"Котёнок"

      Иногда мы сами не понимаем, в какой момент кто-то стал нам до безумия необходим. Не замечаем этого или порой не хотим замечать, отмахиваясь от такой мысли, как от назойливой мухи или откровенного бреда, который никогда бы не мог с нами произойти.       И мы всегда так уверенным в этом, что совсем не осознаём, когда этот бред становится реальностью. Осознаём только тогда, когда не признать это невозможно. Чёртово понимание того, что без этого человека твоя жизнь теряет почти все свои краски, оставляя тебя без какого-то смысла. Ведь ты уже просто слишком привык быть рядом с них, а без него в душе наступает лишь пустота... Ей было семь. Ему семнадцать. И, кажется, именно тогда впервые такая мысль стала посещать его голову, но он тогда также легкомысленно посчитал это просто несусветной глупостью из всех возможных. У него была торжественная линейка с вручением аттестатов, которая заставляла стоять его в толпе таких же школьников, как и он сам, озираясь по сторонам и невольно ища её глазами. Правда, он не особо признавался сам себе, что искал именно её. Но, несмотря на это, его пропажа нашлась... Маленькая крохотная бусинка стояла возле родителей, а на ней красовалось миленькое изумрудное платье, как раз подходящее для такой принцессы, как она, ведь оно безумно подходило к её каре-зелёным глазкам, которые так растерянно смотрели на всё вокруг, словно она где-то потерялась или заблудилась. Она то и дело вертела головой в разные стороны, отчаянно ища одного человека среди этой шумной толпы, но почему-то никак не могла его найти, и от этого во взгляде отчётливо читался безумный испуг. И от такого её взгляда ему становилось как-то болезненно неприятно, настолько, что хотелось крикнуть из этой толпы, чтобы она его заметила и не переживала, а в глазах вместо страха загорелась радость. Кирилл уже очень давно стал замечать, что его котёнок стал как-то всегда панически бояться его потерять, будто он куда-то уйдёт или убежит от неё. Наверное, поэтому она всегда отказывалась играть с ним в прятки, называя их глупой и не интересной игрой, а вместо этого любила просто сидеть с ним в комнате, пока он делает уроки, тихонько не мешаясь и раскрашивая раскраску, то и дело бросая на него милые взгляды. Снова и снова огляделась, чуть прищурилась и заметила. Отыскала его в этой непонятной толпе этих школьников, получающих аттестат. Они все были для неё какими-то одинаковыми, только с разными цветами платьев и костюмами. Однако Кирилл всё равно для неё отличался от всех, стоя там с гордой осанкой и с зелёным галстуком, который, так идеально цветом подходит под её платье. Парень не хотел надевать его, считая глупым, но, увидев, просьбу в глазах котёнка просто не смог отказать ей в этом. Никогда не мог и, наверное, уже не сможет. И сейчас, когда Женя так искренне улыбалась, смотря на него, он просто тоже не мог не улыбнуться в ответ, словно бы устанавливая между ними одним им видимый контакт, непонятный для остальных. Какой-то секретный код, который так просто невозможно считать кому-то постороннему. Просто взгляды, говорящие больше слов. - Красивая у тебя сестрёнка, - ляпнул какой-то его одноклассник, стоящий рядом и смотрящий на Женю. Это ему не понравилось, он и без него знал, насколько красив его котёнок даже сейчас. Это как-то напрягло. - Вот вырастет - женюсь... Тот хохотнул, похлопав парня по плечу, Кирилл лишь закатил глаза, устало выдыхая. Ему определённо не нравилась эта шутка, хотя он и сам едва мог назвать внятную причину. Просто шутка. но она как-то неправильно заела в мозгу, задевая что-то совсем неприятное. - Ага, через мой труп, - хмыкнул он, усмехаясь. Жаль только он ещё не понимал, что за этой фразой скрывается уже, увы, не только родственная забота, а нечто другое, что только, как цветок, едва теплится в душе. Только ему так свойственно было этого не замечать. А Женя уже испытывала всё это в своей маленькой головке, посылая ревностные взгляды на тех красоток, что стояли возле Кирилла, то и дело задевая его своим плечом, привлекая внимание. Девочка то и дело фырчала, как-то совсем логично думая, что рядом с ним должна стоять только она. И это заставило её затопорщится, но всё равно не в силах было заставить оторвать взгляд от дорого лица. И она подождёт, с затаённым дыханием смотря, как его уверенно назовут гордостью школы вручат аттестат и несколько грамот а затем повесят на шею блестящую медальку. Женька заметит, как восхищённо будут смотреть ему вслед эти красотки, но ей будет это не так важно, ведь важно лишь то, что всё это время он смотрит на неё и посылает ей свою неповторимую улыбку. Торжественная линейка заканчивается, хотя русоволосой кажется, что она длится целуя вечность. Но в следующую секунду, когда он подходит к ней, ей резко становится всё равно на это, главное, что он рядом. А Кирилл лишь ловким движением поднимает свою маленькую принцессу на руки заставляя обхватить руками его шею и прижаться, радостно завизжав.       - Ты самый умный и красивый из всех, - уверенно сообщает ему Женя на ушко, теребя в своих руках его медаль, которая, кажется, очень даже симпатичная, но уж точно не красивее его глаз. - И ещё я нарисовала тебе открытку и приготовила маленький подарок... Девочка говорит это так сосредоточено серьёзно, что в этот момент Кирилл думает, что она выглядит, куда старше своих семи лет. И на минуту ему кажется, что она уже давно знает какой-то секрет, который он никак не в силах понять. Может, девочки просто раньше взрослеют?       - Ты - мой лучший подарок, котёнок, - отшучивается парень, а от этих слов в её сердечке начинается тахикардия. А глаза загораются блеском. Живым и трепещущим. Настоящим.       - Правда? - уточняет она, надув губки, подумав о том, что вдруг он шутит, и всё это несерьёзно. - Правда, - уверяет Кирилл, чуть подкинув её на своих руках, не обращая внимания на косые взгляды в их сторону. - Ты же мне веришь? - Я никогда не перестану верить тебе, - слишком серьёзно произносит котёнок, словно обещание, которое клятвенно обещает сдерживать. - Только не отпускай меня...

