Последствия

Пустота. Непроглядная и темная, заполняет всё пространство окружающее парня в красной толстовке. Чувство одиночества накатывает невероятно быстро и беспощадно, он словно тонет в нём. Мгновение и всё заканчивается, он просыпается и вскакивает с кровати. Проходит ещё немного времени и он отдышавшись успокаивается, осознает, что это всего лишь обыкновенный кошмар. Но спокойствие к его большому сожалению длится недолго. Беглого взгляда по комнате хватает, чтобы понять, что что-то явно не так. Его обитель, то бишь комната, выглядит немного иначе, так, словно его старая, когда он ещё не уехал в большой город для покорения своей заветной мечты. В голову тут ударили болезненные воспоминания, которые раньше постоянно преследовали его во снах, а точнее будет сказать кошмарах. Обычно в подобные моменты его правая рука начинает глухо отдавать болью, хотя эта боль скорее фантомная, нежели физическая. Вот только в этот раз её просто не было. Парень задрал оба рукава и испугался не на шутку, так как правая рука была настоящая, как раньше живая, а левая была цела, не было не одного шрама от наручников на запястье (вспоминаем встречу с Томом). Норвежец не мог понять, что тут происходит. Он ринулся к зеркалу висящиму двери и глянул на своё отражение. На лице не было ни одного шрама от того ракового дня. Сказать, что шок был неописуемый- ничего не сказать. Парню потребовалось минут пятнадцать чтобы обмозговать всю ситуацию и отойти от шока, но всё же так и не понять, что здесь происходит. Недолго думая он пулей вылетел из своей комнаты, в надежде найти хоть кого-нибудь из своих друзей, но удача сегодня определенно не на его стороне. Дом был пуст, не считая Ринго конечно же, который тихо сопел устроившись на диване. Кот Эдда был не похож сам на себя, он был маленьким миленьким котёнком. Пока Ларссон обыскивал весь дом, он обнаружил записку от Гоулда прикреплённую к дверце холодильника, в которой говорилось, что он и Мэтт уехали к кому-то и родственников со стороны второго в гости. Пока норвежец находился в очередных раздумиях, ему пришло СМС на телефон, содержание которого его весьма удивило, но в тоже время дало надежду узнать обо всём происходящим. Это был Том. Он попросил Торда прийти к старой заброшке, сказал, что это очень важно. Поняв, что у него нет других вариантов сероглазый решил пойти на встречу с гитаристом. Ему были нужны ответы на вопросы, которых теперь была хуева туча. Вернувшись туда откуда всё началось, то бишь в его комнату, Ларссон собрал всё необходимое, а это были: его любимый и родной пистолет, с которым он редко расстовался, охотничий нож, подаренный отцом на десятый день рождения, и, на всякий случай, мощный фонарик, который хер знает откуда взялся. Когда все незамысловатые приготовления были закончены он вышел из дома, не забыл на удачу погладить котейку своего друга (традиция такая у них). Пройдя пару метров от двери он вспомнил, что совсем забыл спросить у Тома к какой именно заброшке нужно подойти, так как поблизости их было три. Немного поразмыслив рогатик решил пойти к тому заброшенному зданию, которое обожал Томас. Риджуэлл частенько приходил туда, забирался на самую крышу и играл на своей любимой гитаре Сьюзен. Порой они все вчетвером собирались там потусоваться, послушать необычный дуэт ненавидящих друг друга людей, которые всё равно как-то в то время оставались друзьями. От таких ярких и теплых воспоминаний губы сами по себе растягиваются в умиротворенной улыбке. А ведь когда Ларссон улыбается, он выглядит очень даже ничего, можно даже сказать, что выглядит очень красиво. Это многие замечали, а однажды сам Риджуэлл сделал комплимент. Но особенность и уникальность этой улыбки всё же, как и раньше говорилось (вспоминаем предыдущие главы), зависела от неповторимых, стального цвета глаз. Уже на середине пути любитель хентая начал замечать ещё большие странности в своём окружении чем до этого. На улице он не встретил ни одного прохожего, не было ни одной души, даже птицы молчали и от этого казалось, что по округе расползается мёртвая тишина. Даже их вечно шумные соседи затихли, хотя надо подметить, что сами четверо парней были более громкие и постоянно творили всякую необъяснимую херню, нежели