«Судьба похожа на непопулярный ресторан, набитый странными официантами, которые приносят вам то, что вы не заказывали»
Лемони Сникет
Ему было больно. По-другому и не скажешь. Стайлз стоял на крыльце дома, где был так много раз, но он всё ещё находил это место удивительным и загадочным, пока его глаза путешествовали по всему, что было видно с этого ракурса, пытаясь смотреть сразу на всё, возможно, боясь, что это исчезнет в любой момент. Не давая себе возможности струсить, Стайлз стучит в дверь, наверное, прикладывая для этого больше сил, чем это было необходимо, но он чувствовал себя очень нервным, и в таком состоянии лучше промахнуться с осторожностью, чем начать разговаривать самому с собой. Так что он постучал. Ждал, затаив дыхание и прижав ладони к телу. Стайлз ждал слишком долго, чтобы наконец приехать сюда, где он стоит сейчас, постучать в эту дверь, и ждать шаги человека, который откроет ему. Речь Стайлза уже была готова, она чуть ли не горела на кончике языка, ожидая времени, когда уже можно будет обрушить её на Альфу. Стайлз всегда умел говорить, объяснять, а ещё, конечно же, быть услышанным, поэтому он знал, что сможет сделать сейчас — когда ставки так высоки. Поэтому он задержал дыхание и открыл рот, смотря, как поворачивается дверная ручка и дверь дюйм за дюймом отворяется, открывая глазу просторный дом, наполненный звуками, и человека, с которым он пришёл поговорить — Талию. Только это была не она. Человек, который стоял там, поприветствовал Стайлза нерешительным «привет», будто ставя психологическое здоровье гостя под сомнение. Этот человек не был Талией. Стайлз был в этом очень уверен, хотя ни разу не видел Альфу Хейл. Человек, на которого он смотрел, был не кем иным, как человеком, которого он собирался спасать. Во всей своей красе и прежней славе стоял Питер Бак Хейл. Ему было не больше двадцати пяти — у него был мягкий, совсем не колючий взгляд. Питер выглядел милым, спокойным, сосредоточенным и здоровым, его глаза горели из-за любопытства, но не из-за безумия, ярости или отчаяния, и Стайлзу приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы держаться в вертикальном положении на дрожащих ногах. Стайлз понял, что Питер говорит с ним. Он видел шевеление его губ, как они открывались и закрывались. Наверное, он должен ответить на вопрос, адресованный ему, и он знал, как быстро Питер теряет терпение с медлительными людьми, и в интересах Стайлза было открыть рот и что-то сказать, чтобы не казаться жалким человечишкой. Но мозг отказывался работать. Вместо этого, делая совершенно ужасные вещи, какие делают только в третьесортных фильмах, Стайлз поднял руку, совершенно не понимая, какого хрена он творит, и коснулся лица Питера. Стайлз внутренне бесился, мысленно крича на себя, пытаясь остановиться и не делать этого, потому что он может потерять нужную конечность благодаря острым зубам. Но как бы он ни пытался остановить своё тело, оно всё равно оставалось равнодушным к его мольбам, и, кажется, прошла целая вечность, когда он всё-таки коснулся ладонью щеки Питера, ощущая колкую щетину пальцами. По какой-то неизвестной причине Питер позволил этому случиться, и Стайлз почувствовал тёплую и живую кожу под рукой. Боже, это было так хорошо и так неожиданно, что единственное, что Стайлз мог сделать, это закрыть глаза и глубоко вздохнуть. Сколько времени прошло с тех пор, как он делал это в последний раз? Сколько раз Стайлз оборачивался, собираясь что-то сказать своей паре, но слишком поздно понимал, что его нет? Сколько у него было панических атак, когда он снова винил себя в той произошедшей херне, и тогда, когда он не был рядом с Питером? Сколько? Сколько он прочёл книг, осмотрел сайтов и скольких людей он опросил в поисках чего-то, что помогло бы ему исправить свою