***
— Братик, ну, ты только послушай, — Мина все никак не отставала от меня, тыкая в лицо помятую газетенку, — «Наша студия ищет молодых парней для одноразовой фотосессии. Деньги вы получите сразу же после съемки. Если вас это заинтересовало, то можете связаться с нами по номеру, указанному ниже.» — А тебе не кажется, что это слишком странно? — пытаюсь, преодолевая рвотный рефлекс, затолкать в себя хоть ложку безвкусного, дешевого рамена. — Зато заплатят хорошенькую сумму, а это для нас самое главное! Я устала жрать этот дешевый рамен, жить в полуразвалившейся комнате, в которой даже окна нет, ходить в старой школьной форме, которая вот-вот поползет по швам! — по её щекам побежали слезы. — Я ценю твои старания, братик, но бесчисленные подработки, на которых ты пропадаешь целыми днями, не дают никакого толку. Мы, наоборот, еще больше тонем в этом дерьме!!! — Тише, успокойся, — крепко обнимаю хрупкое тело, утыкаясь в макушку. — Я позвоню по этому номеру, только не плачь. Я все сделаю для тебя, сестренка.***
— Вы Пак Чимин? — киваю молодому парню. — Я вас ждал. Проходите и присаживайтесь. Плюхнувшись на белоснежный диван, шатен закурил, выпуская в воздух клубы никотинового дыма: — Будешь? — Нет, спасибо…эм… — Мин Юнги, — парень усмехнулся и, затушив скуренную сигарету, потянулся за второй. — Но можешь звать меня Шуга. Это мой псевдоним. — Хорошо, Шуга, — из-за дыма становится тяжело дышать. — Короче, скажу сразу. Я и фотограф были в шоке от твоей внешности, поэтому Чонгуку не терпится приняться за дело, — он кивнул на ноутбук, лежащий на журнальном столике. — Я покажу тебе примерные фотки, чтобы ты немного понимал, куда ты попал. Загадочно улыбнувшись, он включил прибор, кликая мышкой по многочисленным папкам, пока не наткнулся на нужную: «Наши мальчики». Только сейчас я понял, в какое место попал, и что от меня хотят. — Платим 30 000 вон за часовую фотосессию, но, — Юнги наклонился к моему уху, обдавая его холодным дыханием, — кажется, ты очень понравился Чонгуку, поэтому плата может и увеличиться. Ну, согласен, красавчик?***
— Ты главное не волнуйся, — успокаивал меня Чонгук, настраивая камеру и освещение в темной комнате, — я все сделаю осторожно, не приченив тебе боли, малыш. — Я тебе не малыш, — надув щеки, пытаюсь сесть так, чтобы легкий халатик, что подобрал мне стилист, прикрыл хотя бы грудь, — а хён. Сверкнув черными глазками, Чон подошел ко мне и, прижав к спинке дивана, прошептал прямо в губы: — Посмотрим как ты заговоришь, когда начнется съёмка, Чимин~а. — Начнем, — взяв за руку, Чон повел меня к широкой постели, облаченной в красный шелк. Опустив меня на кровать, он взял в руки камеру и сделал несколько первых кадров: — Ты чертовски сексуальный, Чимин~а, но этого не достаточно. Навалившись на меня всем телом, он прижался к моим губам, сминая их, закусывая до крови, облизывая языком, из-за чего от нежного тинта не осталось и следа. В мой рот ворвался его горячий язык, сплетаясь с моим в неудержимом танце. Зарывшись в его густые черные волосы и слегка сжимая их у корней, я всем прижался к этому чертову фотографу, от прикосновений которого уже готов кончить. Его руки уже во всю хозяйничали под легким халатиком, оглаживая худую талию, живот, грудь. Разорвав ненужную ткань, Чон стал покусывать мои ключицу и грудь, задерживаясь на набухших горошинках сосков. Оторвавшись от меня, Чон снова схватил камеру и защелкал объективом. Он довольно улыбнулся, облизав губы, и припал к шее. Чонгук не пропускал ни одного миллиметра кожи, покрывая её красными «маками». Когда же он дошел до паха, то еще пару раз щелкнул камерой, после чего стянул с меня кружевное белье и откинул в угол комнаты. — Ты такой красивый, — прошептал Чон, опаляя мое ухо горячим дыханием. — Хочешь почувствовать меня в себе? — Да, — закрыв руками лицо, отворачиваюсь, не в силах смотреть на Чонгука. Как же стыдно. Не сказав больше и слова, брюнет сорвал с себя черные брюки, захватив нижнее бельё, взял с тумбочки небольшой тюбик и, выдавив прохладную массу, стал одной рукой массировать свой член, который показался мне слишком большим, а второй растягивал мой девственный анальный проход. Сначала один палец. Вскрикнув от новых неприятных ощущений, я сильно сжал плечи Чона. — Расслабься, Чимин~а, — томно прошептал Чонгук, прикусывая мочку уха, и добавил второй палец, заглушая боль страстным поцелуем. Полностью расслабившись в его сильных руках, я не заметил, как сам начал насаживаться на длинные и умелые пальцы фотографа. Улыбнувшись, тот вынул пальцы и удобно устроился между моих ног. — Вначале будет немного больно, — Чон вновь поцеловал меня, переплетая наши языки, — просто потерпи, малыш. Подведя член к часто сжимающейся дырочке, Чонгук медленно ввел сначала головку, а потом вошел до основания. Я вскрикнул от боли, вцепившись руками в плечи фотографа, и обхватил его талию ногами, прижимаясь всем телом к нему. Дикая боль, но это так ахуенно: чувствовать внутри себя большой и горячий член до безумия красивого фотографа. — Ты потрясающий, — выдохнул Чон, начиная быстро двигаться внутри меня, не забывая щелкать своей камерой. — Такой узкий и влажный, что крышу сносит. Чонгук набрал бешеный темп, вдалбливая меня в кровать. Головка его члена приятно касалась простаты, от чего с моих уст слетали пошлые стоны. Чон рычал от удовольствия, закусывая губы до крови. В его черных глазах плясали чертики. Потянувшись к своему члену, я хотел подрочить, чтобы скорее достигнуть оргазма, но Чон не дал мне этого сделать, сжав мое запястье: — Нет, я все сделаю сам, Чимин~а. — Пожалуйста, — пытаюсь привести в порядок сбившееся дыхание, но все тщетно, — быстрее. — Потерпи, малыш, — дьявольская ухмылка на его лице, — еще парочку фотографий и я позволю тебе кончить. Взяв фотоаппарат в руки, он быстрее задвигал бедрами, входя до основания. Я уже не сдерживал стоны, выгибаясь и выкрикивая имя фотографа, умоляя дать мне кончить. Пару грубых толчков и я, не сдержавшись, излился себе на живот. Через несколько секунд Чон вышел из меня и кончил в простынь. Упав на постель, он прижал меня к себе, уткнувшись в макушку: — Ты просто потрясающий, Чимин~а. Будь моей личной моделью. — Только, если ты будешь моим личным фотографом, — смотрю в его глаза, в которых хочется растворится без остатка и продать свою душу этому дьяволу.