Пропитанное гарью

Аварии, кажется, могут все. Могут разорвать нить чьей-то жизни, или, напротив, заставить тебя ценить каждый миг. Могут сделать человека калекой, или амбидекстром*. А могут в корне перевернуть твое мировоззрение. Ты просто тянешься в прайде слепо щурящих фары машин, а потом одно неверное движение - и умираешь. На час, на день, на неделю, на месяц…навсегда. Даже если на миг, ты цепляешься за жизнь так, словно она стала тебе в разы дороже. Пропускаешь, кажется, мгновения сквозь пальцы, а сознания уже и нет. Где-то невдалеке разливается чья-то кровь, истерично воют сирены, а тебя уже отключили от этого мира. *** Жизнь перевернута с ног на голову, но она еще теплится в тебе маленьким огоньком. Поначалу просыпаться не хочется совсем, потому что тело ноет. Сломано несколько ребер, потому на тебе специальный корсет, рука, к слову рабочая, скрыта гипсом, голова перебинтована. В палате кто-то есть, слепо вглядываешься в знакомое-незнакомое лицо и не веришь, что жив. Голос вырывается из горла бульканьем, слова словно приобретают вкус, а свет солнца режет глаза. Набегает толпа: кто-то радуется тебе, плачет, кто-то присвистывает: «надо же, жив!», кто-то в белом торопливо проверяет твое состояние. Люди все же похожи на муравьев, такие же суетливые и вездесущие. Только, в отличие от трудолюбивых насекомых, их энергия вряд ли направлена в нужное русло. Тебя тормошат – тело отзывается хриплой болью. Оставляют на щеках следы губной помады алым тавро, осторожно – а иногда, не очень – хлопают по плечам и говорят-говорят-говорят…. *** Жизнь меняется, и к этому приходится привыкать. И ты стараешься. Разрабатываешь здоровую руку – это к вопросу об амбидекстрах – учишься смотреть на мир заново и узнаешь себя в странной роли. Кажется, в роли убийцы. Тот, кто в крови валялся неподалеку, мертв, и его родственники рассыпают пыльцу извинений, клянутся, что вина будет лежать на них. Конечно, проще ведь на мертвых все свалить, никто потом все равно не покарает. Кто-то родной прогоняет их из палаты, и заходят серьезные дяденьки в форме. Им бы только восстановить картину, хорошо хоть на место происшествия не возили пока – ребра сломаны же. Немногочисленные друзья навещают небольшими кучками, некоторые из них могут спокойно назваться настоящими товарищами. Они не жалеют, нет, только интересуются, когда, де, выйдешь на поле, на татами и стрельбище. Старательно игнорируют довольно жалкое твое состояние – проще сделать вид, что ничего не произошло. Понять – почти невозможно, если сам через все это не прошел. Пресловутые дяденьки захаживают все чаще. Им бы дело в папку «законченные» занести, да ты путаешь карты, не давая показаний. Не видишь смысла: ну была авария, ну столкнулось мото с авто, один погиб, другой жив, есть на кого свалить вину, так чего еще им надо? Очевидцев завались. Отвалили бы поскорей. Наваливается странная апатия, перерастающая в депрессию. Вроде бы виновных в аварии нет, да только чувство вины наваливается бетонной плитой. Тяжесть эту ежедневно разбивают специалисты, родные, друзья, но она регенерирует со страшной силы, питая в себя энергию фактов. Восстановилась картина. Слепили из показаний вроде бы несложную задачку. Ехал объект А навстречу объекту Б, скрывшись за весьма длинным передвижным объектом С. Б не видел А, а А ехал медленно, включив ближний свет. А потом вдруг удумал пойти на обгон и врубил дальнее освещение, ошеломил остальные объекты и столкнулся с объектом Б. Вопрос: почему объект Б чувствует себя виноватым? Вот именно, почему так, а? Ты же не виноват, это все он, гаденыш. И ничего, что ты еще как-то живешь, а после него мать-одиночка осталась. Пусть и имеется взрослый сын, но с тремя маленькими что делать? Тем более, если вдова вдруг решила принять удар на себя и возместить моральный ущерб…. На устроенные ею похороны погибшего сходить не удалось – злые тетеньки и дяденьки в белых халатах грозились привязать к кровати и, судя по бинтам в их руках, готовились привести угрозу в действие. Еще чего. Унизительно как. Пустите, сволочи, дайте посмотреть, как окончательно покинет этот мир убитый тобой! Не пустили. Нецензурную часть приходится опустить – им хоть бы хны, так чего зря тратить силы. Серое болото депрессии захватывает все сильнее, и, хотя к тебе тянутся спасители, ты их игнорируешь, опускаясь на самое дно. Кажется, это можно считать деградацией. А плевать. Хуже уже быть не может. Музыка все же не может поглотить все чувства, и ты делишь ее между программированием, гитарой и бумагой. Не белым вордовским листом, а именно простым, весьма материальным А4 и ручкой. Эти занятие вроде бы отвлекают. Ноутбук все же замечательный питомец, ласково урчит, когда ты почти любя елозишь пальцами по тачпаду, тихо прищелкивает, когда пальцы левой руки ложатся на клавиатуру. Можно написать что-нибудь простое, например, плавающий по рабочему столу герб, какой показывали когда-то на занятиях по древнему Бейсику*. Или программу-напоминалку, какую даже нубы способны создать. Операторы, коды, знаки путаются и гудят в голове, словно пчелиный улей. В конце концов, ноутбук опускается на пол с легким стуком, а руки хватаются за гитару. Мелодия эмоций рваная и не поддается разделению на аккорды и гаммы. Струны словно бы готовы лопнуть от натуги, пальцы с непривычки болят. Где-то на периферии, на скорлупе сознания – шуточные правила басиста, гитариста и других ролей, но в самом центре – пусто. Инструмент тоже откладывается, ладони стискивают новое успокоительное. Ручка рвет бумагу, оставляет на ней росчерки, длинные линии. Кажется, ладонь сейчас загорится от скорости действия. Точно, теперь ты амбидекстр. Правши левыми руками не пишут. Почерк на удивление ровный – парадокс. Все-таки, фикрайтерство немного облегчает дело – слова ложатся сами собой, а, как бы смешно и глупо это не звучало, ощущение пластмассы между рядами зубов успокаивает*. Ты думаешь только, что, наверное, это лучше пока никому не показывать, только тогда явить другим, когда будешь готов душу открыть. И пусть это кривое оправдание, но все же лучше, чем ничего. Этому обрывку мыслей нет оценок, не потому что бесценно, а потому что оно того не стоит. Не нужно жалости, нужно лишь простое понимание, и только. А желчь пусть обойдет это безумие стороной. С момента аварии, кажется, уже пятый месяц прошел почти, но отголоски остаются. Хочется верить, что ты когда-нибудь ее забудешь – конечно, забудешь, не последняя в твоей жизни же! – но пока полосы, оставленные тобой же, только зарубцовываются. Говорят, хорошо то, что хорошо кончается, так давай же, живи в согласии с этим утверждением или против него. Главное, забудь и дыши, ведь впереди еще целая жизнь. ______________________________________ Примечания: *Амбидекстр – человек, обе руки которого развиты в одинаковой степени. *Бейсик – группа, своеобразное семейство языков программирования. Здесь имеется в виду именно язык программирования для домашних компьютеров. Не самый качественный, кстати. *Имела в виду, что кончик ручки был прикушен.