те. Весь путь в целом занял у Торда немного времени, всего минут двадцать, не более. Оказавшись у нужного ему места норвежец решил набрать номер телефона друга, так как того нигде поблизости не виднелось. Как только в трубке послышались длинные гудки парень уловил мелодию чужого телефона, исходящую из подвальных помещений. В это место ни один из их вечной компашки не сувался, да даже не заглядывали туда ни едино разу. Раньше конечно был интерес, некое любопытство и жажда адреналина, но после того как по новостным каналам рассказали страшнейшей находке в том самом подвале, всё это исчезло без следа и намека на возвращение. Если вам всё же интересно, что там случилось, я расскажу! В этом злополучном подвале, который, как оказалось, растягивался своими лабиринтами на несколько этажей вниз, а каждый этаж был размером с футбольное поле и больше, были найдены трупы. Кучи, нет… Горы всерозличных трупов! Там были взрослые, дети, старики, даже беременные женщины и различные животные. Это была гниющая каша из людей и прочей живности, буквально. Всё это месиво было найдено на минус пятом этаже, то что было ниже, было ничуть не лучше, хотя, смотря с какой стороны посмотреть. Нижние этажи были измазаны кровью, из вентиляций, которые были абсолютно везде, сочилась та самая каша в перемешку с чем-то ещё. Вонь, конечно же, стояла неописуемая. Там было найдено ещё кучи других тел, но все они были изуродованы настолько, что чтобы увидеть в этом фарше хоть что-то человекоподобное, надо приложить немалые усилия. Спросите откуда известны какие подробности? Я вам отвечу! Дело в том, что один из знакомых Эдда работал в полиции и собственными глазами видел этот натуральный ад, даже фотографии предоставил, а подтверждение своих же слов. После просмотра которых ни один из них не мог спокойно спать ещё неделю. И сейчас, слыша телефон Риджуэлла из этого поганого места, Торд понимает всю плачевность своей ситуации. В голову самовольно полезли безрадостные мысли, но собравшись с духом он всё же решил пойти вниз. Но всё же чуть задержался пока доставал из прехваченного с собой портфеля нож и фонарик. Пройдя несколько ступеней вниз он услышал режущий слух скрип подвальной двери. «Классика…» — подумал Торд и не оборачиваясь, так как это было бессмысленно и бесполезно, продолжил свой путь в темную неизвестность. Тут, под землёй, как и ожидалось было мрачно и сыро, но не холодно, наоборот. В подвале, на удивление, было жарко и душно, а порой вообще становилось трудно дышать. Внешне это место оказалось таким каким его описывал тот знакомый: грязный, пустой и невероятно огромный из-за большого количества комнат, залов и коридоров с развилками, проще говоря — натуральный лабиринт. Глядя на всё это возникал лишь один вопрос — «Как такое вообще могло оказаться под обычным, хоть и заброшенным, жилым домом?!». Пока Ларссон шёл по этим запутанным коридорам он оставлял метки в виде его любимого знака, что впоследствии стал символом его армии, выцарапывая его на стенах, благо те позволяли. Всё это время норвежец шёл на звук мобильника Тома, но каждый раз, как он приближался к заветной цели, она удалялась от него всё дальше, завлекая в самое сердце этого кошмара. Сам парень старался держаться позитивных мыслей и думать, что это Томас его просто разыгрывает, а может Эдд и Мэтт с ним за одно, но это не меняет того факта, что чем дальше он заходит, тем громче вопят его инстинкты самосознания. Плутание длилось около получаса и за это время он ни разу не ходил кругами. Он просто шёл за звуком мелодии до тех пор пока она не привела его к лестнице ведущей ещё глубже под землю. Она доносилась с нижнего этажа, от которого так и хотелось бежать прочь сломя голову. Почему-то Торду казалось, если он пойдет туда — обратно точно не вернётся. Но самое страшное его ждёт ещё впереди и он в этом уверен… Только сейчас сероглазый понял, что давно не набирает номер друга, вдобавок здесь совсем перестала ловить связь. От этого осознания по спине пробежали мурашки, целым табуном, но поворачивать было уже поздно и в целом бессмысленно, раз уж он дошел уже до сюда. По факту у него попросту не осталось иного выбора кроме как идти вниз (в личный ад, нахрен!!!)