***

Ей тринадцать. Ему двадцать три. И они оба вместе разбираются с общими азами геометрии, которая точно будет снится ей в кошмарных снах. Потому что ей кажется, что ещё немного и её голова просто вспухнет от всех этих чертежей и формул, так старательно вкладываемых в её голову заботливым парнем, что носится с ней, как с писаной торбой. Хотя вряд ли она стоит этого, ведь пока не может понять элементарного, отнимая его время.       - Я не понимаю, - скуляще жалуется Женя, чувствуя себя полнейшей идиоткой и устало морщась. - Я просто глупая... Она с отчаянием заглядывает в его глаза, видя откровенную усталость. Ведь они уже третий час корптят над этими несчастными учебниками. И одновременно ей становится стыдно за себя перед ним. Стыдно, что она настолько глупая и ничего не понимающая, а он вынужден с ней носится. И от этого в уголках глаз начинают собираться солёные капли. Но ровно в этот момент Кирилл качает головой, а затем тихонько накрывает её ладонь своей, заставляя чуть вздрогнуть от этого прикосновения, словно её обожгло током, а другая его рука опускается на её макушку. Он ещё с детства делал так, когда его котёнок расстраивался. И это всегда помогало. Вот и сейчас русоволосая устало улыбнулась сквозь слёзы, смотря на него доверчивыми каре-зелёными глазами.       - Ты не глупая, - уверяет он, а ей безумно хочется ему верить, ведь он такой умный и уж точно должен знать это лучше неё. - Просто ты пока не понимаешь. Но вместе мы разберёмся. Ты же веришь мне? Он снова повторяет эту фразу, и Женя снова улыбается, вспомнив его выпускной и то, что она тогда сказала, а значит он тоже не забыл. И это резко отдалось в груди приятным теплом, вызывая ещё одну полуулыбку. И Кириллу в один момент стало немного легче...       - Так.. Давай сначала... Он снова что-то растолковывает ей, а она внимательно слушает, кивая головой и что-то записывает.

Жаль только, что куда больше этой геометрии её интересуют карие глаза своего учителя...

