I.
Трескотня кастрюль, сковородок и просто посуды в целом разносилась по всему общежитию, пока семь шумных парней накрывали стол в честь празднования их первой годовщины. Хосок восторженно воскликнул, когда увидел выплывающего из кухни Сокджина с тарелками в руках, а остальные мемберы тут же бросились на помощь. Редко когда можно было увидеть их всех в таком вот расслабленном и счастливом состоянии. В прошлом на их пути было огромное количество преград, а их путешествие было наполнено кровью, слезами и потом. Поэтому ничего удивительного, что они, чёрт возьми, заслужили того, чтобы немного отдохнуть. Стоило поздравительной песенке закончиться, как они с волчьим аппетитом набросились на еду, попутно делая какие-то комплименты друг другу. Наслаждаясь тёплой атмосферой, Тэхён несильно толкнул макне локтем, настойчиво накладывая в его чашку, и без того переполненную едой, пулькоги. Чонгук в удивлении повернулся к своему самому любимому хену, расплываясь в широчайшей улыбке, на что в ответ получил ошеломляющую ухмылку. — Спасибо, Тэ. — Чонгук вернул дань уважения, устроив с Чимином чуть ли не драку палочками за любимый тэхёновский чачжанмён. Одержав всё же победу, он застенчиво положил лапшу в тарелку Тэхена. Вечная королева драмы тут же схватилась за футболку в области сердца, сжимая ткань в кулаке, словно орган вот-вот выскочит наружу, и это – единственный способ его удержать. Прикрыв глаза, Тэхён драматично бросился к Чонгуку, падая на него спиной, отчего последний инстинктивно обвил его своими руками. — Чонгук, любовь моя, что бы я без тебя делал? Ты – мой рыцарь в сияющих доспехах. Ты для меня, как луна для солнца, как Джек для Розы, — воскликнул он, запрокидывая голову назад и укладываясь на чужом плече. Кто-то (Чонгуку показалось, что это Намджун) подавился, кто-то же начал перешёптываться, а после так и вовсе послышался звук падающей на пол коробки салфеток. Но всё внимание Чонгука было приковано лишь к одной персоне. Той, что сейчас так бесцеремонно навалилась на него. Одной рукой он коснулся тэхёновского подбородка, приподнимая тем самым его голову, а другой провёл по волосам (просто пиздец каким мягким волосам). — Тэтэ, мой дорогой, я горы сверну и семь морей переплыву для тебя одного. Всё только для тебя, моё золотце. — Чонгук не стал отводить взгляда, глядя прямо в коричневые радужки, даже когда Тэхён взмахнул ресницами, приоткрывая глаза и смотря прямо на младшего. Но, к сожалению, момент был разрушен пронзительным кашлем Юнги, прочищающим свое горло: — Ребят, завязывайте. Вы так часто маетесь подобной хренью, что я уже вам верить начинаю. — Снова кто-то поперхнулся. Сокджин. Тэхён невинно захлопал ресницами, тут же отдалившись от своего соучастника по «преступлению», и подобрал палочки для еды. Он пожал плечами, глядя прямо на Юнги: — Хён, мы просто играемся. Это веселит Чонгука, так какие проблемы? Юнги предпочёл промолчать, просто мотнул головой и тяжело вздохнул. Чонгук же наблюдал за перепалкой, затаив дыхание. Чимин, вечная палочка-выручалочка в таких случаях, способная ослабить любое напряжение, восхищённо затараторил: — Ребята, а давайте есть торт! Тэ, поможешь принести тарелки? — На этом общее гудение продолжилось. Чонгук, улыбаясь своим хенам, наслаждался своим кусочком сладости, всеми силами стараясь игнорировать порхающих бабочек в животе и чувство стеснения в груди.II.