… Второй, а точнее минус второй этаж, практически не отличался от первого, за исключением того, что он был зеркален тому. В этот раз Ларссон затратил всего десять-пятнадцать минут для того чтобы найти следующую лестницу, вновь ведущую вниз. Третий этаж так же был похож на предыдущие, а точнее будет сказать, он был копией первого, если не брать в счёт появившийся лёгкий едва заметный запашок трупятинки и отчётливую вонь подожженной сырой плоти. Данные запахи любитель хентая знает даже очень хорошо, как никак он же был Красным Лидером и тоже воевал на поле боя время от времени. На этом этаже Торд начал замечать в самых маленьких комнатках провалы, точнее просто дыры, в полу, из которых с удвоенной силой сочился запах гнилья. Но сколько бы он в них не заглядывал, там, под светом фонаря, ничего не менялось. Красовалось ровным счётом ничего, точнее самый обыкновенный грязный пол четвертого этажа. В голове рогатика была мысль туда спуститься, тем самым сократив путь, но поспешно её отбросил. Он не мог знать наверняка сможет вообще ли там пройти, да и мелодия чужого телефона становилась громче и настойчивее, тем самым намекая, что стоит уйти дальше от этих провалов. Следуя за звуком, уже начинающим его раздражать, Торд добрался до четвертого этажа, который весьма отличался ото всех предыдущих. Вонь никуда не исчезла, но и не стала сильнее, и это не сказанно радавало парня. Пройдя несколько метров вглубь Торд заметил, что музыка начала затихать, не отделяться, а именно затихать. Не успел он опомниться, как остался в полном одиночестве в этом странном непонятном месте, на едене со своими мыслями, что роились в голове беспорядочным вихрем. Теперь ему самому придется искать путь дальше, а это, поверьте на слово, капецки нелёгкая задача, особенно на это влияла текущая обстановка. Весь этаж состоял из достаточно больших комнат и не было ни одного коридора, даже самого малюсенького. В каждой такой комнате на стенах были аккуратно выведены символы и написаны фразы, в огромном количестве и непонятно чем именно (кровью конечно же). Эти фразы Ларссон просто не мог проигнорировать, ведь на стенах были его собственные слова, которые он когда-либо говорил. Это те самые слова, которыми он смог причинить боль не только себе, но и другим. Парень прекрасно понимал, что всё же это крайне странно, неестественно и неправильно, но старался убедить себя в обратном, аргументируя это тем, что и не такое видал переживая невероятные преключения на свою задницу вместе с друзьями. Но всё же всё его нутро кричало и билось в истерике, пытаясь призвать своего хозяина к здравомыслию и свалить отсюда как можно дальше и на подольше. Ларссон уже был готов прислушаться к внутреннему голосу и повернуть назад, так как его нервы не были готовы к такому повороту событий, они уже не выдерживали, особенно эхо собственных шагов норвежца и звука мерно капающей воды, но вновь услышал едва заметную мелодию. Вот только она была уже совсем другой. Такую безвкусицу по типу старой классики на звонок мог поставить только Мэтт. Нарцисс был меломаном, но всё же своё предпочтение отдавал старой школе, выделяя в своём самовлюблённом сердце особое местечконо. Но ни Торду и, тем более ни Тому, она мягко говоря не нравилась, и только Эдд относился с терпением и пониманием, хоть и не разделял эту любовь к классике. Как же рогатику хотелось верить, что это всего на всего друзья решили его разыграть, но на самом деле он прекрасно осознавал, что это не далеко не так. Осознавал, но ничего уже не мог изменить или хоть как-то на это повлиять. Стараясь унять предательскую дрожь в коленках Торд устремилися в сторону звука, который, как и прежде, по мере его приближения отдалялся. Очередные догонялки продлились весьма долго, парень не знал наверняка, но был уверен в этом. Бегая следом за своим путеводителем он точно намотал не один круг по этому этажу, прежде чем найти лестницу. Этот спуск, также как и этаж, отличался от предыдущих, он был странным. А если быть точным, от него конкретно воняло протухшей дохлятиной, а перила на ощуп были словно измазаны в чём-то липком, с запахом похожим на запах крови, но ничего подобного там не было, словно невидимка какая-та. Пятый этаж оказался пустым, в смысле совсем