жизнь? Сколько дней он отсчитал, старательно держа себя в руках и готовясь отказаться от своего будущего, только чтобы его родственная душа могла иметь его? — Ты в порядке? — пробормотал Питер, наклоняя голову навстречу руке парня. У Стайлза не нашлось сил для того, чтобы соврать ему. Не потому что это Питер, и не потому что его застали врасплох. — Нет, — сказал он, нехотя открывая глаза, чтобы ещё раз посмотреть на действительно живого Питера. — Вообще нет. Я не в порядке, Питер. Чёрт, это же было очевидно, что он не в порядке. Стайлз не был глупцом, поэтому он понимал, насколько мрачна была картина происходящего, каким грязным и разбитым он выглядел, и как же были неопрятны изменения в его внешности. Пирсинг, тело покрыто тату рун, неестественный цвет глаз, шрамы. Большинство рубцов не были красивыми, но они будто сообщали, что этот человек через многое прошёл. Стайлз не был тщеславным человеком, и ничего не могло сравниться с потребностью в своей паре. И сейчас, когда его пара смотрела на него острым взглядом и, скорее всего, сдерживалась от едкого комментария, Стайлз почувствовал себя уязвимым, и, что намного хуже, недостойным его. Он никогда себя не чувствовал недостойным его. Питер, стоящий на пороге особняка Хейлов, не был подвержен безумию, которое, как знал Стайлз, ждёт его через несколько лет. Кто такой Стайлз, чтобы внезапно трогать своими грязными руками свою молодую и чистую пару? Стайлз отпрянул от него, на всякий случай делая шаг назад. — Я… прости. Это было… неуместно. Я здесь, чтобы поговорить с Талией… Альфой Хейл, — объяснил он, прочищая горло и, скорее всего, выглядя полным идиотом. Питер лишь поднял бровь, озадаченный внезапным изменением поведения, но ничего не сказал об этом. — Какое у тебя дело к моей сестре? «Солги» — приказывал разум Стайлза, и сотни тысяч оправданий пронеслись в его голове, только он произнёс совсем не то, что собирался говорить. — У меня есть важная информация, и я хочу поделиться с ней этим. Если хочешь знать, мы с ней не знакомы. — Неужели? Какого типа эта информация? — Тебе что, не хочется знать информацию, которую я могу дать? — поддразнил его Стайлз, прежде чем смог осознать, что эта ситуация ему кое-что напоминает. — Да, я хочу знать. Но почему я должен позволить чужаку войти в свой дом, если на то нет причины? Дело в том, что Стайлзу и не нужно было потакать любопытству Питера. Он в любой момент мог бы оттолкнуть его и найти Талию в доме, но это было бы слишком просто. Дитон никогда не охранял собственность Хейлов, а ещё, по иронии судьбы, Стайлз был на самом деле старше Питера, у него за плечами не было своего Альфы, перед которым ему нужно отчитываться. Так что он мог ворваться в дом, полностью игнорируя угрозы Питера, но он не хотел. Стайлз видел смерть своей родственной души, истекающей кровью у его ног, и он ничего не мог сделать, чтобы исправить это. Боль потери была свежа в его воспоминаниях, и если бы Питер попросил его что-то не делать, Стайлз бы с радостью не делал этого. — Я не чужак, — заметил Стайлз. — Да, ты он и есть, — возразил Питер, осматривая Стайлза с головы до ног. — Поверь мне, если бы мы виделись, я бы запомнил тебя. — Я польщён, — усмехнулся Стайлз. — Нет. Это не так. — Ты прав, — Стайлз пожал плечами. — Но мы виделись. Не мои проблемы, что ты не помнишь этого, Питер, — он бросил на него озорной взгляд. — Может, у тебя не так всё хорошо с памятью, как ты думаешь, любовь моя? Слова слетели с его губ так плавно, так привычно, будто он произнёс что-то обычное, а не то, что было сказано. Вот почему Стайлз запаниковал, его глаза широко распахнулись, когда он понял, что на лице Питера появилась маска недоверия. В чём его проблема? Неужели так тяжело держать рот закрытым? Внезапно Питер повернулся и, принюхиваясь, схватил