— Гуки! Тэхёну, ловко пропихивающему свои конечности к бокам младшего, всё же удалось повалить того на пол, продолжая безостановочно щекотать друг друга. Но Чонгуку, как более сильному, удалось поменяться позициями и уложить старшего лопатками на деревянный пол танцевальной студии. Капюшон упал с головы удивлённо воскликнувшего Тэхёна, и тот всё же улыбнулся, обнажая зубы и признавая неоспоримую победу младшего. Чонгук безжалостно ухватился за чужие бедра, используя все свои оставшиеся силы и обездвиживая старшего. Тэхён начал извиваться, пытаясь выбраться из крепкой хватки и ударяя младшего по заднице. — Гук, слезь с меня! Ты такой тяжелый, — Тэхён недовольно надул губы, когда Чонгук покачал головой, морща нос, счастливо ухмыляясь и укладываясь головой на груди хена. Смиренно вздохнув, Тэхён заботливо погладил Чонгука по голове, устало откидываясь на пол. Младший придвинулся ближе, укладываясь уже на чужом предплечье и наблюдая за Тэхёном сквозь спутанные и влажные от пота волосы. — Ты с каких пор так похорошел? С прошлого года? — Чонгук склонил голову набок; в глазах играли искорки неподдельного озорства. Тэхён гортанно рассмеялся. Тайнственный сад? Боже, этот ребенок. — Теперь я понимаю, насколько он красив, — цитировал Тэхён, поглаживая теплеющую с каждой секундой щёку младшего. Чонгук шумно сглотнул, сам неосознанно подставляясь под касания Тэхёна. Это уже не шло ни в какие рамки. Он обязан был шагнуть на ступень выше. — Доверься мне. Я могу исполнить для тебя любое чудо, — чувственно прошептал Чонгук, обхватывая шею Тэхёна. И, ёбаный в рот, последний абсолютно не понимал, какого хера это пускало по телу такое огромное количество мурашек, ведь они были просто лучшими друзьями. Такое понятие, как «личное пространство», уже перестало существовать. Всё. Нет его. Испарилось к ебеням. В тот момент лицо Тэхёна за миг прошло все стадии от розового оттенка до тёмно-малинового, и Чонгук готов был поклясться, что в глазах старшего промелькнуло что-то ещё, странное и мимолетное. Но Тэхён не был бы Тэхёном, если бы не завопил неистово, воспроизводя небезызвестную сцену с качанием пресса, начиная проделывать упражнение со скоростью в десять поднятий за секунду. — Чонгук-оппа! Я так сильно тебя люблю! Распишись на моих сиськах, — Тэхен сел, выпрямив спину. Он на молниеносной скорости стянул с себя худи, смахивая несколько капель пота с себя на чонгуково лицо. Старший тут же обхватил юношу рукавами толстовки, прижимая к себе. — Хён, ты – извращенец! — Чонгук рассмеялся и попытался вывернуться из подобия плена. И снова момент был разрушен. Пока два лучших друга гонялись друг за другом по танцевальной студии, Чонгук вновь почувствовал странное ощущение внутри живота. Он напоминал сам себе, что это всего лишь игра, но Тэхён, лежащий под ним, его выражение лица — всё это никак не желало выходить из его головы.III.
Чонгуку, зажатому на кровати между Хосоком и Сокджином, с трудом удавалось повернуться с одного боку на другой. Он никак не мог уснуть. Раздражённо ворча, он пытался придумать, как бы ему устроиться. Гипотетически, он вполне мог бы переступить через Хосока и без каких-либо проблем присоединиться к Тэхёну, лежащему на нижнем ярусе. В реальности же он понимал, что Хосок спал в положении, когда конечности вскинуты вверх, словно у окаменелого пса. Чонгуку пришлось задействовать все свои мускулы, чтобы перелезть через хёна к лестнице. Неустойчиво балансируя на перегородке кровати, он повис на верхнем ярусе, а затем бесцеремонно приземлился на самого Тэхёна. Ебаная ошибка параллакса. Молясь, чтобы старший не проснулся, он перекатился на спину, аккуратно вытягивая из тэхёновской хватки для себя кусочек одеяла. Он услышал тихий стон и замер, шире раскрывая глаза от шока. Он совсем забыл о том, что Тэхён очень собственнически относится к своему одеялу. Блять. — Ммм… Гук? — голос у Тэхёна был сонный, отчего низкий и хриплый, словно шуршащий гравий под подошвой чонгуковских Тимберлэндов. Старший неуклюже поводил рукой по кровати, удовлетворенно хмыкнув, когда наткнулся на знакомый изгиб носа и пухлые губы. — Тшшш, Тэ. Спи дальше, — Чонгук прильнул ближе к тэхёновскому телу, излучающему тепло. Ему казалось, что он может с легкостью посчитать количество ресниц на каждом глазу старшего. Тэхён сонно причмокивал губами, пытаясь понять, что вообще происходит, а Чонгук считал это дичайше умилительным. — Зачем ты здесь? — поинтересовался Тэхён с полюбовными нотками интереса в голосе. — Не мог уснуть, — пробормотал Чонгук. Хотел спать с тобой. Тэхён фыркнул, обхватывая младшего и прижимая его к своей груди. Небольшая улыбка обнажила ямочки, а сам он уткнулся носом в волосы Чонгука. Он прекрасно знал, что последнему спалось гораздо лучше, когда тот был рядом со своим любимым хёном. Тэхён чувствовал взгляд оленьих глаз на себе. Сжав щеку Чонгука, он решил несколько подразнить его: — Бедный малыш не смог уснуть без своей любимой подушки из человечинки. Чонгук лишь сонно проскулил, только крепче прижимаясь к Тэхёну и утыкаясь носом в изгиб его шеи. — Ты – лекарство моей бессонницы, хён. Чонгук скинул всё на усталость, все эти слова – просто из-за утомления. Но глубоко внутри он всё же знал, что не сможет прожить без своего лучшего друга. Тэхён был его личным лекарством от любой болезни. — Хороших снов, любовь моя, — прошептал Тэхён, прежде чем уснуть, прижимаясь как можно ближе к младшему. Той ночью Чонгуку снилась родинка в форме слона и ангельский смех.IV.