пустым. Это был один, обсалютно пустой и воняющий смертью, зал колоссальных размеров. При каждом шаге сероглазого в пространстве тонуло всё издаваемое им эхо. Тишина нарушалась лишь негромким звучанием музыка, звуком медленно капающей с потолка воды и шумом воздуха проходящего по вентиляциям. Вы не ослышались, в этом подвале и вправду были вентиляции, вот только они вели не вверх, как это принято, а на оборот, они были понатыканы на полу. Данный факт даже не удивил Ларссона, который понял, что сейчас он точно не сможет найти объяснение всего происходящего вокруг. Пройдя уже больше половины, как подумал сам рогатик, пути, он заметил слабое свечение. Как выяснилось это была табличка с надписью «Выход». С шестого по десятый этажи ничуть не отличались от тех, которые были до пятого, за исключением растущей зловонии и шептания чужих голосов. На счёт последнего Торд мог поклясться, что слышит их в живую, тут, в подвале, а не в своей чутка нездоровой голове. Одиннадцатого этажа, как такового не было. Вместо него лестница вела в тупик, а под ней самой распологался небольшой люк из тонкого на вид железа. Ещё одной удивительной деталью было то, что этот закуток был освещен старой, работающей с перебоями, лампочкой. Почти десять минут норвежец просто стоял и пялился на тот несчастный люк, пытаясь предугадать дальнейшие варианты развития событий, но всё было тчетно. Все мыслительные процессы свелись к нулевому результату. Пространство вновь погрузилось в мертвую тишину, которую нарушало лишь громкое сердцебиение парня и его частое нервное дыхание. Всё звуки которые сопровождали его всё это время исчезли бесследно. Словно не было никаких голосов, что громко перешептываясь в унисон перебивали друг друга. Словно никакая вода вовсе не капала с потолка крупными каплями, что разбивались о бетонный пол. И словно не было никакой вони протухшей плоти. От этого всего казалось, что этот закуток под лестницей превратился в простой вход, ведущий в самый обыкновенный подвальчик, в жекотором обычно хранятся всякие соленья и варенья, и старое барахло, по сути нахер никому не нужное, но выкидывать его всем жалко; в подвальчик от которого слегка пахнет сыростью и веет прохладой, а сам он уходит в землю не глубже двух-трех метров. По крайней мере так на мгновение показалось самому Торду, к сожалению это мгновение было слишком коротким. В какой-то момент с огромным усилием переборов в себе страх, вернее будет сказать- приступив, он наконец подошёл к ржавому люку, покрытому слоем пыли, и присел рядом на корточки. Рукавом толстовки он стёр с него пыльную прослойку чтобы прочесть надпись, которая до этого виднелась лишь своими очертаниями. От увиденного у Ларссона перехватило дыхание, ноги подкосились, а руки пробило дрожью, как в приступе панической атаки, хотя может быть это и было её подобием в данный момент. Но это даже неудивительно. Представьте, что вы в таком отвратно-непонятном месте нашли люк, а на нём надпись, говорящая о том, что это ваша собственность... Какая была бы у вас реакция? Верно, это был бы шок, а если нет то вы бы всё равно были удивлены. Вот и у Торда он появился во всей своей красе. На этом несчастном куске железа было выгравировано его имя, точнее его псевдоним "Красный Лидер", и его фирменный знак. Подобная гравировка в его армии была только на тех закрытых ящиках, которые непосредственно принадлежали ЕМУ и только ЕМУ. Даже Пол и Патрик никогда их не трогали без крайней надобности и, тем более, не открывали. Однажды один из подчиненных Торда решил полюбопытствовать и узнать, что же такое ценное скрывает его начальник, да так чательно, что его прямые подчиненные лишний раз об этом не треплятся. По итогу он ничего не смог узнать, но зато отправился прямиком в лазарет. В этот день у Торда было мягко говоря паршивое настроение и тот парень отделался всего лишь переломом обеих рук и всех рёбер, а ведь норвежец мог его просто прикончить! Но к сожалению, а может и к счастью, Торд никак не может вспомнить, что всё таки прятал в подобных ящиках и контейнерах. После полного распада его армии, часть воспоминаний либо забылась напрочь, либо до сих пор храниться на подкорке сознания. Сейчас, стоя как вкопанный перед этим непонятным люком