***

Ей шестнадцать. Ему двадцать шесть. И тогда они впервые по-серьёзному ссорятся, ругаясь до слёз и крика, которого между ними никогда не бывало раньше. Кирилл раздражённо бродит по квартире, сжимая и разжимая кулаки от собственной злости, а перед глазами то и дело мелькают эти дурацкие путающие всё картинки. И виновата во всём этом именно она, но почему тогда ему так паршиво? И всё из-за какой-то школьной дискотеки, на которую он её сегодня не пустил. И сделал это не без причины, ведь она могла одеться нормально, а не как... Как... Кирилл даже не мог произнести это в сравнении с котёнком, потому что это до дрожи казалось ему омерзительным и глупым... И её слишком откровенный наряд. Боже, он так ей не подходил, превращая красивую девушку в какую-то дешёвку, которую кто-то по-любому захочет снять.       - Кирилл, прекрати, - верещала русоволосая, когда он схватил её за руку, оттаскивая от входной двери. Да и она бы просто не успела бы убежать от него на этих высоченных каблучищах. - Отпусти! Она брыкалась, вертелась, мешая ему и тянясь назад, что, кажется, в какой-то момент Кирилл и правда слишком сильно схватил худенькое запястье, дёргая на себя, призывая успокоиться и ему не мешать. И по его разъярённому виду Женя поняла, что сопротивляться... вряд ли стоит. Иначе она рискует доиграться до серьёзных последствий.       - Я же сказал, что ты никуда не пойдёшь, - уверенно повторил парень, наконец, отпуская её и вставая напротив неё. От его взгляда захотелось отчаянно сжаться. - Тем более в таком виде. Парень кинул на неё беглый взгляд и снова не узнавал свою Женю в этой девчонке, стоящей перед ним. Эти ярко-накрашенные губы, кофта с глубоким вырезом, короткая юбка, едва кое-что прикрывающая и эти... каре-зелёные глаза, в которых было понимание того, как всё это нелепо выглядит. Грязно. Пошло. Развратно. И совсем ей неподходяЩе. Ни внешне. Ни внутренне.       - А тебе то какое дело? - фырчит русоволосая, не желая проигрывать. Не сейчас. - Что хочу, то и делаю! Взрослая... Имею право.       - Да нет, - рычит Кирилл, чувствуя, как внутри всё разрывает злоба. - Ты просто мелкая шлюха! Больно. Сильно. Слишком. Невыносимо. И внутри неё что-то падает. Падает, как какой-то маленький мост в её голове. И вмиг становится до противно тяжёло и обидно, словно своими словами он наотмашь ударил её, заставляя коленками ударится об асфальт. Но даже тогда у неё было бы куда меньше боли. Ещё пару секунд они смотрят друг другу в глаза. А потом в каре-зелёных глазах уже открыто блещут солёные слёзы, тут же льющиеся по щекам. И постыдное бегство в свою комнату, потому что нет больше терпения и сил для всего этого... Потому что сейчас слишком тяжёло видеть его. Видеть того, для кого она лишь маленькая шлюха. Ещё два часа она проводит в своей комнате, тихонечко всхлипывая и плача. Думая о том, что так глупо всё это затеяла. Глупо. И, наверное, совсем и совсем бессмысленно. Ей ведь просто так отчаянно хотелось показать ему, что она уже выросла. Выросла для него. А не для какой-то совсем ненужной дискотеки. Но ему, кажется, это совсем и совсем не нужно. Но разве она виновата, что внутри сердце устраивает тахикардию, когда он рядом? Она так отчаянно хочет доказать, что права. Но потом всё же понимает то, насколько это глупо. Осторожно выходит на кухню, где он курит сигарету и прижимается к нему со спины, зарываясь носом между лопаток. Понимает,что он чувствует себя виноватым, и от этого в горле, словно застывает ком. Она никогда не хотела причинить ему хоть какую-то боль...       - Прости меня, - шепчет Кирилл, накрывая её руки своими после недолгого молчания. Чувствует себя уродом, понимая, что из-за его слов она прорыдала несколько часов. А его горячность снова нанесла вред окружающим. Надо было скалить зубы и терпеть. - Котёнок, я...       - Я выросла, Кирилл, - тихо, на грани слуха шепчет Женя, прикрывая глаза, словно пропуская через себя весь этот сгусток боли. Боли от его слов. Чувств. Только вот она ведь всегда так быстро его прощала. - Но мои чувства остались прежними... Но ты не видишь этого. Он молчит, ничего не отвечает. И для неё это равно удару, словно бы внутри кто-то провернул отвёрткой, вынимая её сердце. Хочется всхлипнуть, но Женя сдерживается, просто продолжает прижиматься к нему так тесно, надеясь услышать хоть какой-то ответ. Ведь знает его слишком хорошо и только по его голосу сможет многое понять. А он просто знает это и потому молчит...       - Это пройдёт... Как болезнь, - стараясь сделать голос грубоватым, отвечает Кирилл, но лёгкая хрипота в голосе его выдаёт. И девчонка понимает это, чуть улыбнувшись, понимая, что не всё потеряно. - Что-то вроде простуды.. - Не все болезни проходят, - заявляет она, качая головой, и сильнее обхватывая её талию своими руками, целуя его в местечку между лопатками, - а простуда тоже бывает хронической. И мне кажется, что ты тоже не хочешь, чтобы она проходила... Но просто пытаешься убедить себя в обратном...