его за руку, прижимая чужое запястье к лицу и потирая им свою щёку. — Это невозможно, — его глаза так же широко распахнулись. Он сжал его запястье чуть сильнее, даже не думая отпускать. Стайлз сглотнул, уже зная, какой запах Питер почувствовал от него — его собственный. Точнее, их запах, и это могло означать только одно, поэтому следующим местом, куда пристально посмотрел Питер, была шея Стайлза. К счастью (или к несчастью), кожаная куртка Стайлза была застёгнута хорошо, скрывая поставленную парой метку. — Снимай её, — потребовал Питер, и Стайлз понял, что это был тот самый тон «не шути со мной». Это означало, что Питер разорвёт чёртову куртку в клочья, если он не подчинится. Он был в замешательстве. С одной стороны, он не должен раскрывать себя больше, чем уже сделал, хотя запах в любом случае выдавал правду. С другой стороны, Стайлз хотел показать так же сильно, как Питер хотел увидеть метку — его метку — на теле Стайлза. Проблемой была неспособность Стайлза контролировать себя. Его тело реагировало на прикосновения Питера покалыванием, особенно из-за двух лет горевания по нему, и сейчас у него внутри всё будто взрывалось. Свободной рукой он потянулся к молнии, даже не собираясь отнимать вторую руку из захвата Питера, и сделал так, как просил его человек напротив. Стайлз не стал притворяться, будто не понимал, о чем говорит Питер, и послушно расстегнул куртку настолько, чтобы было видно след. — Это невозможно, — снова сказал Питер и сделал шаг вперёд, оказываясь ещё ближе к Стайлзу. — Я бы ни за что… Я не понимаю. Как ты… — он замолкает. — Кто ты такой? — Я Стайлз, — представился парень, неловко переступая с ноги на ногу. — Стайлз? Что это за имя — Стайлз? Твои родители тебя недолюбливали? — спросил Питер, приподняв бровь и втаскивая его в дом, тут же закрывая дверь. Это действие, казалось, символизировало что-то большее, чем просто закрыть дверь, но он всё-таки сомневался, думая об этом. — Честно говоря, это не совсем моё имя, — это Стайлз говорит на автомате. — Если ты думаешь, что это плохое имя, то ты не слышал то польское уродство, коим решила наградить моя мать невинного ребёнка. — Скажешь мне? — Питер улыбнулся. — Божечки, да ни за что! — сказал Стайлз, качая головой. Это был уже давний бой между ними двумя. — Если ты думаешь, что я тебе дам оружие, чтобы издеваться надо мной стало легче до конца моих дней, то ты ошибаешься. Я всё ещё ценю свой рассудок. Да ладно, лучше не знать. Конечно, он не будет этого делать. Разряжай, блять, разряжай. — Не веди себя так, будто ты лучше меня, Бак, — насмехался Стайлз, надеясь, что Питер отвлечён от «прослушки» ритма его сердца. — Кто. Ты. Такой? — глаза Питера вспыхнули. Он требовал ответ, сжимая в кулаке куртку Стайлза и толкая его к стене. — Ты пришёл в мой дом с моей меткой на шее, пахнешь мной, ведёшь себя так, будто знаешь меня, и хочешь, чтобы я поверил, что каким-то образом сказал тебе своё второе имя и забыл об этом? Стайлз не придумал ответ, которому Питер мог бы поверить, поэтому он сделал то, что захотел, и ему было похуй на всех. Когда Питер наклонился, угрожая и нарушая личное пространство, Стайлз подался вперёд, захватил нижнюю губу волка своими. Если его после этого ударят, то единственное, что он может сделать — действительно сделать что-то, из-за чего можно заслужить удар. Он тихо простонал, надеясь (вопреки здравому смыслу), что мужчина ответит на поцелуй. Как бы ни было странно, мужчина сделал это. Питер почти не колебался, наклоняя голову и растворяясь в поцелуе, прижимаясь крепким телом к Стайлзу. Рукой он схватил парня за бедро, поднимая его над полом. — Чёрт, Питер, — простонал Стайлз, бесстыдно обхватывая ногами талию своей пары и прижимая пятки обуви к спине. Он хотел просто растаять под прикосновениями