Ларссон совсем растерял своё, и без того шаткое, в отличии от Тома, хладнокровие. Ему хотелось громко рассмеяться или безмолвно заплакать, как делал это всегда в моменты сильного стресса и скрывшись ото всех, но вместо этого смог выдавить лишь нервный тихий смешок. Спустя мгновение ему показалось, что его кто-то подтолкнул сзади, так легко и невесомо, но не сумев устоять на ватных ногах он припечатался к полу, прямиком на люк. Тут-то сердечно Ларссона сжалось и чуть не остановилось от натурального ужаса, пробравшиго до самых костей. Парень услышал тихий охрипший голос, чем-то похожий на его собственный, из под земли. Произносимые им слова было трудно разобрать, уж больно шепот был тихим, но когда любителю хентая это всё же удалось сделать, всё тело и сознание накрыло новой волной неподдельного страха. Всего лишь одна фраза «Беги, Торд Ларссон...» выбила из его лёгких весь воздух и заставил вскочить с прохладного грязного пола и ринуться бежать на верх, туда откуда пришел. Уже взбегая по лестнице он невольно обернулся и то, что увидел привело его ещё в большый ужас, который заставил ускориться. Из головы пропало всё здравомыслие, оставив после себя звенящую тишину и вполне обоснованный страх за свою шкуру. Его тело двигалось само по себе, что на животных инстинктах самосознания, что подарила матушка природа, и на резком повышении уровня адреналина в покачто теплой крови, но если он не поторопиться это легче легкого исправить. При подъёме на лестнице парень в красной толстовке успел навернуться и расшибить нос в кровь, подскользнувшись на чем-то мерзким, на самом деле это были мелкие кровавые ошметки, но он этого не знал, так как забыл фонарик возле того люка. На этаже было ещё хуже, чем на лестничном пролёте. Конечно Ларссон этого не видел, но был в этом уверен на все сто процентов. Он бежал в кромешной тьме по кровавым лужам, что мерзко хлюпали под промокшими на сквозь кроссовками, то и дело натыкаясь на липкие стены и углы, спотыкаясь о что-то относительно мягкое, сочащееся какой-то вонючей жидкостью. Торд отчаянно старался не обращать внимания на звуки чьих-то ломающихся костей(людей конечно же) под ногами, но всё было напрасно. Уже будучи на этаже Ларссон еле сдерживался от того чтобы остановиться и вывернуть весь свой желудок наизнанку, так как вонь была просто невыносима. Спросите, как он вообще смог добраться до сюда в полной темноте? Я вам отвечу! Он вновь следовал за мелодией, которую презирал всю жизнь, а именно "Sunshine lollipops", но в данной ситуации он необратимо на это никакого внимания. Он просто хватался за звук как за единственную спасительную соломинку, которая безошибочно вела к выходу. Приблизевшись к очередной лестнице музыка резко исчезла, но её мгновенно заменило кое-что другое, и, поверьте, лучше бы всё было как раньше. Как говорится, незнание порой твой лучший друг нежели твоё стопроцентное зрение. В одно мгновение обсалютно везде включился свет, такой рыжеватый и омерзительный из-за старых ламп. Глазам парня тут же открылась по истине жуткая картина в виде трупов людей, чьи тела были изуродованы до неузнаваемости. Хотя людей в этом фарше выдавало наличия целеханьких голов и лиц, что были искажены страхом и отчаянием. Из их пустых глазниц вылазили бледные длинные черви и им подобные собратья. Но самое страшное было в том, что некоторые из них Торду казались весьма знакомы. Каждое третье лицо было ему знакомо, он не знал где и когда видел этих людей, но факт остаётся фактом, память на рожи у норвежца слишком хорошая. И вот сероглазый смог добраться до пятого этажа, но радоваться тут обсалютно нечему. Он уже видит спасительный выход на противоположном конце этого этажа, но волнует его совсем не это. Путь к возможному спасению был отделён от рогатика жидко-твердой массой из гниющей каши, в которой можно различить человеческие части тел и тому подобное. Тут-то любитель хентая и не выдержал, вывернул всё содержимое своего желудка, а это значит ничего, прямо в это месиво, от чего то приобрело очередное пятно, что гормонировало со всем остальным окружением. У Ларссона просто нету иного выхода кроме как пробираться пешим ходом через это нечто, преодолевая рвотный рефлекс и головокружение. И