***

Ей семнадцать. Ему двадцать семь. И они впервые провели ночь вместе, занимаясь любовью и срывая те хлипкие границы, которые сумели понастроить в своём мозгу. Те границы, которые так легко стёрлись одним её тихо сказанным "люблю", глядя в его глаза. Ей не надоедало повторять ему это этой ночью, а ему не надоедало отвечать, ловя её губы своими. И, наверное, именно сейчас Кирилл ощущал себя поистине счастливым. Он бросил взгляд на её обнажённое плечико, тут же касаясь его губами, не в силах оторваться от неё. Так странно, он любил её всю ночь, но дих пор не чувствовал насыщения. Словно голодный зверь, которому мало. Так и ему было мало. Катастрофически мало. Её объятий. Поцелуев. Улыбок. Касании оголённых участочков кожи. Хотя раньше такой нежности с ним не было. Но ведь и она раньше не всецело ему принадлежала. А теперь... Теперь она была его. Полностью. Сама вынесла себе приговор, когда пришла к нему этой ночью, привязав к себе, когда он понял, что больше не может сдерживаться от жадного желания касаться её и целовать тогда, когда ему хочется. И это ощущение рухнувшей между ними стены расслабляло, позволяя спокойно выдыхать, ощущая, как она мягко жмётся к его груди. Котёнок... И, если честно, то он не знал, почему называл её именно так. Может, потому что она также забавно морщилась, когда злилась или потому что так доверчиво прижималась, ластясь, как котёнок. И так отчаянно хотелось, чтобы этот котёнок принадлежал только ему. А не кому-то ещё. И просыпаться так, как сегодня ему хотелось каждое утро. Утро, когда она тихонечко шепчет: "Доброе утро". Она улыбается, щурит глаза от яркого солнца, проводя ребром ладони по его щеке, а он лишь осторожно целует тыльную сторону её маленькой ладони.

***

На её выпускной всё будет наоборот. Теперь он будет стоять в зале для приглашённых гостей и взглядом искать своего котёнка, который также растерянно будет смотреть на него своими большими каре-зелёными глазами. И внутри ей станет как-то тепло от резко нахлынувших на неё воспоминаний о его выпускном. Только тогда она также отыскивала его среди других, а теперь он. Только вот в самом взгляде ничего не изменилось. Он всё также наполнен теплотой и нежностью. И теперь уже ему придётся ревновать её вон к тому стоящему рядом симпатичному мальчику. Да и как не ревновать его котёнка, если она, действительно, так красива в своём изумрудном платье, как и тогда. А он всё также неизменно всё в том же галстуке такого же цвета, потому что она попросила его об этом, а он снова не смог отказать. И потом так горделиво слушал, как награждают его девочку, его умницу, которая стала такой же жемчужиной школы. Но ему было всё равно. Даже не будь она вполовину такой умной, он бы всё равно любил её также сильно, как и сейчас.       - Люблю тебя, - пищит она, подбегая к нему после линейки. Её тело снова до безумия дрожит, а сама она так доверчиво прижимается к нему, как самый настоящий котёнок. И снова этот разговор глазами, который стоит, куда больше, чем тысячи слов. Но Кирилл лишь усмехается, резко подхватывая свою девочку на руки, заставляя вскрикнуть и тут же обвить руками его шею, прижимаясь ближе. Вот так просто. При всех. И плевать на всех, кто смотрит на них презрительными взглядами. Раньше он бы и не посмел сделать этого, однако сейчас откровенно всё равно, потому что эта её улыбка стоит тысячи таких взглядов прохожих. Просто потому что ему хочется её радовать чаще. Парень терпеливо прижимает её к себе, неся к машине, чтобы отвезти домой или просто туда, куда она захочет, но она лишь пожимает плечами, целуя его в щёку, когда он опускает её на пассажирское сидение, купленной и частично взятой в кредит машины. Родители предлагали полностью её оплатить, но он отмахнулся. Они и так слишком многое ему дали... В том числе и самое важное: красавицу с каре-зелёными глазами, смотрящую на него, словно он восьмое чудо света.       - Хочу к тебе, - просит она после того, как он торопливо целует её на перекрёстке.       - К нам, Женя.. К нам... - Ухмыляется он, смотря на её соблазнительно припухшие губы. - И будь уверена, что как только мы переступим порог квартиры, то я жадно стяну с тебя это платье. Она смущается, но в голове уже всё таки мелькают картинки того, как его нахальные ладони проникают под платье, целуют оголённую кожу. Щёки покрываются румянцем, а живот так по-знакомому начинает немного томится. А Кирилл просто с ума сходит от этой сексуальной стыдливости своего котёнка.