Жарко было пиздец, и Чонгук был уверен, что в его глазах всё еще были крупицы песка. И в его нижнем белье. Везде. Съемки проходили в Дубаях, и Чонгук был в полнейшем восторге от этого. Это было не только его первое путешествие на Средний Восток, но также возможность провести время в своей любимой компании. И нет, он совсем не об эксцентричном юноше, занимающем все его мысли. Пф, ещё чего. Но это неважно. Чонгук решил для себя, что нужно подавить все захлёстывающие его чувства ради их дружбы. Он забрался на крышу их мини-вэна, чтобы получше сфотографировать ландшафт, полностью заполненный песчаными дюнами. — Чонгукки! Можешь дать руку? Он узнал бы этот голос из тысячи. Усмехнувшись, Чонгук натянул на лицо маску мужественности, помогая Тэхёну забраться к нему. Поправляя одежду, последний одарил младшего лучезарной улыбкой, тут же поселяя яркий румянец на его щеках. Вот блять. Чонгук был таким слабым. Таким слабым. Он тут же обхватил старшего рукой за грудь, притягивая к себе. Юноши с умиротворением наблюдали за горизонтом. — Хэй, Гуки, — мягко произнес Тэхен, — не хочешь поиграть? И снова эта невинная просьба. Просьба, что поднимала внутри и волны страха, и одновременно заставляла трепетать. — Всё, что захочешь, Тэ, — искренне ответил Чонгук, сжимая чужую грудь словно в подтверждение своих слов. Тэхён одарил младшего своей прелестной квадратной улыбкой. Он помахал Чимину, прося подойти к ним и инструктируя вокалиста спеть «My Heart Will Go On», как он выразился, «со всей душой». — Ребят, какого хуя? — закатил глаза Чимин, но петь всё же начал. Обернувшись к Чонгуку, Тэхён задал ему вопрос своим низким баритоном: — Ты мне доверяешь? Младший кивнул головой: — Я доверяю тебе. Я могу доверить тебе свою жизнь, всего себя и своё существование. Я так сильно доверяю тебе, Тэ. Становясь позади Чонгука, Тэхён приподнял его руки, обнимая грудь и укладывая подбородок на его плече. Младший почувствовал обжигающее дыхание старшего на своей шее и невольно вздрогнул. Грудь сжало словно тисками, а в горле застрял какой-то ком. — Я лечу, Тэ, — прошептал Чонгук это так, чтобы услышать мог только Тэхён. Чимин уже давно прекратил петь, но они настолько погрузились в свой собственный мирок, что даже и не заметили этого. Младший почувствовал лёгкую заминку в чужом дыхании, пока руки сжались крепче на груди в собственническом жесте. Позже, когда они уже возвращались в отель после длительных съемок, Чонгук все ещё мог чувствовать фантомные прикосновения тэхёновских губ на своей шее. Они играли в очень опасную игру, и ни один из них понятия не имел, когда они зайдут слишком далеко, а исправить всё будет уже невозможно.V.