желательно это всё проделать как можно быстрее. Ведь когда он только убегал от того злосчастного люка на одиннадцатом этаже, успел разглядеть, что из под ржавого железа начала вытекать черная жижа, а сам люк начал прогибаться, словно кто-то давил на него изнутри, словно там кто-то был заперт и пытался выбраться, и этот кто-то явно не питал к бывшему Красному Лидеру тёплых чувств. Сейчас же Торд с огромным трудом и чуть ли не плача пробирается через кашу из людей. Он конечно не брезгливая девица, но и не конечная ублюдина. Для него это всё явный перебор, в конце концов он не безчувственная мразь, как считали многие, чтобы смотреть на это со спокойной душой. Где-то на середине пути это месиво начала доходить ему по пояс и становится более вязкой, а он уже полностью в ней измазался и пропитался запахом смерти и отчаяния. У него по щекам уже вовсю текут слёзы, так как он уже успел насмотреться на оторванные, именно оторванные, а не отрезанные, головы, среди которых попадались те, что очень были похожи на его друзей. Ему было по настоящему страшно, намного страшнее чем тогда, когда был в бегах или когда вновь встретился с Томасом. Самое примечательное было в том что он не разу не повстречал лиц, похожих на лицо Тома... Уже пройдя большую часть пути Ларссон резко остановился точнее его кто-то или что-то остановило схватив за ногу, тем самым не давая продвинуться дальше к выходу на лестницу, до которого оставались считанные метры. Как только Торд не пытался вырваться из нежданного плена, но у него ничего не получалось. А от осознания, что его правую ногу держит чья-то чужая холодная рука начинала поступать истерика(любимое моё слово). Спустя десять минут того времени, что по сути ушли в некуда, его словно окатили из ведра холодной водой. Всё дрожащее тело пробрало могильным холодом, да так, что аж сердце куда-то провалилось. Недолго думая он обернулся туда откуда так пытался сбежать. В этот момент он словно онемел от ужаса, что впился в его душу огромными когтями и не собирался отпускать уже никогда, даже не смог выдавить из себя хоть какой-то звук. Там, в проходе к лестнице ведущей вниз на шестой этаж, по стенам, полу и потолку растекалась черная бурлящая, как нагретая смола, жижа, та самая, что вытекала из под люка. А самое страшное было то, что посреди этого коридорчика и в самой этой жижи стоял человек. Этот самый нежданный не гаданый гость был никто иной как сам Торд Ларссон. Вернее будет сказать "Красный Лидер". Выглядел он в точности как сероглазый, только в тот промежуток времени, когда он только начинал захватывать мир и выстраивать свою диктаторскую иерархию, когда ещё не зажили шрамы на лице и тем более на теле, в то время, когда он ненавидел всех кроме себя любимого. Проще говоря перед рогатиком сейчас стоит тот человек, которого он ненавидит, презирает и безумно боится. Хочется бежать, плакать и просто напросто биться в истерике, как пойманная в клетку дикая птичка, но ничего из этого Торд не может сделать, его словно парализовало. Теперь парень просто смотриткак этот другой "ОН" медленно приближается к нему всё безумнее улыбаясь. А ведь когда-то любитель хентая считал этот оскал с ярко выраженными клыками одной из своих лучших улыбок, самое то, для запугивания жертв. И сейчас он на своей шкуре понимает это лучше чем когда либо. По мере продвижения человека вся зловонная каша из людишек расступалась, заползла на стены и оставляла голый пол, а черная бурлящая жижа следовала по его пятам. Небольшого промежутка времени хватило чтобы другой "ОН" оказался совсем близко с ним. Теперь подошедший смотрит своим пронзительным, режущим тебя изнутри взглядом, а Ларссон в свою очередь смотрит в ответ, не в силах отвести свой взор. Смотрит загнанным в угол зверем, лишенным способности как либо защититься и всякой надежды на спасение, впрочем, так оно и было. Такие странные молчаливые гляделки продлились не долго, хотя для Торда они растянулись в мучительную вечность. Затем другой "Торд" осторожно взял его за плечи притягивая ближе к себе и впоследствии заключает в объятия, не такие уж и крепкие, но Торд бы всё равно при всём своём желании не смог бы вырваться. Вот только в этом жесте рогатик не чувствовал ни заботы, ни любви или хотя бы защищённости, как в дружеских объятиях с Мэттом, Полом и Патриком, почти братских с Эддом, и может не совсем дружеских с Томом. Определенно нет, он чувствовал ещё большую уязвимость чем до этого. Торд хочет сопротивляться оттолкнуть от себя того кого боится, но не может, в буквальном смысле этого слова. Он не мог шевельнуть и крохотной частичкой своего тела. Сейчас парень не чувствует ничего кроме животного ужаса и холода, что исходит от прижавшевося к нему тела. – Тебе ведь это нравится, да, Торд?