Его котёнка.

***

      Ей двадцать три. Ему тридцать три. И они устало гуляют в выходной день по заснеженной дороге. Уже выпал снег, на удивление, пушистый. Настолько, что Женька всё же умолила его пойти лепить снеговика.       - Надень шапку, - нравоучительно требует Кирилл, устало догоняя её сзади и смотря на беззаботную улыбку, которая так привычно проникает в душу, но злость за её безответственность все ещё не даёт этого сделать. - На улице, блять, холодно!       - А ты, догони... Хулиганка не слышит его воплей, задорно показывает ему язык, убегая по снегу дальше, призывая его догонять её, как в детстве. И ему ничего не остаётся, кроме как повиноваться. Но как же быстро прекращается игра стоит ему только догнать её. Да и разве могла она убежать от него, если один его шаг равен четырём её шажкам? Просто не было шансов не попасть в плен. Хотя, если быть честной, то несильно она и рвалась из этого плена, который дарили ей его руки. Он секундо сгрёб её в кольцо, натягивая на голову милую шапку со светло-коричневым помпоном, которую Женька привычно выцепила на какой-то распродаже. Она немного морщится, в момент снова напоминает котёнка, а потом лишь порывисто смеётся. Привычно откидывает голову назад и просто радуясь тому, что сегодня они вместе, а не каждый загружен своей работой. - Ты слишком безответственная, - ворчит парень, теснее прижимая Женю к себе. Он хочет казаться рядом с ней злым и серьёзным, но что-то не получается, особенно, когда она так доверчиво заглядывает в его глаза. - Зато ты заботишься за двоих, - пожимает плечами русоволосая. А затем тихонечко поднимается на носочки, чмокая Кирилла в нос. - Думаю, теперь о троих ты будешь заботиться её сильнее и совсем превратишься в зануду. И что же тогда мы будем делать? Она ослепительно улыбается, поднимая на него свои каре-зелёные глаза, видя в глазах мужа растерянность. Не понимает, словно бы что-то мешает соображать. Как за троих? Что... Он не успевает додумать мысль, как Женька осторожно обхватывает его лицо ладонями, фокусируя его внимание на себе, шепча что-то слишком важное в его губы своими слегка обветренными губами...       - Я беременна, Кирилл... Пару секунд. Шок. И она пользуется его заминкой, выскальзывая из его рук, чтобы убежать прочь. Ему требуется ещё секунда, чтобы понять, что она сказала. Значит, у них будет... Его Женя... Не думая, он срывается вслед за ней, тут же нагоняя и сгребая в свои уверенные руки. Парень покорно и молчаливо тянется к её губам, целуя, прижимая к себе, словно в этот момент его жена стала совсем и совсем хрустальной, и выпусти он её из своих рук разобьётся. Его язык сплетается с её языком, отчаянно пытаясь выразить те эмоции, что просто не передать словами. Потому что таких подходящих слов просто не существует. - Я люблю тебя, - шепчет он, глядя в её глаза. В который раз не понимая, чем за свои грехи заслужил свою маленькую упрямицу, но теперь уж точно никуда её не отпустит. Их. И при мысли, что их теперь будет трое всё внутри загорается каким-то блеском. А она лишь обхватывает руками его шею, торопливо целуя. - А я тебя, будущий папа...       Они говорят что-то ещё, но это так неважно, ведь куда большее они могут сказать своими губами, своей нежностью, своими взглядами, в которых горит такая редкая взаимная любовь... Одно из чудес на этой бренной земле. А им всё равно. Они просто счастливы сейчас, стоя под этим белоснежными падающими хлопьями.