Они все снимались для одного из эпизодов V Fashion. На каждом из них красовался рождественский свитер, а в руках подарки от Тиффани-блю. Сами съемки проходили в помещении, чем-то напоминающим бар. Они все собрались около фортепиано и послушно следовали инструкциям режиссёра: «просто повеселитесь, это же грёбаное Рождество». Благодаря какой-то вселенской силе, Чонгук и Тэхён притягивались друг к другу, словно магниты с противоположными полюсами. Говоря откровенно, младший дико скучал по своему хёну. Тэхен в последнее время был занят съемками в Хваране и сблизился с другими айдолами. Минхо, Богом, Бэкхен… список можно продолжать и продолжать. И, что уж там, Чонгук ревновал. Такой чистой, детской ревностью. Он не обвинял в этом Тэхёна. Последний всегда был приветливым, игривым, полным энергии и полностью соответствовал статусу социальной бабочки. Но всё же, Чонгук был его первым другом в Сеуле, они прошли вместе через огонь и воду. Тот, кто и заслуживал особого отношения к себе, был, несомненно, именно младший. Отгоняя от себя подобные детские мысли, Чонгук наблюдал за Тэхёном издалека, умиляясь с того, как он выглядел в свитере размера оверсайз с широким горлом. Старший подмигивал каждый раз, когда встречался взглядом с Чонгуком, а последний неосознанно улыбался. Тэхёновское веселье было чертовски заразительно. Чонгук всеми силами пытался вести себя отстранённо и холодно, но каждый раз проёбывался перед Тэхёном. — Мой любимый крольчонок! — воскликнул тот, подпрыгивая на месте и заключая младшего в теплые объятия. Хихикая над выходками хёна, он аккуратно обнял его в ответ, прекрасно понимая, что камеры наблюдают за ними. — Ты просто не представляешь, насколько я хочу, чтобы ты был только моим… — тихо пропел Чонгук Тэхёну на ухо. — Воплоти в жизнь все мои мечты, ты — единственное, чего я хочу на Рождество… — не пропуская ни единой ноты, ответил Тэхён, хлопая и щелкая пальцами в ритм. Он чувствовал себя чертовски расслабленно в чужих объятиях. Это был типичная романтическая рождественская песенка, но Чонгук был счастлив. До самой, блять, луны. Тэхён был только с ним, Тэхён был только его. Младший, по сути, признался этой чёртовой песней хёну в своих чувствах, и Тэхён рано или поздно это поймёт. В конце концов, это же было так очевидно. Покачиваясь в такт хер знает чего, что исполнял Юнги на фортепиано («Блять, Тэхён, перестань нажимать на рандомные клавиши и портить мои сцены, ты, имбицил»), Чонгук пытался проглотить все проявления нервозности и ревности, что всё ещё скреблись в стенках глотки. Облизывая губы, он говорил тихо, в полтона, лежа на предплечье Тэхёна, у основания его шеи. — Тэ, останься после съёмок. Мне нужно тебе кое-что сказать. Волоски на задней стороны шеи поднялись, когда Чонгук отстранился, а по спине прошёлся холодок осознания.I.
Тэхён находил все происходящее забавным, пока не начало происходить какое-то дерьмо. Он наслаждался всей этой хренью, которой они занимались с Чонгуком. Все эти ситуационные сценки забавляли. Тэхён был благодарен Чонгуку за то, что устраивал вместе с ним эти странные выходки, игрался и дурачился с ним на пару. Он потерял бдительность, потому что, казалось, что грань между игрой в чувства и настоящими чувствами истёрлась, исчезла, была проигнорирована и похоронена. Он и сам замечал что-то неладное, и каждую ночь матерился за то, что был таким легкомысленным и увлеченным. «Тупой, тупой, тупой Тэхён», — бормотал он в подушку. Это словно прыгнуть с самолета без какого-либо снаряжения. Страх накатывал постепенными волнами. Тэхён знал, что падал прямо в Чонгука, причём падал на невероятной скорости. Он изо всех сил пытался игнорировать странное тянущее чувство в животе, когда замечал, что Чонгук смотрел на него, пытался подавить желание подойти к нему, оставить языком влажную дорожку на шее и утянуть в глупый поцелуй. Тэхен потерял счёт тем моментам, когда понимал, что это – любовь, и ловил на себе осведомлённые взгляды Хосока и Намджуна. Блять, да даже Юнги догадался о его чувствах, а Тэхён был слишком напуган. Он боялся того, что окунётся во весь этот омут