– тихо начал нашоптывать этот человек, если он таковым вообще является: – Всё эти изувеченные тела, кровь впитавшаяся в эти стены вместе с запахом разложения... Тебя ведь это раньше веселило, ты получал настоящее удовольствие лицезрея подобные картины и осознавая, что это всё твоих рук дело. Вот только жаль, что этого ты никак не можешь вспомнить... Или не хочешь вспоминать?.. Очень-очень жаль!.. – всё продолжал тот шептать на ухо, обдавая его ледяным дыханием как у мертвеца, хотя те вообще не дышат: – Бедняжка Эдд так просил тебя остановиться, просил о пощаде, пытался привести тебя в одекватное состояние. Он так хотел тебе помочь вернуть утраченный рассудок. Он до последнего считал тебя своим лучшим другом, хотя нет, он считал тебя своим братом. Ох бедный бедный Эдвард Гоулд. Ты так беспощадно отрезал от него по кусочку, медленно, с осторожностью, чтобы причинить как можно больше боли. А ведь только её ты можешь причинять и ничего больше!!! – "ОН" остановился чтобы сделать небольшую интригующую паузу и вновь продолжил: – А Харгривз всё это время молча наблюдал за этим. Он так много плакал не в силах что либо сделать... Ах да!!! Ты же привязал его к стулу и отрезал язык, заткнул кляпом эту паршивую пасть. Как раз после Эдда ты принялся за него и так старательно уродовал его мордашку. Оно превратилось в такое уродство... Но после всего этого нарцистичный идиот остался жить, но это ненадолго... Разве ты не помнишь вспорол ему брюхо и душил того его же кишками?.. Это было по настоящему весело!.. Ты даже рассмеялся!!! – Нет... Я не понимаю... – единственное что успел с большим трудом вымолвить Ларссон прежде чем вновь оказался прерванным. – А то, что ты сделал с Полом и Патриком– невероятно!.. Ты заставил Пола собственноручно убить Патрика, своего возлюбленного, а затем покончить с собой... По истине романтично, неправда ли?.. Романтично так же как Ромео и Джульетта!!! – этот голос с хрипотцой так резко менял интонации что было трудно не обращать на него внимания, а точнее невозможно. Он говорил то совсем безэмоционально, то с неподдельной грустью, то с искренним счастьем и радостью. – Хватит... – вновь подал дрожащий голос Торд, но ситуация как и в прошлый раз повторилась. –Я так надеюсь, что ты помнишь бедняжку Томми? Ему ты сделал больнее чем остальным... Приятный сюрприз так сказать!!! Ты же тогда взял его разум под свой контроль, вертел им как душа пожелает, вывел его вражденные способности на новый уровень, так сказать выявил его истенный потенциал... Но нет! Тут объявляется Эдвард Гоулд со своим сопротивлением и уничтожает все твои планы под корень, а Томас предаёт тебя... Наверное это была его самая большая ошибка в жизни и он за неё расплотился... Помнишь как тебе было весело? Конечно же нет, ты забыл всё... Мгновение и всё координально меняется, словно пространство вывернулось наизнанку и вернулось обратно, но при этом сильно исказилось. Вот он стоит и обнимает чей-то хладный труп, что навалился сверху из-за разницы в росте. Пара секунд и до него доходит, что он обнимает холодное окачиневшеее тело, того кого когда-то, будучи подростком, любил. Томас Риджуэлл. Имён он сейчас находится в объявлениях Торда. Его тело страшно изувечено, но лицо незатронуто, просто замерло со спокойным выражением, а глаза смотрят в никуда. Может показаться, что глаза Томаса всегда такие, но нет, они обычно живые, способные передавать все эмоции, а те что сейчас - нет. Торд стоит, он не знает, что нужно делать и нужно ли вообще пытаться. Он уже совсем не понимает происходящего вокруг и самого себя в частности. Ему страшно, а отчаяние разъедает изнутри каждую частичку его изломаной души. Проходит совсем немного времени и парень