаю, несправедливо с моей стороны вываливать это на тебя, мне так жаль. Сонхва, я такая слабая, такая ужасно слабая, что просто не справляюсь в одиночку. Я будто бы снова очутилась в этой туманности, из которой ты меня вывела два года назад, и теперь я каждый день проживаю с чувством, как сгораю изнутри от любви к тебе. Прости меня. Надеюсь, всё ещё твоя Хонджун.» Хонджун заканчивает печать, смотрит на письмо. Один клик и она чувствует, словно подписывает себе смертный приговор. Какова вероятность, что Сонхва захочет быть рядом с ней после этого? Сонхва слишком идеальная, Хонджун кажется, что она просто не может быть любимой столь прекрасным человеком. Хонджун уверена, что её вообще невозможно полюбить, но она так надеется. Она видит, как статус сообщения меняется на «прочитано» и хочет выбросить телефон в окно, а вслед за ним и себя желательно. Проходит минута. Две. Хонджун кажется, что её начинает тошнить. Она откидывает телефон в сторону и начинает рыдать, задыхаться, ловить ртом воздух и чувствовать, что истерика только нарастает. Такая крошечная, словно оголенный нерв чувствительная Хонджун вдруг осознает, что ей становится легче, чтобы теперь не произошло, она хотя бы была честна. Истерика начинает отступать через пятнадцать минут, взгляд Хонджун всё прикован к экрану телефона, а ответа так и нет. Так она и думала, теперь Сонхва забудет о её существовании, а Хонджун опять закроется в себе, потому что мир – слишком враждебное место, а быть счастливой, видимо, слишком хорошо для неё, а ведь она почти поверила чт- поток мыслей прерывает звук открывающейся двери. Хонджун вздрагивает и вновь начинает плакать, когда слышит такой любимый медовый голос, обладательница которого сейчас носится по небольшой квартирке в поисках Хонджун, однако когда Сонхва видит её, застывает, бросая несмелое «Привет», её совершенно нечитаемый взгляд совершенно не помогает, скорее сильнее сбивает с толку, в то время как Сонхва осторожно подходит ближе. - Ты- - Нет, подожди, что бы ты там не хотела спросить, можно я?- она заключает Хонджун в объятия, которая кажется ещё более хрупкой в руках Сонхва. Начинает гладить Хонджун по спине и чувствует, как та содрогается от беззвучного плача. – Ну ты чего? Хони, я здесь, я рядом. Посмотри на меня, - вытирает слезы с щёк Хонджун и притягивает её к себе ещё ближе. – Почему ты никогда не говорила мне? И как ты вообще могла подумать, что я оставлю тебя? Хони, я так сильно люблю тебя, прости, что никогда не говорила тебе этого, только прошу, перестать плакать и улыбнись, ладно? Хонджун ломается. Смотрит Сонхва в глаза и не может поверить, кивает и наконец расслабляется в обнимающих её руках. Чувствует легкий поцелуй в макушку и слышит, как Сонхва обещает быть рядом всё время и продолжает повторять, что любит Хонджун. Возможно ей ещё рано тонуть, рано сгорать, рано теряться в тьме, пока её солнце – Пак Сонхва – держит её в своих объятиях.