с головой, отчего и постарался посвятить всё свое время другим айдолам. Но, как ни старайся, чувства к младшему засели в нём слишком плотно, словно какой-то паразит. Когда он почувствовал чонгуковскую руку, по-собственнически обвивая его, когда услышал слова, что пробормотал тот на ухо, Тэхён наконец все понял – его словно водой ледяной облили, но он, блять, понял. Тэхён замедлился, давя на черно-белые клавиши фортепиано, когда почувствовал тепло чужого тела, скользнувшее к нему и присаживающееся рядом на скамейку. — Тэ-хён, — Чонгук поприветствовал тихо, почти застенчиво, когда переплёл пальцы с чужими, всё еще покоящимися на клавишах. — Гуки, — Тэхён повернулся к младшему, одаривая того точно такой же робкой улыбкой. — Гуки, — повторил он, нервно облизывая губы, — прежде чем ты скажешь что-либо, я хочу попросить тебя о последней услуге. Чонгук выгнул бровь в непонимании. Он не ожидал чего-то подобного. — Конечно, хён. Всё, что захочешь. Тэхён сжал чужую руку, что всё еще находилась вместе с его на фортепиано, и странный аккорд прорезал тишину. — Мы можем отыграть последнюю сценку? Облегчение проскользнуло в глазах Чонгука, и он, несколько колеблясь, покачал головой, хоть всё ещё и не был уверен касательно просьбы старшего. Глядя прямо в ореховые глаза Чонгука, Тэхён сглотнул и собрал всю имеющуюся смелость: — Я люблю, что тебе холодно даже когда на улице семьдесят один градус. «Когда Гарри Встретил Салли». Чонгук подавил смешок, не отрывая взгляда от Тэхёна. Он никогда не изменял себе. — Я люблю, что ты заказываешь сэндвич полтора часа. Я люблю то, как ты морщишь свой носик, когда смотришь на меня, как на сумасшедшего. — Тэхён смаковал каждое слово, словно карамель. Сладко, но так тяжело произнести. Признания всегда нелегки. Тэхен сделал глубокий вдох. Импровизируй. — Я люблю то, как ты засыпаешь у меня под боком после трудного дня, и с утра у меня есть возможность наблюдать самое прекрасное в этом мире. Я люблю то, что ты – последний человек, с которым я хочу поговорить, прежде чем отправиться спать, и первый, с кем хочу поговорить, как проснусь. И дело не в том, что я одинок или том, что мы так долго знакомы. Это словно медленное осознание того, что хочешь провести с кем-то остаток всей своей жизни, и желаешь, чтобы он наступил поскорее. Тэхён закончил, оставляя после себя лишь оглушающую тишину. Тэхён прекрасно знал, что Чонгук смотрел этот фильм больше двух десятков раз. И каждый из них он смотрел со старшим под боком, обвивая его своими руками и лёжа на старом диванчике в общежитии. Тэхён был уверен, что Чонгук знал. Однозначно. Тихий смешок заставил вздрогнуть и отвлечься от собственных мыслей. Чонгук выглядел счастливее, чем никогда, и это лишь добавило румянца к и без того пурпурным тэхёновым щекам. Ему неожиданно стало слишком жарко в своем кремовом свитере. Боже. Сжимая руку старшего в своей, Чонгук поднес её к губам и мазнул ими по костяшкам чужих пальцев. — Ты говоришь мне такие слова, и становится просто невозможно ненавидеть тебя. — Он поцеловал чужую ладонь, положив ее на щеку Тэхёна. Кроличья улыбка расцвела на его губах. — На самом деле, — Чонгук склонил голову и приблизился к нему, пока не коснулся кончиком своего носа Тэхёновского, — ты заставляешь меня влюбляться в тебя с каждым днем все быстрее и сильнее. На этом Чонгук закончил свое признание и, прикрыв глаза, ткнулся губами в чужие. Казалось, что время остановилось, стоило Тэхену незамедлительно ответить, приоткрывая губы. Он скользнул рукой по щеке младшего, пробираясь к задней части его шеи. Это было тепло и сладко, тела льнули друг другу, пока губы сплетались в неторопливом темпе. Тэхен чуть приоткрыл свой рот, и Чонгук скользнул в него своим языком, издавая тихий стон, когда соприкоснулся с тэхёновским. Старший улыбнулся и нахально прикусил нижнюю губу Чонгука, на что последний утянул его в еще один поцелуй. Тэхён ощущался как горячий шоколад в холодную зимнюю ночь, словно теплый камин и тарелка с домашними печеньями. Но, что более важно, Тэхен ощущался как дом, а дом, как известно – место, куда стремится сердце.