чувствует, что обмякшее холодное тело в его руках начинает таять, медленно превращаться в ту самую черную жижу. Эта бурлящая дрянь начинает разъедать его затасканую красную кофту, обжигая руки и тело. Но он не отпускает Тома, а точнее то что от него остаётся, продолжает цепляться за него и прижимать ближе к себе, тем самым обеспечивая себе ещё большие увечия. Он не знает зачем это делает, но останавливаться не собирается, не в силах. Ларссон чувствует, как кровь покидает его тело через глубокие обожжённые раны на груди и руках. Правая рука уже совсем отнялась, совсем перестала слушаться и ощущаться. Парень падает на колени и задрав голову к потолку начинает громко кричать, и дело не в ужасных физических ранах, которые жжёт словно адским пламенем, а в глубоких душевных. Торд бьётся в истерике, вовсе перестав контролировать себя и свои эмоции, ровно до тех пор пока вся та человеческая разлогающаяся каша, что не так давно переполоха на стены, начала стекать в низ одним сплошным потоком, накрывая своими волнами плоти норвежца. Ларссон не успевает понять, что происходит, он вообще ничего не успевает. В голове совсем пусто, а сердце почти не бьётся. Он уже готов сдаться, готов отпустить своё сознание произойдет ли вообще хоть что-то. Но вновь его многострадальную гениальную головушку начинают посещать мысли. И вот он, Торд, вновь стоит перед тем стремным люком. Нет ни боли, ни страха, лишь одно непонимание и неверие в реальность происходящего. Осмотрел себя с ног до головы и вновь удивился, так как выглядит он сейчас нормально. Тоесть так как выглядел перед тем как лечь спать: всё те же потрёпанные домашним штаны, которые ему были великовата и которые были скамунизженны у Томаса; новая красная кофта, которую подарил ему Эдд, зная как он любит красный цвет; всё те же шрамы на правой стороне и невидящий правый глаз; и конечно же обновленная рука(Пол явно мастер на все руки). Оглядевшись немного он увидел, что другого выхода, кроме как приоткрытого люка, нет. Торда вновь пробрала дрожь, он не хочет идти туда, но как это часто бывает в жизни не всё так как мы этого хотим. И он спускается туда, а это равносильно прыжку в тёмный омут, дна которого ты не знаешь и можешь уже никогда не узнать. Там, внизу, оказался просторный кабинет, выполненный в красных тонах. Это был его, Красного Лидера, кабинет. А на полу, заляпанным запёкшейся кровью, лежат пять трупов. У Патрика зияющая дыра промеж глаз, Пол застрелился сам, судя по красноречивой дырке расположенной на затылке, Мэтт обезображен до неузнаваемости и задушен собственными кишками, Эдд изрезан на лоскуты, а голова Тома была аккуратно отделена от переколеченного тела и распологалась на столе. От подобного зрелища всё внитри Торда сжалось в узел, ему снова захотелось блевать, но он едва смог сдержаться. Отшатнувшись назад Ларссон ужаснулся. Там где должна была находится лестница или хотя бы стена, по классике жанра, было что-то мягкое и теплое. Оно дышало тяжело и хрипло. Недолго думая любитель хентая резко отскочил и развернулся, а перед ним предстал во всей своей красе самый настоящий монстер. Совсем не такой в которого умел превращаться Томас, нет. Этот был куда страшнее и отвратительнее в сотни раз. Смотря на него можно было подумать, что его морду прокрутили через мясорубку, а потом сшили всё в хаотичном порядке. Пасть этой твари была кривая, изломанная и просто неестественная, из неё капала разъедающая пол красноватого оттенка слюна. Глаз на первый взгляд у неё вообще не было, но после того как она одним размашистым молниеносным ударом уложила его на пол, при этом вспоров туловище, он убедился в обратном. Как выяснилось глаза у неё всё же есть, вот только они криво расположены на шее и их пять штук. Пронзительные ярко жёлтые глаза чудовища мельком взглянули на парня, который отхаркивал сгустки собственной крови в приступе кашля, прежде чем сам монстер решил вцепиться в него свой громадной пастью. Торд бы попытался отбиться, даже не смотря на огромную рваную рану на животе, но он не успел. Эта тварь перекусил а его пополам и сделал это без особого труда, так как размер пасти и сами габариты позволяли это ему. Последнее, что смог сделать Ларссон - это истошно закричать.