Питера и больше никогда не отпускать его. — Пожалуйста. Он понятия не имел, зачем умоляет, но не удивился, когда руки Питера сжали его бёдра так сильно, что на теле точно останутся следы на несколько дней. Внезапная боль заставила Стайлза потереться пахом, и это должно было быть преступным, но ему было слишком хорошо, чтобы думать об этом больше нескольких секунд. Кто знает, что они могли бы сделать в гостиной Хейлов, если бы кто-то не прочистил горло у Питера за спиной. Стайлз, конечно, не стал бы останавливаться. Совершенно нет сил оттолкнуть пару, даже если очень хотелось бы. Питер неохотно поцеловал его в последний раз, прежде чем повернуть голову вбок. Стайлза он всё же не отпустил. Это была Талия. Стайлз совсем не удивился. Сегодня удача была на его стороне. — Ты не хочешь нас познакомить, Питер? — спросила она спокойно, но в её глазах плескалось веселье. — Нет, уходи, — Питер не был удивлён. — Питер! — упрекнул его Стайлз, хлопая по плечу. — Привет. Я Стайлз. Вы, должно быть, Талия Хейл, да? Приятно познакомиться. — Стайлз, говоришь? Ты… знакомый моего брата? Питер закатил глаза, а Стайлз поперхнулся воздухом. — Я… не совсем, — сказал Стайлз, не сводя взгляд с Талии. — Вообще-то я пришёл, чтобы поговорить с вами, Альфа Хейл. — Что за дела могут быть у мага с моей стаей? — она будто изменилась на его глазах. Поза из расслабленной превратилась в напряжённую. — Разные, — ответил Стайлз, становясь предельно серьёзным. Она ещё не знает, но он заинтересован в будущем стаи так же, как и она. Питер, казалось, заметил перемену настроения, поэтому отпустил Стайлза и отступил назад, наблюдая за ним. — Я здесь, чтобы предупредить вас, а ещё, чтобы предложить вам свои услуги. Услуги эмиссара. — Эмиссар? Почему ты думаешь, что у меня его нет? Стайлз сжал губы, сдерживая гневные слова, застрявшие в горле. — Вам нужно бросить Дитона. Сделайте это сейчас. Что бы вам не предлагал этот человек, я могу дать в сто раз больше, и без всякого скрытого дерьма. Талия не обращала внимание на восторженного Питера, выглядя озадаченной из-за странного появления Стайлза и знанием её стаи. — Ты хорошо осведомлён, — призналась она, но не похоже, что это было хорошо. — Что за предупреждение? — Эй, я не предлагаю свои услуги кому попало, понимаете? Я искра, Талия Анна Хейл, — он попытался пошутить, но это прозвучало с содроганием от боли, когда на ум пришла запланированная речь. Разве не достаточно было того, что он слышал, видел и пережил это всё? Должен ли он говорить им всё, зная, как сильно им будет больно знать всё, чего нужно избежать? — Я… это длинная история, — он посмотрел вокруг, понимая, что им могут помешать в любой момент. — Может, есть какое-то более укромное место? — Понимаю, — сказала Талия, и было видно, что ей тоже не до шуток. — Хорошо. Иди за мной. Не было сказано, что Питер не пойдёт с ними, но они оба знали, что мужчина никуда не пойдёт. Когда Альфа повернулась, чтобы увести его в более уединённое место, Стайлз потянулся к руке своей пары, держась за неё изо всех сил. — Прости, — сказал Стайлз, чувствуя, как глаза застилают слёзы. Слёзы, которые он не позволял себе пролить со дня смерти Питера. — Мне очень жаль, Питер, — это всё, что он мог сказать. — Я хотел тебе сказать. Я хотел. Взгляд Питера упал на то место, где на шее Стайлза была его метка, и он задержался на мгновение, прежде чем посмотреть в глаза парня и переплести их пальцы. В тот момент это было похоже на понимание и обещание. Когда-то Питер процитировал ему во время битвы фразу: «Некоторым вещам суждено сбыться, нужно всего несколько попыток, чтобы добиться этого». Возможно, Стайлз потратил слишком много времени на неудачные попытки, но теперь пришло время всё исправить. Даже если ему придется убить всех на своём пути.